«Худшие за последние 25 лет»: активисты "Голоса" оценили выборы 13 сентября

Активисты "иноагентного" движения «Голос» , наблюдавшие за ходом выборов во время Единого дня голосования 13 сентября 2020 года, подвели и опубликовали итоги своей работы. Они отметили, что по многим показателям эти выборы были особенными: они прошли в эпоху пандемии коронавируса, сразу после общероссийского голосования по поправкам к Конституции и непосредственно перед стартом кампании по выборам депутатов Государственной думы России. В значительной степени эти выборы воспринимались как последний тест администраторов российской внутренней политики перед стартом федеральной парламентской кампании.

В своем докладе «Правовые особенности выборов 13 сентября 2020 года» активисты отмечали, что в нормативно-правовое регулирование выборов были внесены беспрецедентные изменения, сделавшие его худшим за последние 25 лет. Все ключевые предложения экспертов по смягчению барьеров для кандидатов, повышению прозрачности избирательного процесса, уровня реальной конкуренции на выборах, которые были выработаны за последние годы и хотя бы на словах поддержаны ЦИК России и администрацией президента, в этом году фактически отброшены в сторону. Процесс трансформации избирательной системы идет в прямо противоположном направлении. Последние изменения федерального законодательства в основном направлены на ограничение избирательных прав граждан и снижение возможности общественного контроля на выборах.

Особенное беспокойство вызывало, что накануне старта избирательной кампании был существенно расширен перечень оснований для лишения граждан права участвовать в выборах. В число новых оснований вошло около полусотни составов Уголовного кодекса. Это дало возможность власти устранять опасных конкурентов, осуждая их по сфабрикованным обвинениям.

Это обстоятельство уже в ближайшие месяцы может привести к росту числа сфабрикованных и возбужденных уголовных дел в отношении возможных кандидатов в депутаты Госдумы, причем этот сценарий уже начал реализовываться. Соответствующие дела возбуждены в отношении двух московских депутатов — Юлии Галяминой и Олега Шереметьева, сына бывшего губернатора Иркутской области Андрея Левченко.

В докладе «Итоги выдвижения и регистрации кандидатов на выборах высших должностных лиц субъектов Российской Федерации 13 сентября 2020 года» отмечалось, что на выборах губернаторов окончательно сформировалась симуляционная модель электоральной конкуренции. Ее фундаментальные особенности — это ситуативный сговор крупнейших партий, вытеснение реальных конкурентов власти из электорального поля, их подмена симуляциями — «техническими» спарринг-партнерами и имитационными проектами, снижение роли парламентских партий. Избирательные права граждан были побеждены административными технологиями, а наибольшему давлению в этот раз подверглась КПРФ.

Согласно выводам доклада «Итоги выдвижения и регистрации кандидатов на выборах в представительные органы государственной власти и органы местного самоуправления 13 сентября 2020 года», ситуация с отказами в регистрации кандидатов не изменилась с прошлого года. Главными основаниями для отказов остаются расхождение персональных данных избирателей в подписных листах с базами МВД или ГАС «Выборы» и признание почерковедами подписей избирателей недостоверными (проставленными другим лицом). При этом зачастую подозрения в фальсификации документов возникают как раз в отношении тех, кто должен проверять подписи. Как и на протяжении многих лет, известны случаи, когда недостоверными признавались подписи избирателей, которые затем подтверждали их достоверность в суде. При этом четырем новым партиям были созданы очевидные преференции при регистрации списков.

При анализе предвыборной агитации и административной мобилизации избирателей на выборах в единый день голосования 13 сентября 2020 года в докладе было зафиксировано, что в России складываются две параллельные избирательные системы — для «своих» и для всех остальных. По сути оппоненты «административных» кандидатов вынуждены вести избирательные кампании по гораздо более жестким правилам, чем их конкуренты. Эти различия проявляются во всем: в освещении деятельности кандидатов в СМИ, в содействии или воспрепятствовании в ведении ими агитации, в решениях судов и избиркомов и даже в необходимости следовать эпидемиологическим ограничениям в «эпоху коронавируса».

«Борьба с эпидемией» в реальности превратилась в инструмент по ограничению избирательных прав граждан. Под ее предлогом ограничивались возможности для ведения предвыборной агитации (прежде всего, агитации оппозиционных партий и кандидатов), на кандидатов и штабы оказывалось давление со стороны правоохранительных органов. Эпидемиологическая ситуация стала поводом для введения «новых», максимально затрудняющих контроль со стороны общества, форм голосования. В дни голосования председатели комиссий прикрывались эпидемиологической ситуацией, чтобы ограничить права общественных контролеров.

