Меньшее зло: почему глубинный народ устраивает патриархальное общество

Философ Дмитрий Лучихин продолжает исследовать феномен под названием «русский народ»:

«Если оставить в стороне всю социально-историческую динамику, и рассмотреть вариации социальной организации как своего рода продукты, предлагаемые на прилавке магазина, то можно увидеть следующую картину:

Первый продукт - это старый добрый патриархальный мир общества, имеющего своего хозяина. Вопреки сложившимся в умах «русофобов» представлениям, его привлекательность обеспечена не столько прямой приверженностью такому мироустройству инфантильного населения, сколько еще меньшей привлекательностью других продуктов. Проще говоря, в глазах народа он - меньшее зло. Его главной фишкой является наличие гарантированного контроля за соседом. Наличие хоть каких-то ограничений в социальных отношениях.

Второй - мир «неограниченной свободы» или, неотделимо — неограниченной беззащитности индивида. Здесь надо избежать ловушки от его приверженцев. Этот предлагаемый продукт вовсе не является идеей устранения и самоустранения любой власти под лозунгом «живите как хотите» или как в известном высказывании «берите суверенитета сколько влезет». Нет — это предложение реализуемой под бдительным контролем соответствующей политической силы, реализующей принципы «неограниченной свободы» вопреки любому сопротивлению самоорганизации.

Здесь противопоставлять самоорганизацию со своими законами и правилами принципам утверждаемой «свободы для всех» - столь же недопустимо, как противопоставлять их воле хозяина в патриархальном обществе. И за этим бдительно следят.

Массовый россиянин существо достаточно образованное, чтобы понимать: в естественном развитии свободного общества период первичного накопления капитала и дикой конкуренции преходящ. Но вот незадача — сочные плоды исторического процесса вырастут когда-то потом, а подыхать под забором, на 18-часовой работе без выходных, от работы с ядовитыми субстанциями без средств защиты — придется здесь и сейчас. Если в мире хозяина массовый человек раб, то в этом свободном мире — он вообще вещь, расходный материал. И где найти столько дурачков, которые добровольно поддержат выбор второго из предлагаемых на политическом рынке социального продуктов.

Есть, конечно, третий продукт, но в отличии от первых двух, «на прилавке» он представлен лишь в виде рекламного проспекта. Не только отсутствует предметно, но даже не имеет технического описания.

Этот продукт, который с гораздо большим правом мог бы именоваться обществом неограниченной свободы, технически есть общество свободно самоорганизующихся социальных кластеров.

Психологически он наиболее привлекателен для современного человека даже для массового россиянина. Но в виду полной виртуальности его предложения даже не рассматривается всерьез и не становится аргументов против патриархальности. Всем ведь понятно, - убери хозяина, и не успеешь оглянуться, как тебя накроет «свобода», из-под которой надежды на свободное самобытие, неограниченную само-бытность станут еще более виртуальными.

Пусть интуитивно, но массовый человек хорошо понимает, что одно дело организовываться в общину (социальный кластер), будь то на уровне города, конгломерата городов и поселков (области), республики или края — когда тебя окружают какие-нибудь финны или эстонцы со своим средним уровнем индивидуальной культуры. И совсем другое дело самоорганизовываться в среде таких же россиян, где каждый второй в душе — гопник из подворотни. И никаких иллюзий по этому поводу не питает.

А вот не чисто идеологической, а именно политической силы, продвигающей этот продукт, по прежнему не видно даже в проекте.

Когда я противопоставляю политическую силу простым сторонникам идеи, я подразумеваю наличие продуманной концепции переходного периода, в процессе которого мог бы происходить и развиваться процесс самоорганизации в рамках временных ограничительных механизмов защиты от скатывания в «безграничную свободу» второго типа «социального продукта».

Такой концепции, которая своей явной и явленной связанностью с жизненными реалиями создавала для этого политического предложения тот необходимый уровень реалистичности, который способен был бы быть настоящей альтернативой, явно неприемлемому «второму продукту» и на равных конкурировать ( а с моей точки зрения — побеждать за явным преимуществом) - продукт №1 — общество со своим единовластным хозяином...»