Как Хрущев разоблачал Сталина: 65 лет назад начался легендарный ХХ съезд КПСС

Сергей Баймухаметов

Доклад прозвучал уже после того, как программа съезда была исчерпана - в дополнительный день 25 февраля, на закрытом заседании.

Представим 1956 год, февраль, Большой Кремлевский Дворец, зал заседаний Верховного Совета РСФСР, заполненный делегатами. В большинстве – партийно-советская номенклатура, слегка разбавленная «трудовой интеллигенцией», «рабочими и колхозниками, передовиками производства». Все – верящие в догматы сталинизма.

Вдруг в эту массу начали падать с трибуны партийного (?!) съезда слова, доселе не только и не столько неслыханные, сколько – невозможные в том мире, непредставимые. Как такое могло случиться? Никто не знал, что было решено и не до конца решено на секретных заседаниях Президиума ЦК КПСС до начала съезда и уже в ходе съезда, какую борьбу выдержали первый секретарь ЦК Н.С. Хрущев и его сторонники, когда все висело, колебалось на чаше весов.

«Вот как родился доклад на XX съезде КПСС»

31 декабря 1955 года Президиум ЦК КПСС создал Комиссию по расследованию массовых репрессий в составе: председатель – секретарь ЦК КПСС Петр Поспелов, члены - секретарь ЦК КПСС Аверкий Аристов, председатель ВЦСПС Николай Шверник, исполняющий обязанности председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Павел Комаров.

9 февраля 1956 года, за 5 дней до открытия ХХ съезда, состоялось заседание Президиума ЦК КПСС, на котором Петр Поспелов огласил результаты работы комиссии. Участники заседания в основном сходились на том, что на съезде «надо проявить мужество, сказать правду… Если не сказать - тогда проявим нечестность по отношению к съезду…» Но с оговорками. Молотов: «Но при этом сказать не только это… 30 лет мы жили под руководством Сталина — индустриализацию провели. После Сталина вышли великой партией». Каганович. «Доклад заслушать... Но чтобы нам не развязать стихию. Редакцию доклада преподнести политически, чтобы 30-летний период не смазать, хладнокровно подойти». Ворошилов: «Осторожным нужно быть…».

В стенограмме записано: «Внести на Пленум ЦК предложение о том, что Президиум ЦК считает необходимым на закрытом заседании съезда сделать доклад о культе личности. Утвердить докладчиком т. Хрущева Н. С.»

13 февраля, за день до открытия съезда, состоялся Пленум ЦК, который утвердил решение Президиума.

Итак, все ясно?

Но – нет. Видимо, уже в ходе съезда началась тайная борьба в верхах. Вплоть до тайной отмены решения Президиума и Пленума? Вот свидетельство секретаря ЦК Дмитрия Шепилова:

«Хрущев сделал [отчетный] доклад. Я тоже уже выступил и сидел возле колонны. После доклада Хрущева развернулись прения. В этот момент подошел ко мне сзади Хрущев и попросил меня выйти с ним на минутку из зала. Мы пошли в кулуары, туда, где делегаты обычно закусывали, и Хрущев сказал мне примерно следующее: «Я пытался с этими бурбонами (мне было ясно, кого он имел в виду) переговорить, чтобы выступить на съезде с критикой Сталина, но они — ни в какую… В общем, я хочу выступить по этому вопросу…»

Значит, первоначальное решение Президиума ЦК и Пленума ЦК от 13 февраля потом тайно отменили?

Теперь процитирую мемуары Хрущева:

«Начался съезд… Съезд шел хорошо… Однако я не был удовлетворен. Меня мучила мысль: «Вот кончится съезд, будет принята резолюция, и все это формально. А что дальше? На нашей совести останутся сотни тысяч безвинно расстрелянных людей…Записка комиссии Поспелова сверлила мне мозг. Наконец я собрался с силами и во время одного из перерывов, когда в комнате Президиума ЦК находились только его члены, поставил вопрос: «Товарищи, а как быть с запиской Поспелова? Как быть с прошлыми расстрелами и арестами? Кончится съезд, и мы разъедемся, не сказав своего слова?»…

Как только я кончил говорить, сразу все на меня набросились. Особенно Ворошилов: «Что ты? Как это можно? Разве возможно все это рассказать съезду? Как это отразится на авторитете нашей партии, нашей страны? Этого же в секрете не удержишь. И нам тогда предъявят претензии. Что же мы скажем о нашей личной роли?». Очень горячо возражал и Каганович, и тоже с тех же позиций. Это были позиции не глубокой партийности, а шкурные…

Я им: «Если рассматривать нашу партию как партию, основанную на демократическом централизме, то мы, ее руководители, не имели права не знать… Я лично готов как член ЦК партии с ее XVII съезда и как член Политбюро с ее XVIII съезда нести свою долю ответственности, если партия найдет нужным привлечь к ответственности тех, кто был в руководстве во времена Сталина, когда допускался произвол».