Активисты «Голоса» сделали несколько ключевых выводов по итогам своей работы:

1. Переход к массовому трехдневному голосованию не способствовал повышению активности избирателей. При этом массовое многодневное голосование значительно ограничило возможности общества убедиться в честности голосования и подсчета голосов. В подавляющем большинстве случаев явка осталась на том же уровне, что и на предыдущих выборах в соответствующие органы власти и местного самоуправления. Отдельные исключения связаны преимущественно с губернаторскими выборами, которые, с одной стороны, проходили в отсутствие реальной конкуренции, а с другой — сопровождались массовыми административным принуждением и стимулирующей электоральной мобилизацией, нарушением прав наблюдателей и признаками масштабных фальсификаций. Таким образом, «более удобные для избирателей» формы голосования не ведут к увеличению их активности. «Удобство» остается заметным лишь в опросах социологических компаний, но не находит своего отражения в реальности в виде повышения электорального участия.
2. В то же время, «новые формы» голосования существенно снизили возможности общественного контроля за работой избирательных комиссий, сделали его гораздо более ресурсозатратным. Количество наблюдателей, которые теперь необходимы для настоящего контроля, выросло минимум в 3 — 4 раза (а с учетом того, что досрочное голосование сопровождается массовым голосованием вне помещения УИК — даже больше). При этом, почти во всех регионах более высокая явка на досрочном голосовании коррелирует с более высокими результатами инкумбента или «Единой России», что является основанием для дополнительных подозрений в манипуляциях при досрочном голосовании. Не дав прироста в активности избирателей, трехдневное голосование, как и дистанционное электронное голосование, значительно снизило доверие к результатам выборов. ЦИК России увлеклась (или просто прикрывается) формальным удобством в ущерб достоверности результатов.
3. Данные статистического анализа итогов выборов, признаки фальсификаций, зафиксированные наблюдателями на избирательных участках, позволяют поставить под сомнения итоги губернаторских выборов в Краснодарском крае, Пензенской, Ростовской, Смоленской и Тамбовской областях. Ход остальных губернаторских избирательных кампаний также не позволяет назвать их честными, свободными и равными.
4. Главными проблемами в дни голосования стали нарушения, связанные с порядком проведения досрочного голосования (нарушение правил хранения бюллетеней с досрочного голосования, отказы в предоставлении сведений о числе проголосовавших и в ознакомлении с актами досрочного голосования, нарушение целостности сейф-пакетов, несвоевременное составление этих актов), нарушения при голосовании вне помещения для голосования (массовое внесение избирателей в соответствующий реестр помимо их воли), нарушения при подсчете голосов (одновременный подсчет голосов в нескольких пачках бюллетеней, непубличное ведение подсчета голосов, одновременное осуществление нескольких этапов подсчета голосов, непроведение итогового заседания участковой комиссии).
5. Прогресс в отношениях избирательных комиссий и общественных контролеров, который был достигнут за предыдущие четыре года деятельности нынешнего состава ЦИК, в этот раз был в значительной степени нивелирован. Вновь одними из самых массовых типов нарушений стали нарушения прав членов комиссий, наблюдателей и представителей СМИ. Председатели комиссий пытались запретить вести фото- и видеосъемку (или ввести необоснованные ограничения на нее), искусственно затягивали рассмотрение жалоб и обращений (а иногда вообще отказывались их принимать), отказывались предоставлять документы комиссий для ознакомления. Нарушение некоторых процедур было зафиксировано в каждой пятой УИК, где проводилось соответствующее исследование. Можно с уверенностью предполагать, что в комиссиях, где наблюдателей не было, эти нарушения встречаются еще чаще. На наш взгляд, эти проблемы объясняются ослаблением контроля ЦИК России за избирательными комиссиями. Неоднократно выявлялись случаи, когда в деятельность комиссий вмешивались третьи лица. Кроме того, свою роль сыграло усложнение работы членов избиркомов из-за экстренного введения новых, плохо регламентированных, форм голосования и дефицита соответствующего обучения. Все это вело к росту раздражения и агрессии в отношении тех, кто фиксировал отклонения от установленных законом процедур.
6. Кроме того, на государственном уровне создана и поддерживается политика постоянного психологического и силового давления на активных граждан и в ней, к сожалению, заметную роль стала играть ЦИК России. При этом, созданная атмосфера травли и разжигания розни не контролируется ее организаторами в полной мере — на местах ее используют для сведения личных счетов. Давлению со стороны правоохранительных органов в течение нынешних выборов подвергались разные участники избирательного процесса: члены комиссий, наблюдатели, кандидаты, сотрудники их штабов. Такое давление дискредитирует выборы, подрывает доверие к их итогам. Самым печальным итогом такого давления стала трагическая гибель Ирины Славиной в Нижнем Новгороде.
