И Яхина, и Улицкая... Сразу двух российских писательниц обвинили в плагиате

Уже целых два скандала связанных с плагиатом бушуют в писательском сообществе и социальных сетях. Впрочем, первый из них, связанный с Гузель Яхиной, на самом деле яйца выеденного не стоит. Напомним, что историк, специалист по теме голода в Поволжье Григорий Циденков предъявил писательнице две претензии. Во-первых, по его мнению, Яхина в своем романе «Эшелон на Самарканд» воспользовалась архивными находками, которые Циденков публиковал в своем ЖЖ; а во-вторых, она якобы использовала в качестве сюжетной основы для романа художественный текст Циденкова (своего рода синопсис сценария для воображаемого фильма о голоде в Поволжье).

Увы, историк видимо не знает, что архивные находки и иные исторические документы не являются объектом авторского права: в тот момент, когда документ опубликован, он автоматически становится общественным достоянием. Самое большее, на что он вправе был рассчитывать, то это на «благодарность» Яхиной в конце книги, если она реально воспользовалась его публикацией.

А что касается второго пункта, то эксперты, сравнившие два текста не обнаружили в них вообще никаких содержательных пересечений, кроме присутствие и там, и тут поезда с «голдетьми» (голодающими детьми на новоязе 1920-х гг), а также движения этого поезда с Волги в Среднюю Азию.

Так что скандал, хоть и вышел, но достаточно вялый, и вряд ли имеющий перспективы.

Гораздо сложнее другой случай. Во-первых, обвинительницей писательницы Улицкой выступила ее коллега по цеху Рапопорт. Во-вторых, Улицкая мало того, что она несомненно намного более талантлива Яхиной, так еще и обладает репутацией чуть ли не «совести» отечественной оппозиционной интеллигенции, в отличие от тех же Яхиной и Рапопорт. А стало быть скандал обрел еще и политическую окраску.

В своем посте Рапопорт написала, что Улицкая использовала чужой сценарий в своей книге, не указав авторства:

«В 1987-м году, по рекомендации Юлия Даниэля, я доверчиво вступила «в творческий контакт» с Людмилой Улицкой. Кончилось это тогда очень грустно, а некоторое время назад меня неожиданно пребольно ударили те же самые грабли. Речь идёт о сценарии, связанном со вспышкой лёгочной чумы в Москве в морозном декабре 1939-го года. Я прочитала об этих событиях в папиной рукописи. Папа был патологоанатом с мировой известностью...»

Далее следуют подробности этой истории, а заканчивается пост так:

«На этой основе написала несколько вариантов заявки на сценарий и небольшую повесть (варианты заявки и фрагменты повести у меня сохранились). Но столкнулась с проблемой: я хотела написать сценарий, но соответствующего опыта у меня не было, и получилась повесть. Я пожаловалась моему другу Юлию Даниэлю, и по его совету предложила сотрудничество Людмиле Улицкой, посещавшей семинар сценаристов. «Она учёный-генетик, — сказал Юлий, — но не хочет работать по специальности, а хочет в литературу. Она сейчас свободна и думаю, она этим заинтересуется. Для неё это тоже будет полезный опыт. Попробуйте работать вместе». Так я начала работать с Людмилой Улицкой. После своей работы в Институте химической физики я мчалась к ней на Аэропортовскую. Это было интересно, мы обсуждали сцену за сценой (они были у меня в целом разработаны), сочиняли диалоги; Люся записывала. А потом меня неожиданно отпустили на два месяца в научную командировку в Венгрию — мою первую заграничную командировку. И я на два месяца прервала работу над сценарием. А когда вернулась домой, оказалось, что сценарий уже в работе с режиссёром Андреем Разумовским, но в авторах сценария нет моей фамилии.