Со мной опять не соглашались. Особенно крикливо реагировали Ворошилов и Молотов. Ворошилов доказывал, что вообще не надо делать этого. «Ну, кто нас спрашивает?» - повторял он. Снова я: «Преступления-то были? Нам самим, не дожидаясь других, следует сказать, что они были. Когда о нас начнут спрашивать, то уже будет суд, а мы - на нем подсудимыми. Я не хочу этого и не буду брать на себя такую ответственность».

Но согласия никакого не было, и я увидел, что добиться правильного решения от членов Президиума ЦК не удастся… Тогда я выдвинул такое предложение: «Во время съезда внутренняя дисциплина, требующая единства руководства среди членов ЦК и членов Президиума ЦК, уже не действует, ибо съезд по значению выше… Теперь каждый член Президиума ЦК и член ЦК имеет право выступить на съезде и изложить свою точку зрения, даже если она не совпадает с точкой зрения отчетного доклада».

Я не сказал, что выступлю с сообщением о записке комиссии. Но, видимо, те, кто возражал, поняли, что я могу выступить и изложить свою точку зрения касательно арестов и расстрелов….

Кто-то проявил инициативу: «Раз вопрос ставится так, видимо, лучше сделать еще один доклад». Тут все неохотно согласились, что придется делать. Я сказал им: «Даже у людей, которые совершили преступления, раз в жизни наступает такой момент, когда они могут сознаться, и это принесет им если не оправдание, то снисхождение. Если даже с этой позиции рассматривать вопрос… то такой доклад можно сделать только сейчас, на XX съезде. На XXI съезде уже будет поздно, если мы вообще сумеем дожить до того времени и с нас не потребуют ответа раньше».

Тогда возник вопрос, кто же должен делать доклад. Я предложил, чтобы это был Поспелов… Другие (не помню, кто персонально) стали возражать и предложили, чтобы этот доклад сделал тоже я. Мне было неудобно: ведь в отчетном докладе я ни слова об этом не сказал, а потом делаю еще и второй доклад? И я отказался. Но мне возразили: «Если сейчас выступишь не ты, а Поспелов, тоже как один из секретарей ЦК, то возникнет вопрос: почему это Хрущев в своем отчетном докладе ничего не сказал, а Поспелов выступил по такому важному вопросу в прениях? Не мог же Хрущев не знать его записки или не считаться с важностью вопроса. Значит, по этому вопросу имеются разногласия в руководстве? А Поспелов выступил только с собственным мнением?» Этот аргумент пересилил, и я согласился… Вот как родился доклад на XX съезде КПСС о злоупотреблениях со стороны Сталина».

В повестке дня ХХ съезда заседания 25 февраля - нет. По официальной повестке, съезд заканчивался 24 февраля.

Значит, изменения были срочно внесены практически в ходе съезда?

Шок. «Шум возмущения»

Итак, 25 февраля Хрущев выступи на съезде с докладом «О культе личности и его последствиях». Цитирую стенограмму:

«В этот период (1935-1937-1938 гг.) сложилась практика массовых репрессий… Сталин ввел понятие «враг народа». Этот термин сразу освобождал от необходимости всяких доказательств… Основным и, по сути дела, единственным доказательством вины делалось, вопреки всем нормам современной юридической науки, «признание» самого обвиняемого, причем это «признание», как показала затем проверка, получалось путем физических мер воздействия на обвиняемого…

Установлено, что из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета партии, избранных на XVII съезде партии, было арестовано и расстреляно (главным образом в 1937-1938 гг.) 98 человек, то есть 70 процентов. (Шум возмущения в зале.)

