Мозги за стеной: почему Россия лишилась сотен тысяч экспатов

Елена Иванова, Наталья Сейбиль

Михаэль Гермерсхаузен приехал в Россию более 10 лет назад. Он работает в большом английском рекрутинговом агентстве, имеющем представительства в 40 странах мира, и отвечает за всю территорию бывшего Советского Союза от Киева до Ташкента. Его фирма как раз и занимается наймом менеджеров и специалистов для мультинациональных компаний, которые работают в России и странах СНГ.

- Я совсем недавно делал себе новое разрешение на работу. Я был там единственный иностранец. Обычно там очередь из людей, которые сидели с документами. Я был единственный человек, который ждал разрешения на работу, - рассказывает Михаэль.

Эта ситуация началась не в прошлом году и не с началом пандемии. Первая волна экспатов вернулась домой с началом экономического кризиса 2008 года, рассказывает доцент факультета экономических наук НИУ ВШЭ Владимир Карачаровский. После кризиса российская экономика так и не показала больших темпов роста, в отличие от ситуации начала 2000-х, и рыночных ниш для экспатов не осталось. После 2014 года было только хуже.

- Мы находимся в состоянии не до конца определившихся, неустойчивых отношений с Западной Европой и США, они очень холодные. Многие компании уходят из России, международные компании сокращают свое присутствие, поэтому у нас и экспатов нет от этих компаний, - объясняет эксперт.

Отсутствие иностранных клиентов почувствовали на себе и риэлторы. Глава департамента аренды престижного агентства Penny Lane, которое предлагает апартаменты и загородные дома в верхнем сегменте рынка, Марина Шекера говорит, что у них не осталось иностранных клиентов, за исключением тех, которые уже находятся на территории Российской Федерации:

- Отток экспатов пошел еще с 2014 года, когда стали применятся санкции по отношению к России, и все стало плохо. Во-первых, достаточно много иностранных компаний ушло из России, а это тоже были наши клиенты, которых мы потеряли.

Раньше за экспатов платили компании, поэтому арендуемые квартиры были большими, по 5-6 комнат. С падением рубля работодатели сократили бюджеты для менеджеров и специалистов. Если кто-то и хотел наслаждаться видом из окна на Патриарший пруд или бульвары, доплачивают теперь из своего кармана. Сегодня цены на квартиры упали на треть, говорит Марина Шекера. Если раньше цена даже в рекламе стояла в долларах или евро, то теперь агентства предлагают цены в рублях, что априори дешевле. Владельцы недвижимости любят иностранцев – за них платили фирмы, а это значит, что просрочек платежей точно не будет. К тому же есть уверенность в том, что квартира будет сдана на тот срок, о котором договаривались с арендатором. С российскими клиентами такой уверенности у них нет.

- Сейчас в любом случае предложение превышает спрос, такая тенденция есть. Из-за этого собственники снимают свои квартиры с аренды и выставляют их на продажу. Некоторые владельцы квартир не сдают больше и не продают свои квартиры, потому что им выгоднее сейчас законсервировать свои квартиры, чем делать косметические ремонт после аренды, описывает ситуацию на рынке Марина Шекера.

И до 2020 года падение курса рубля делало приглашение высококвалифицированных и, соответственно, высокооплачиваемых специалистов делом экономически малопривлекательным. Михаэль Гермерсхаузен наблюдает сходную картину не только в России, но и по всему СНГ:

- Я сейчас поехал в Казахстан, и эта проблема стоит здесь еще более остро. Отсюда уехали почти все иностранцы. Сначала рубль упал, потом тенге сильно упал. Чтобы получать нормальную зарплату, к которой человек привык в евро, в рублях он становится несопоставимо дорогим для компаний.

В этом году еще и условия получения рабочей визы или вида на жительства для иностранцев ужесточились. Торгово-промышленная палата даже обратилась к премьеру Мишустину разрешить высококвалифицированным специалистам приезжать в Россию вместе с семьями. Глава палаты Сергей Катырин просит приравнять их к спортсменам и говорит о том, что нужно исключить требование «требование о согласовании въезда иностранных высококвалифицированных специалистов при каждом их последующем въезде в Россию (достаточно ограничиться однократным согласованием первичного въезда)»

Но это не все новшества, или лучше сказать, препятствия на пути иностранцев в Россию. Теперь разрешение на работу дается только через профильное министерство, которое собирает списки и передает запросы на рассмотрение МВД и ФСБ.