7. В этот раз «трехдневное» голосование лишь в редких случаях проходило на придомовых территориях. Однако, насколько можно судить, значительную часть лиц, проголосовавших досрочно, составили избиратели, отдавшие свой голос на рабочем месте и по месту учебы. Фактически для этого было совмещено сразу три формы голосования, которые традиционно вызывают нарекания со стороны наблюдателей и экспертов из-за своей непрозрачности и возможностей для принуждения избирателей: досрочное голосование, голосование вне помещения для голосования и голосование по месту нахождения («мобильный избиратель»). Движение «Голос» считает проведение голосования избирателей на рабочих местах в рабочее время, а также учащихся по месту учебы, в принципе недопустимым — не зря законодательство запрещает даже сбор подписей в поддержку выдвижения кандидатов на рабочем месте, поскольку это создает условия для административного контроля над участием избирателей в выборах. Особенного упоминания заслуживает голосование на режимных предприятиях и объектах, при котором в противоречие вступают принципы открытости и гласности в организации выборов, с одной стороны, и режим безопасности на данных предприятиях, с другой.
8. На данный момент общество не имеет оснований доверять предложенной ЦИК России системе дистанционного электронного голосования, которая оказалась еще более непрозрачной, чем «московская». Ее архитекторы не создали условий, позволяющих убедиться в ее соответствии стандартам свободных и честных выборов. Такой подход не позволяет удостовериться в честности подсчета голосов, а само электронное голосование создает широкие возможности для принуждения избирателей и нарушения тайны голосования. При этом доля голосов, отданных дистанционно там, где проводился эксперимент, оказалась велика. Доля проголосовавших электронно от общего числа проголосовавших в Курской области составила 6,6%, а в Ярославской — 14,2%. При этом, если в Курской области итоги голосования с помощью ДЭГ оказались близки к общим результатам, то в Ярославской области разница оказалась заметной: победитель выборов А. Н. Коваленко получил в целом 40,3%, а на ДЭГ — 51,7%.
9. Выборы глав регионов в 2020 году показали те же тенденции, что и в предыдущие годы (исключением был лишь 2018 год). Почти все кампании были неконкурентными. В 10 кампаниях из 18 победитель получил более 75% голосов. В 14 кампаниях его отрыв от основного соперника превысил 50%. Эффективное число кандидатов (ЭЧК) было менее 2 также в 14 кампаниях (минимально возможный показатель ЭЧК = 1). Наименее конкурентными оказались выборы губернатора Севастополя: отрыв победителя от основного соперника — 80,8%, ЭЧК — 1,29. Слабое подобие конкуренции проявилось лишь в Иркутской, Костромской, Ростовской и Смоленской областях.
10. Выборы региональных парламентов в большинстве регионов, наоборот, оказались вполне конкурентными. Только в четырех регионах прошли четыре партии, в одном — пять, в пяти — шесть и в одном (в Рязанской области) — семь. В тех регионах, где прошли четыре партии (Белгородская, Воронежская, Магаданская области и Ямало-Ненецкий АО) эффективное число партий (ЭЧП) оказалось между 2 и 3. Самыми конкурентными (ЭЧК больше 5) получились выборы в Республике Коми и Костромской области. Похожая картина и в отношении выборов представительных органов региональных центров по смешанной системе. Здесь наименее конкурентными были выборы в Казани, а самые конкурентные (ЭЧП более 5) — в Калуге и Томске.
11. При этом, официальные итоги волеизъявления лишь частично нашли свое отражение в распределении мандатов. В ряде регионов и городов разница между долей голосов, полученных партией-лидером, и общей долей завоеванных ею мандатов превысила 30% — в результате было сформировано так называемое «сфабрикованное большинство»: партия, за которую проголосовало менее половины избирателей, получает более половины мандатов. Такая ситуация получилась в 7 регионах из 11 и в 10 региональных центрах из 14 (Ростов-на-Дону, где у «Единой России» 49,9%, мы не считаем). Это было сделано за счет большого числа мандатов, распределяемых через мажоритарную систему, которая дает партии-лидеру бонус в виде значительного превышения доли достающихся ей мандатов над долей получаемых голосов и малой доли мандатов, распределяемых по пропорциональной системе.
12. Хотя во многие представительные органы прошли кандидаты от ранее отсутствовавших там политических сил (или вообще от только что зарегистрированных партий), можно говорить, что большая доля избирателей не имеют своего представительства. Показателен в этом смысле пример Калуги, где прошедшие в городскую Думу партии получили очень низкое значение относительной суммы голосов из-за наличия в бюллетенях строки «против всех». Здесь против всех списков проголосовало 6,4% избирателей, принявших участие в выборах, еще 4,7% подали недействительные бюллетени. Потери голосов с партиями, не преодолевшими заградительный барьер, составили 8,6%. То есть там, где предусмотрена возможность голосования «против всех», значительная часть избирателей пользуется этой возможностью. Одним из главных мотивов такого голосования является недовольство ограниченным выбором.
13. Несмотря на указанные проблемы, единый день голосования показал, что массовое и эффективное наблюдение может существенно повлиять на ситуацию, помешав фальсификации итогов голосования. Во многих случаях избирательные участки, контролируемые мотивированными и подготовленными наблюдателями, показали результаты голосования существенно отличающиеся от итогов на соседних территориях, не попавших под такой контроль.