"А нам летать охота...": исповедь пилота, оставшегося без работы во время пандемии

14 марта 2020 года летчик вернулся из ночного рейса в Доху. Затем у него был запланирован отпуск до конца месяца. Но планам помешала пандемия коронавируса. Тогда многие авиакомпании приостановили перевозки, работодатель Оканя не стал исключением. «Полеты стали единичными: на широкофюзеляжных самолетах периодически привозили в страну грузы первой необходимости, иногда выполняли специальные полеты», — рассказывает он. Также были организованы вывозные рейсы.

Сокращения в авиакомпании, где работает Окань, начались в конце марта. «Говорят, соседи руководствовались разумом при определении, кого попросить на выход, а кого попридержать — то есть смотрели на показатели: дисциплину, взыскания, благодарности. Здесь же поступили проще: начали сокращать по листу старшинства снизу-вверх. То есть под раздачу попали те, кто в авиакомпанию пришел недавно», — отметил летчик.

Апрель прошел спокойно. Оставалось пережить Рамадан, и все наладится, думал тогда Окань. Однако после Рамадана сотрудникам авиакомпании снизили зарплаты на 80% — на три месяца с возможным продлением. Тогда летчик был рад только тому, что успел досрочно погасить ипотеку, ведь оставшейся зарплаты хватило лишь на аренду квартиры, выплату кредита за авто и еду — к слову, Окань с женой воспитывают трех детей (двух, восьми и 14-ти лет).

Старший сын летчика заканчивал восьмой класс как в местной, так и в российской школе, где он числился на семейном обучении. «Остро встал вопрос, которого я, признаться, с грустью ожидал с момента переезда сюда в 2017 году: что делать с Артемом, когда он перейдет в 9-й класс российской школы? Это важный этап, после окончания 9-го класса ученики сдают ОГЭ… Семейное обучение — это здорово, конечно же, но продолжать учиться на две школы — это очень большая нагрузка на парня, которая ни здесь, ни там не приведет к лучшим результатам», — пишет Окань. Он был убежден, что сыну необходимо вернуться в Россию, где бы он жил с бабушкой и дедушкой.

В июне летчик решил посодействовать группе россиян, которые не могли улететь из Омана. При этом тогда он еще не понимал, стоит ли его семье отправляться на родину, ведь было неизвестно, когда в следующий раз он сможет увидеться с женой и детьми. Посольство России в Омане помогло провести переговоры с авиакомпанией. Дата вылета была намечена на 10 июля. «В экипаж назначили меня и моего друга, Виктора, тоже из России. Все это воодушевило…», — отметил Окань.

Однако радовался летчик недолго. В конце июня в его авиакомпании прошли очередные сокращения. Окань под них не попал — его отстоял начальник. При этом летчик понимал, что и ему пора готовиться к потере работы. «Я не первый год в авиации, знаю, что должность инструктора, две персональные благодарности, отсутствие нареканий — все это мало кому-интересно в том департаменте, где заведуют далекие от летного делопроизводства люди. В их системе ценностей все пилоты — безликие рабочие единицы, не более того», — считает он.

Приближалось 10 июля, а официального подтверждения рейса в Москву все не было… К тому моменту перерыв в летной работе Оканя уже пересек рубеж в 90 дней, а значит ему необходимо было пройти специальную подготовку. Ее назначили. Однако и тогда Оканя ждала грустная весть: его начальник как инструктора, проводивший подготовку, сообщил, что дорабатывает последний месяц. «Я растерялся, было очень жалко приятного человека, отличного руководителя», — пишет летчик.

Настало 10 июля. Рейс в Москву не состоялся. Двухдневные переговоры авиакомпании с представителями «Росавиации» ни к чему не привели. Вторая сторона настаивала на том, что авиакомпания должна вернуть долги, которые первая в одностороннем порядке заморозила в связи с пандемией и кризисом.

«Рейс из моего ростера был удален, настроение резко ушло в ноль… и вдруг приходит новость от представителя авиакомпании в Москве: по слухам Россия разрешила выполнение рейса без каких-либо условий. Слух оказался правдой, рейс перепланировали на 14 июля, а мы так и не поняли, что это было. Но спасибо и на этом…», — рассказал Окань.