Такая судьба постигла не только членов ЦК, но и большинство делегатов XVII съезда партии. Из 1966 делегатов съезда с решающим и совещательным голосом было арестовано по обвинению в контрреволюционных преступлениях значительно больше половины - 1108 человек. Уже один этот факт говорит, насколько нелепыми, дикими, противоречащими здравому смыслу были обвинения в контрреволюционных преступлениях, предъявленные, как теперь выясняется, большинству участников XVII съезда партии. (Шум возмущения в зале.)

Это произошло в результате злоупотребления властью со стороны Сталина, который начал применять массовый террор против кадров партии… Достаточно сказать, что количество арестованных по обвинению в контрреволюционных преступлениях увеличилось в 1937 году по сравнению с 1936 годом более чем в десять раз!

Сталин направил 10 января 1939 года шифрованную телеграмму секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам Управлений НКВД. В этой телеграмме говорилось:

«ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)... ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод».

Недавно, всего за несколько дней до настоящего съезда, мы вызвали на заседание Президиума ЦК и допросили следователя Родоса, который в свое время вел следствие и допрашивал Косиора (заместитель председателя Совнаркома СССР, член Политбюро ЦК КПСС – С.Б.), Чубаря (заместитель председателя Совнаркома СССР, член Политбюро ЦК КПСС – С.Б.) и Косарева (1-й секретарь ЦК ВЛКСМ – С.Б.). Это - никчемный человек, с куриным кругозором, в моральном отношении буквально выродок. И вот такой человек определял судьбу известных деятелей партии, определял и политику в этих вопросах, потому что, доказывая их «преступность», он тем самым давал материал для крупных политических выводов. Спрашивается, разве мог такой человек сам, своим разумом повести следствие так, чтобы доказать виновность таких людей, как Косиор и другие. Нет, он не мог много сделать без соответствующих указаний. На заседании Президиума ЦК он нам так заявил: «Мне сказали, что Косиор и Чубарь являются врагами народа, поэтому я, как следователь, должен был вытащить из них признание, что они враги. (Шум возмущения в зале)»

Конец стенограммы.

Прокомментируем примечания в скобках: «Шум возмущения в зале».

Он понятен, если речь идет о делегатах с заводов, фабрик, колхозов. Им же и в страшном сне присниться не могло, что вот так облыжно обвиняли, пытали и расстреливали небожителей – членов Политбюро! Но основная-то масса делегатов – высокая номенклатура. Уж они-то многое знали, а первые лица в ЦК союзных республик, крайкомов и обкомов - сами подписывали бессудные приговоры которые выносили так называемые «тройки» - начальник управления НКВД, секретарь ЦК-крайкома-обкома и прокурор. Интересно, они «возмущались» или не «возмущались»? Или «шум» среди них был оттого, что «такое» говорится «при всех», что дойдет черед и до них, до их участия, до их подписей под бессудными приговорами?

Отдельно отметим, в докладе выражение «массовые аресты и расстрелы», «массовые репрессии» употребляется 11 раз. Но, тем не менее, Хрущев объявил о репрессиях в отношении партийно-советской номенклатуры. Он не акцентировал внимание на том, что расстреливали, сажали в лагеря всех подряд, в большинстве так называемый «простой народ». Он не обнародовал тогда цифры из справки специальной комиссии, на материалах которой строился доклад: только «за два года – 1937-1938 было арестовано 1 548 366 человек и из них расстреляно 681 692».

Вернемся к делегатам «с заводов, фабрик и колхозов». Они ведь верили, что в ЦК пробрались «враги». И в то же время в большинстве верили, что их сосед и товарищ по работе, какой-нибудь грузчик-кочегар, которого они знали как облупленного - тоже «враг народа».

Перелом в сознании

Решения ХХ съезда КПСС стали переломными в истории партии, страны. А самое главное – в сознании народа. Пусть и не кардинальными, но железобетонный фундамент треснул. Правда, доклад Хрущева тогда не опубликовали. В печать вышло только постановление Президиума ЦК КПСС под названием «О преодолении культа личности и его последствий». Официозное, без шокирующих фактов. Его напечатали в «Правде» лишь 2 июля. Хрущевской съездовской решительности в нем нет, зато есть характерные оговорки:

«Советские люди знали Сталина, как человека, который выступает всегда в защиту СССР от происков врагов, борется за дело социализма… Было бы грубой ошибкой из факта наличия в прошлом культа личности делать выводы о каких-то изменениях в общественном строе в СССР или искать источник этого культа в природе советского общественного строя».

Выражение «массовые репрессии» встречается лишь два раза. Слов «аресты и расстрелы» - нет Никаких цифр из доклада - нет.