Михаэль Гермерсхаузен восторга от нововведений не испытывает:

- Если для получения визы нужно получать еще разрешение от ведомства, это ужасно, потому что с ними невозможно коммуницировать. Министерства долго не отвечают. Как с любым министерством работать, это не налаженный процесс? Если мы говорим о рекрутинге, когда мы сейчас хотим устроить на работу даже не иностранца, а простых русских сотрудников в международных компаниях, мы не можем это сделать, потому что иностранный менеджер не может приехать и лично увидеть человека, и наоборот, кандидат не может ехать в Германию, потому что нет визы. Поэтому найм человека откладывается, поэтому ничего не делается.

Владимир Карачаровский называет бюрократические барьеры, полностью перекрывающие или значительно меняющие возможности въезда, механизмом регулирования. Если государство видит, что какие-то сегменты рабочей силы нужны, то путь им будет открыт. Сейчас власти проводят протекционистскую политику, ставя на российские кадры. Во многом ситуация с экспатами зависит от того, как будет развиваться российская экономика. Если она продолжит существовать в тех рамках, как она существует сейчас, то всему, чему мы могли научиться у иностранцев – технологии управления и управленческим навыкам, мы уже научились. Но если подходы изменятся, то потребность в зарубежном опыте опять возрастет, говорит Карачаровский:

- Если мы форсированно начнем развивать те отрасли, в которых Россия, мягко говоря, мало представлена на внешнем рынке, например, сферу электроники, или высокоточного машиностроения, то и мы начнем существенные деньги вкладывать в строительство новых предприятий, в том числе, промышленных гигантов, то здесь без экспатов нам не обойтись. В первую очередь, нам потребуются технологии, а как правило, если ввозятся технологии, вместе с ней приезжают и специалисты, которые запускают соответствующие производства, показывают, как они должны работать.

Особенно распространено мнение среди экспертов и в обществе, что если европейцы или американцы что-то научились производить, нам туда соваться не надо. Мол, догнать мы их все равно не сможем, поэтому нужно делать что-то другое. Но это порочная парадигма, она вводит всех только в заблуждение.

- Посмотрите на конец 80-х годов. Кто основной игрок на рынке электроники? Японцы. А сегодня кто? Сегодня американцы, корейцы, китайцы. Если бы эти игроки в конце 80-х подумали, что туда не стоит прикладывать усилия, потому что все уже сделано другими, то мы сейчас бы не имели многого, и у нас по-прежнему были бы японские гаджеты, а не корейские, американские или китайские. Нужно завоевывать рынки всеми средствами, в том числе, используя знания и умения экспатов.

Вероятность того, что в России появится свой Хуавей без государственной поддержки, эксперты считают минимальной. Нужны крупные государственные вливания в цифровую экономику и другие прорывные направления. Тогда появится необходимость в другом опыте. Экспаты нужны сейчас не для того, чтобы учить нас жить, говорит Владимир Карачаровский, а для того, чтобы помочь закрыть технологические пробелы, как это было в петровской России и в Советском Союзе.

Михаэль Гермерсхаузен уезжать не собирается. И не только потому, что у него здесь семья и дети. На своем посту он хочет работать над улучшением системы и повышением инвестиционной привлекательности российского рынка:

- Я хочу убедить всех людей, которые считают, что нужно все локализировать и только делать с помощью местных кадров, что это не совсем правильно. Всем будет лучше, если русские могут свободно работать в Германии, а немцы смогут свободно работать в России. Это хорошо, когда в каждой компании есть diversity (разнообразие – НИ), когда много людей из разных стран с разными мозгами и взглядами работают вместе.

Но пока он сам говорит, что в стране не хватает денег, поэтому налоговые органы просто отжимают деньги от бизнеса. Валютное законодательство в России драконовское, штрафы несопоставимо высокие. Для всего бизнеса в целом, и не только для международных компаний, и для русского бизнеса за последний год стало очень тяжело работать. Так что до инвестиционной привлекательности пока очень далеко.