Улицкая о Рапопорт : «Я быстро поняла, что она не годится в соавторы...»

Скандал, связанный с обвинением известной писательницы Людмилы Улицкой в плагиате вызвал огромное число откликов в среде российской интеллигенции. Напомним, что живущая сейчас в США химик и писательница Наталья Рапопорт оскорбилась в своем блоге тем, что Улицкая не упомянула ее имени в качестве соавтора в опубликованном киносценарии. Мнения комментаторов разделились: одни безусловно поверили версии Рапопорт, другие убеждены в невиновности Улицкой, а третьи (их оказалось меньшинство) просто призвали прекратить это безобразие без выяснения, кто прав, а кто виноват. Причем сама Улицкая, которая, как известно, почти не пользуется социальными сетями, отказалась отвечать на обвинения своей «соавторши», заявив, что та для нее «больше не существует»...

Переводчику и кинорежиссеру Александру Смолянскому все-таки удалось уговорить Людмилу Улицкую прокомментировать эту ситуацию, о чем он написал в своем блоге:

«Уже несколько дней в Фейсбуке идет неприличная склока, инициированная на своей странице одной вполне почтенной дамой.

Я в таких вещах принципиально не участвую, промолчал бы и на этот раз, если бы дело не касалось Людмилы Улицкой, близкого друга и дорогого мне человека. Дама эта обвинила ЛУ в плагиате.

Сама ЛУ в Фейсбуке почти не бывает и о существовании у нее своей страницы с удивлением узнала от меня. Возможно, страницу ведут ее поклонники.

У нас с этой дамой много общих знакомых, которые стали присылать мне в личку отвратительные цитаты и спрашивать, почему молчит ЛУ, почему молчу я, когда несколько друзей ЛУ уже высказались в ее защиту.

Молчал я потому, что сначала вообще ничего не знал об этой истории, а, узнав, вспомнил об эффекте Барбары Стрейзанд. Но главное потому, что я совершенно не знаю детали той истории, а аберрации памяти бывают у каждого.

Зато я хорошо знаю ЛУ много лет, видел ее в самых разных жизненных обстоятельствах и могу ответственно и спокойно сказать, что она человек почти патологической порядочности, бескорыстия, чести и честности. Ни на какую кражу она не способна просто по своему внутреннему устройству.

Почему обвинение любимого очень многими писателя в интернете поддержало столько народа? Ответ давно уже дал Пушкин в своем известном письме: «толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы!» Дальше идет: «Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе»; но это к ЛУ не относится, ее человеческий масштаб известен.

Для меня эта история – гротескный пример распространившейся сейчас опасной болезни. Я не про коронавирус, а про виктимность, когда известности добиваются через обиды на других. Кто сильней обидится, тот и герой.

Мне больно за то, что публично оскорбили моего друга, и вдвойне больно, что оскорбила именно эта вполне почтенная дама - «из хорошей семьи», ее отец - достойнейший человек, ставший жертвой клеветнических нападок в начале пятидесятых, во время дела врачей, она по определению должна быть «своя». И вот теперь его дочь присоединяется (вольно или невольно, этого я не знаю и знать не могу) к кaмпании публичной травли, развернутой против ЛУ не только в интернете. Горько, очень горько.

Не хотел называть имени этой дамы, но, наверное, многие и так поняли, что речь о Наталии Рапопорт, НР, хотя лучше бы укоротить до РАПП, ведь именно рапповцы подвергали своих недругов шельмованию в подобном стиле.

Я написал ЛУ письмо, в котором задал несколько вопросов, чтобы прояснить прежде всего для самого себя суть нынешней свары.

Понимаю, люди часто ссорятся из-за недоразумений, обычно у каждого своя правда, но и в любой расемоновской истории надо уметь поставить точку.

ЛУ ответила на мое письмо. Думаю, было бы справедливо предоставить слово и другой стороне. В FB она практически никогда не бывает и поэтому оказалась по сути беззащитна перед обвинениями.