Это был мой первый в жизни сердечный приступ и первое предательство человека, которого я числила в друзьях. Улицкая предложила мне две тысячи рублей «отступного» — довольно большие деньги по тем временам — чтобы «выкупить» сценарий. Я сочла это оскорбительным не только для меня, но и для папы. Я написала письмо Элему Климову — он был в те годы Председателем Союза кинематографистов – и режиссёру Андрею Разумовскому. Сценарий сняли с производства, и на этом история тогда закончилась. А недавно Улицкая опубликовала этот сценарий — опять без моей фамилии как соавтора — на аудиодиске и в своей книге, в издательстве Елены Шубиной. В обеих публикациях ошибочно указана начальная дата создания сценария — 1978-й год. На самом деле я познакомилась с Улицкой, поделилась с ней своей повестью и сотрудничала с ней в 1987-м году. Она кстати в своих многочисленных интервью не отрицает, что «узнала эту историю от дочери патологоанатома, принимавшего участие в тех событиях», но вся остальная история создания сценария в её изложении — сплошной вымысел. Истинная история изложена выше...»

Скандал вышел грандиозным, причем его участники разделились почти поровну, одни обвиняли Улицкую, другие ее защищали. Правда, особых аргументов у защитников, кроме того, что она неподкупной честности человек, не нашлось:

«На подлость она не способна. Многолетнее знакомство с Людмилой Улицкой позволяет мне сказать, что на воровство, обман, плагиат она не способна,» - пишет известная переводчица Наталья Мавлевич.

Москвичка Алена Киппер считает, что Улицкая была в своем праве:

«Литературное произведение имеет основы: прототипов, чужие истории, документальные материалы, а Люся, да, она перерабатывает много реального в художественный вымысел. В чём претензия вообще не понятно? Еще кто-то ее оскорблял из-за того, что она не с той точки зрения рассказала о каком-то генетике, ее точка зрения - ее право, тем более ее право на художественную правду. Мне лично очень неприятен гадюшник, который здесь у вас возник...»

А вот журналистка Алла Босарт хоть и с прискорбием, но и непоколебимостью признает вину Улицкой:

«У меня нет сомнений, что все, рассказанное Натальей, правда. Тем более, что она владеет совершенно неопровержимыми доказательствами своей честности. Я ненавижу любые проявления творческого шулерства, это два. И я прекрасно понимаю, что Наташа Рапопорт одна прёт с лабораторным шприцем на тяжёлую технику, на всю либеральную тусовку, к которой и я отношусь, безусловно...»

Нотку примирения попыталась внести художница и писательница Катя Марголис:

«Я знаю Наталью Рапопорт как ярчайшую личность, остроумнейшего собеседника, ученого и прекрасно пишущего человека, автора не одной книги.

Я знаю Людмилу Улицкую как близкого друга нашей семьи, порядочнейшего человека и изумительного писателя.

Обе бывали в моем венецианском доме. Обе немолоды. Аберрация памяти, легкий сдвиг акцентов и взаимные (часто невольные и неизбежные) обиды по этому поводу случаются по прошествии стольких лет и у куда более молодых людей. Тут нет никакой злокозненности. Об особенностях памяти написаны тома. А вот отсутствие желания просто поговорить между собой до скандала— огорчает. В конце концов, есть суд. Улицкая не пользуется фейсбуком - поэтому все обсуждается тем самым за ее спиной.

Чем дальше крутится этот маховик, тем меньше это (особенно со стороны комментирующих и улюлюкающих) похоже на борьбу за справедливость и тем больше -- на другое, куда более низменное чувство толпы. Что, впрочем, не отменяет необходимости диалога.

Умение различать работу с источниками от совместного авторства, а также художественное произведение от документа -- важнейшее профессиональное умение писателя, критика и вдумчивого читателя. На днях английская королева сформулировала аналогичный случай в своем образцово-лаконичном "Воспоминания могут розниться" .

Удручает последовательность этой истории, истории "Эшелона" Гузели Яхниной и вот теперь этой истории о "Чуме"

Чума на оба ваших дома? Или все же pax tibi (лат: мир)?»

Так что вряд ли помогут делу и слова самой Улицкой - «Для меня ее больше не существует», которые она сказала журналистам издания Ридус по поводу обвинений Рапопорт, отказавшись прокомментировать их более подробно.