(Доклад Хрущева опубликовали в СССР в журнале «Известия ЦК КПСС» только в 1989 году, в разгар перестройки и гласности.)

Однако после съезда доклад был в полной версии распространен в первичных партийных организациях страны, то есть о нем узнало практически все взрослое население. Хотя нельзя сказать, что оно, население, в абсолютном большинстве поднялось, осмелилось на решительное осуждение репрессий. Не верили Хрущеву? Как можно было не верить, когда практически у каждого кого-то из родственников отправили в лагерь или расстреляли как «врага народа»? Миллионы невинно осужденных вышли из мест заключения! Значит, закрывали глаза и уши, не хотели думать. Верили в божественную непогрешимость Сталина? Боялись?

Настороженно отнеслась к происходящему номенклатура. Один из примеров – собрание партийного актива Василеостровского района Ленинграда 16 марта 1956 года. На нем научный сотрудник Института русской литературы Академии наук И.А. Алексеев, член КПСС с 1920 года внес предложение о том, чтобы посмертно судить Сталина судом партии как «преступника против человечества, идейного вдохновителя убийств».

На собрании присутствовало около 750 человек, за предложение Алексеева проголосовали 4 человека.

Неопределенным было и дальнейшее поведение высшего руководства страны. Через три года состоялся внеочередной XXI съезд. В докладе Хрущева присутствовали моменты чуть ли не апологии Сталина: «Осуществляя политику индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, наш народ под руководством партии и ее Центрального Комитета, во главе которого долгие годы стоял И.В. Сталин, совершил глубочайшие преобразования». Понятно, что внутри ЦК и Президиума ЦК шла борьба сталинистов с антисталинистами.

И только в октябре 1961 года, на XXII съезде, на всю страну в радиорепортажах и со страниц газет прямо сказали советскому народу о «чудовищных преступлениях против партии и народа». После XXII съезда переименовали города и объекты в СССР, названные в честь Сталина, а его тело вынесли из Мавзолея.

Еще через три года, в октябре 1964-го, Хрущева сместили с поста Первого секретаря ЦК в результате заговора. Так закончилась эпоха, известная в истории как «хрущевская оттепель».

Однако в течение последующих 20 лет коммунистического режима, названных «застойным периодом», никогда, тем более на официальном государственном уровне, не поднималось на щит имя Сталина. И только в новой, демократической и капиталистической России начали ставить памятники Сталину, о его «заслугах» не стыдятся говорить государственные деятели. Да если бы только они. По социологическим опросам 2019 года, уровень одобрения Сталина побил исторический рекорд. Роль Сталина в истории положительно оценивают 70% граждан.

Тем не менее, сейчас на дворе не только иные времена и иные нравы, но и иной уровень доступа к информации. Все имеют возможность узнать, что и как было. Как бы ни пыталась существующая власть оправдать сталинизм, как бы ни был беспамятен народ, а останутся и будут жить цифры и факты. Например:

«По данным, представленным в 1991 году в Верховный Совет РСФСР органами прокуратуры и МВД, суммарное число жертв сталинских репрессий составило 50 114 267 человек: сюда входят арестованные и отпущенные, осужденные к тюремным и лагерным срокам, раскулаченные, сосланные, выселенные и убитые. Цифра в 50 миллионов включает повторные аресты одних и тех же лиц...» (История России ХХ век. Под ред. А.Б. Зубова. Том 2. Эпоха сталинизма (1923-1953). М., 2016.)

В любом случае имели место 50 114 267 приговоров.

Население СССР в 1953 году, в год смерти Сталина, составляло 188 217 000 человек.

На 1 января 1953 года количество заключенных в СССР - 2 468 524.

Трудоспособное население в возрасте от 16 до 59 лет, по расчетным данным - 94 миллиона. То есть на 1 января 1953 года отбывал срок каждый 38-й взрослый гражданин Советского Союза.

Если народ захочет, он всегда может обратиться к этой информации и задуматься. Если захочет, конечно.

В сентябре 1971 года, через 15 лет после ХХ съезда, Никита Сергеевич Хрущев ушел из жизни. Оболганный властью, осмеянный и презираемый так называемым «простым народом». За то, что дал хотя бы относительную свободу, вывел из лагерей миллионы безвинно заключенных. Наш народ преклоняется только перед теми, кто держит его в постоянном страхе?