С разрешения ЛУ привожу ниже отрывок из нашей частной переписки.

- Тебя публично оскорбили, обвинив в плагиате. Я совершенно не знаю истории, о которой пишет НР. Что происходит?

- Мы познакомились с НР в доме Ирины Павловны Уваровой и Юлия Даниэля. Она была их соседкой по дому, часто к ним заходила. В доме у Даниэлей можно было встретить многих известных людей. НР человек яркий, талантливый, общительный, замечательно вписывалась в застолье. Там же за столом я и услышала эту историю.

Я поступила в те времена на курсы кинематографистов. Насколько я помню, сначала занятия проходили в здании Союзмультфильма, в виде семинаров, и кажется, даже курсами не назывались. Приходили на занятия лучшие мастера - Владимир Голованов, Юрий Норштейн. Боюсь называть другие имена, вдруг ошибусь, и это будет истолковано превратно. Потом занятия стали называться курсами. Я тогда писала сценарии для мультфильмов, несколько были поставлены. Словом, я уже чувствовала себя человеком, причастным к кино.

Теперь к нашей историей с НР и к чуме 39-го года. Тема сценария принадлежала ей, но это была не ее собственная идея, потому что чума-39 - реальная история, о которой знали сотни участников - врачи, сотрудники НКВД и взятые в карантин люди. Как ты понимаешь, авторское право не распространяется на исторические факты и застольные разговоры. От кого исходила инициатива писать сценарий, я не помню. Может, от меня, может, от нее. Работали мы вместе очень недолго - я быстро поняла, что она не годится в соавторы. Почему - тему не развиваю. Дома на Аэропорте она была у меня ровно один раз с несколькими написанными ею эпизодами, которые меня совершенно не устраивали. И я написала сценарий сама, без ее участия. В соавторы ее не поставила. Впрочем, позднее, когда сценарий в составе моих сборников стал выходить, всюду есть информация с указанием ее имени как человека, от которого я эту историю узнала. Ее имя точно упоминается в немецких и французских переводах книги.

Один из продюсеров уже дал свой комментарий, касающийся того, что сценарий куплен не был и в производство запущен тоже не был. Ни о каком режиссере речи не было вообще, до приобретения сценария этот вопрос не рассматривается.

Пожалуй, на этом можно было бы поставить точку, если бы не эпидемия короновируса. Мне показалось, что публикация этого сценария в трудные времена эпидемии может помочь людям справиться со страхом и подавленностью, которая всех обуяла.

- Почему ты так долго не отвечала? И почему отвечаешь в Фейсбуке, которым не пользуешься?

- Я бы и не отвечала. Почему я должна отвечать знакомому человеку, который не пишет мне лично, не звонит по телефону, а начинает с публичной свары на платформе, с которой я не знакома? Но множество людей - и близкие друзья, и люди более дальние - настаивают, что нельзя такое безобразие оставлять без ответа.

Почему ФБ? Так материал НР был опубликован в ФБ. Я дала интервью по этому поводу Зое Световой для «Новой газеты», а потом подумала и попросила ее не публиковать. Не хочется участвовать в таком «помойном» деле. Вот, теперь даю тебе объяснения.

- Что бы ты сказала НР, если бы сидела сейчас с ней на кухне?

- Я бы не стала сидеть с ней на одной кухне. Та кухня, на которой мы сидели, была кухня Ирины Павловны Уваровой. Ира умерла 27-го января этого года. И при жизни Иры НР не посмела бы все это написать. Но, если бы все-таки оказалась с ней рядом, то сказала бы следующее: дорогая Наташа! Твои претензии состоят в том, что давние застольные разговоры я превратила в художественное произведение. Именно в этом и есть профессия писателя - перерабатывать жизненные впечатления, опыт и знания в тексты. Сожалею, что моя книга вызвала у тебя столь болезненную реакцию. В этом не усмотри, пожалуйста, язвительности или насмешки, но я действительно считаю, что реакция твоя на художественный текст неадекватная. Больше возвращаться к этой истории я не буду...»