Рейс был разворотный, без отдыха в Москве — это было необходимо, чтобы рейс уложился в норму рабочего времени для минимального состава экипажа. Причем «облегчить» экипаж было решено накануне полета. На вывозной рейс в Москву удалось попасть 140 пассажирам, причем обратный рейс тоже был не «пустым» — улететь в Маскат из москвы захотели более 10 человек.

Однако Оканя тревожил перерыв в четыре месяца в работе. Кроме того, в Москве должны были ударить грозы. «О вечерних московских грозах можно слагать оды — это знает любой пилот, кто хотя бы пару лет в Москве проработал. В общем, сценарий предстоящего приключения весьма и весьма интригующий», — подчеркнул пилот. Также ему было грустно расставаться с семьей, но радовал тот факт, что он сам повезет супругу с детьми в Россию. Тем же рейсом из Омана улетали бывшие коллеги Оканя, уволенные в период пандемии. У некоторых из них на руках были маленькие дети. В таких условиях было крайне важно сохранять спокойствие.

«Прежде чем начать путешествие, я собрал эмоции в кучу и приветствовал пассажиров максимально спокойным и дружественным тоном: „…пожалуйста, занимайте свои места, усаживайтесь поудобнее. Наш самолет летит в Россию!“», — рассказывает Окань.

Усевшись в кресло пилота Боинга, летчик понял, что «руки помнят». Начала появляться уверенность. Но это не повод расслабляться, нужно быть внимательным, уверен Окань. Наконец, самолет взлетает. «Первый взлет за четыре месяца… Как же это волнительно — взлетать!», — отметил пилот.

Полет проходил буднично. Пролетая над Ираном, Окань вспомнил бортинженера «Сибири» Дмитрия Смирнова, который записал альбом «Иранские истории». «Когда-то заслушивался песней про запретную любовь русского летчика и иранской бортпроводницы… Когда это было? Я ж еще вторым пилотом Ту-154 летал, когда с творчеством Дмитрия познакомился! Год 2004 или 2005, наверное», — отметил он.

Вспомнил пилот и то, как летал в Иран — шесть раз в Тегеран, один — в Мешхед: «Помню, прилетел ночью в Мешхед в зиму 2017-18. Вышел из самолета размяться, подышать — бр-р, холодно! Успел девять месяцев привыкнуть к вечному лету. Подумалось: „А ведь я летал в Ашхабад! Как близко оказался я к региону прошлых полетов!“».

Увидев самую большую гору Ирана — Демавенд, пилот решил разбавить монотонность полета, обратившись к пассажирам: «Дамы и господа, минуточку внимания! Прямо сейчас мы пролетаем красивейшую горную цепь Эльбурс, а справа по полету находится пик Демавенд — самая высокая гора в Иране. Спасибо за внимание!».

Затем самолет пролетел над Баку, где Окань тоже бывал. «Да чего тут вспоминать — совсем скоро пересечем границу с Россией, и начнется, только успевай головой крутить: Махачкала, Астрахань, Владикавказ, Волгоград!», — подумал он.

Также пилот вспомнил свой первый полет в Москву. Улыбнулся. Понял, что днем маршрут из Омана более красивый. Да и лететь, когда светло, проще. «Погода хорошая, пока что дурные прогнозы синоптиков не сбылись. Как же это радует — совсем не хочется приключений в таком рейсе!», — заметил тогда Окань.

Самолет пошел на снижение. На девятикилометровой высоте борт вошел в облачность, начало потряхивать. Чуть ниже даже обледенение появилось.

«Эх! Ощущение, как будто не то что четыре месяца не летал, а будто вообще не было этих четырех лет, из которых три провел в каких-то далеких вечно жарких странах. Знакомые голоса в эфире, со вторым пилотом по-русски разговариваем, облачность, засветки… „Чувствуйте себя как дома!“ — улыбаюсь собственным мыслям», — закончил третью часть блога Окань, пообещав продолжение истории…