Еврей со знаком качества: как действовал знаменитый советский «пятый пункт»

Шутки шутками, а попытки установить расовое и национальное равноправие в мире не отличается особым разнообразием. Недавние поправки к процедуре выдвижения на премию «Оскар» тому лишнее подтверждение, - ведь требование, чтобы среди главных героев был представитель не белой расы, очень напоминает знаменитые национальные квоты, которые действовали в Советском Союзе. Введены они были с целью преодоления природной человеческой ксенофобии, которая, как известно, имеет биологическую основу, однако на деле превращались в простую бюрократическую формальность никоим образом на ксенофобию не влиявшую. Эти квоты служили лицемерным прикрытием идеологии так называемого пролетарского интернационализма, которую провозгласило советской государство, поскольку тут же, наряду с квотами, существовал так называемый «пятый пункт» - в советских паспортах была обязательной графа «национальность». Ходил даже анекдот: «Меняю пятую графу на две судимости...»

Особенно цинично выглядели так называемые «еврейские квоты», из-за которых многие талантливые люди были лишены возможности в полную силу заниматься любимым делом, открыто проявлять свой талант.

Причем, что любопытно, «русская» фамилия в паспорте при «еврейском» пятом пункте была все же лучше, чем «еврейская», а еврей, у которого в пятой графе было написано «русский» (такое тоже случалось), назывался «евреем со знаком качества»...

О том, что такое еврейские квоты можно вспомнить, читая публикацию, которую оставила в своем блоге журналист Ирина Иновели:

«Мой рано, в 57 лет, покинувший этот мир муж Александр Фридман был не просто очень талантливым журналистом, а многостаночником. Есть ведь такие актёры, которым доступны комедия и драма, водевиль-бурлеск и высокая трагедия. Вот и моему Саше было доступно всё - и передовицы, которые писал быстро, но с отвращением, и публицистика, и очерки, и фельетоны. Причём последние писал часто в стихах, остроумно и язвительно..

Жили мы тогда в Алма-Ате, работали в республиканской молодёжной газете "Ленинская смена". Помещение редакции было плохое и тесное, большинство работников ютились в большой длинной комнате, где впритык стояли столы корреспондентов, которых тогда именовали литработниками, и где постоянно стоял гвалт. Кто-то беседовал с коллегой, кто-то говорил по телефону, кто-то строчил на пишущей машинке.

И вот однажды раздаётся звонок мужу и он, отведя трубку в сторону, рявкает:

- Всем молчать! Звонят из ЦК партии!

Всеобщая оторопь. Такого никогда не было да и не могло быть. Если порой и звонили из ЦК, то не партии, а комсомола, и только лишь редактору или его заму.

Муж слушал молча, А, положив трубку, с сияющими глазами, подняв вверх два больших пальца, говорит, что быстро должен пойти туда, наверх, куда его срочно вызвали. На наши вопли рассказать поподробнее, что случилось, на ходу бросает - "потом, потом, некогда мне!"

...Вернулся он с потухшими глазами и унылым выражением физии. Все мы бросили работать, слушая его рассказ.

- Ну, значит, принял меня сам зав. отделом пропаганды и агитации. И говорит: "Мы решили назначить вас собственным корреспондентом "Комсомольской правды". Я обалдел, чуть не обделался от неожиданности. А, придя в себя, промямлил - так я же еврей! Тот захохотал:

- А то мы не поняли по вашей говорящей фамилии! Но нам как раз спустили еврейскую квоту на этот пост.

Ну, дали мне тут же заполнить анкету, где тысяча всяких вопросов. Пыхтел, потел, справился. И вот он читает мои ответы и вдруг меняется в лице:

- Почему в графе "партийность" вы написали б/п? - задаёт вопрос.

- Так я же не член партии, отвечаю. Тут он с досадой грохнул кулаком по столу и заорал, переходя на "ты":

- Вот об этом тебе надо было сразу заявить, а не "я же еврей, я же еврей"!

А ещё до того, как мы встретились в Целинограде, муж жил и работал в Кишинёве., в редакции республиканской газеты Молдавии. И однажды рассказал мне это. Парторг всё время хвалил его публикации, и потом вдруг в присутствии нескольких коллег заявил: вот, кого следовало бы принять в КПСС, да жаль квоты на еврея нам опять не выделили.

У меня было несколько друзей с вполне, казалось. бы, русскими, а не ярко выраженными еврейскими фамилиями. Но у них тоже были проблемы с карьерным продвижением. Ведь тогда в паспортах была эта самая пятая графа - национальность. И тут уж никуда было не скрыться.

...А спустя месяц после инцидента с мужем собкором "Комсомолки" по Казахстану был утверждён наш коллега - член партии с хорошей русской фамилией. Так что в ЦК выделенной еврейской квотой так и не воспользовались. А наши ребята и девчонки в тот день пустили шапку по кругу, накидали денежек и повели всю компашку в ресторан - запивать случившийся горький облом у любимого всеми Александра-Сашки. С меня денег не взяли, как с потерпевшей стороны: ведь собкорство в те времена сулило большую зарплату, получение приличной квартиры и закрепление служебной машины с водителем...»

***

В своих многочисленных откликах читатели блога приводили и примеры из собственной жизни:

- Да, тема эта неисчерпаема. Я выслушала однажды рассказ о приемных экзаменах в институты. Чтобы не превысить квоту, еврейским ребятам проверяющие письменные работы сами делали им ошибки. Помню, как сказал мне родитель одного ребенка, что смешивают чернила разного цвета, чтобы проверяльщики не могли сами нарисовать ошибки. Это было давно, когда еще чернилами писали.

- Я из-за пятого пункта сначала не попала на работу в Пушкинский Дом, а потом в Институт киноинженеров. Уж не говоря о том, что в ЛГУ поступить я даже не пыталась.

- Мне открытым текстом сказал начальник отдела кадров Интуриста, когда пришла устраиваться преподавателем английского языка, что еврейку нельзя допустить преподавать язык, пусть даже и советским гражданам... мало ли, что...

- Древний анекдот в тему. "В Москве при Брежневе построили новую синагогу. Подбирают раввина. Одного нашли – да он пьет. Нашли второго – не пьет, но не член партии. Третий не пьет, член партии, но не знает Тору. Четвертый не пьет, член партии, Тору знает, да вот беда - он еврей."