Первая пятилетка сирийской войны: деньги, санкции, нефть и никакой конспирологии

Елена Иванова, Наталья Сейбиль

С затиханием боевых действий в Сирии все чаще встает вопрос, кто, кроме российских генералов, получивших звезды на погоны и на грудь, стал бенефициаром пятилетней войны. Никогда в истории человечества войны, особенно на чужой территории, не были бескорыстными. Башар Асад, которого оставили у власти президент Путин и российские летчики, должен России. В этом нет никаких сомнений. Если бы не военное вмешательство российской армии, Асаду было бы не избежать судьбы полковника Каддафи, варварски убитого повстанцами. Россия грудью встала на защиту режима в Дамаске. Политики раз за разом блокировали резолюции ООН о наказании Асада и его ближайшего окружения. Тем временем, российские летчики бомбили врагов Асада в самой Сирии, прокладывая путь сирийской армии и проиранским формированиям на земле. Теперь наступает момент, когда Сирия должна начать платить по счетам. Под этим подразумеваются не прямые трансферты российскому государству, а экономические проекты, которые российский бизнес сможет и, самое главное, захочет осуществлять в ближневосточной стране. Асад и его окружение с 2015 года говорят о том, что тот, кто поможет Сирии, получит выгоду в мирной жизни. Ситуация осложняется тем, что международное сообщество хотя по-прежнему и терпит правителя Дамаска, но свои претензии к нему не забыло. Сирийская верхушка находится под американскими и европейскими санкциями, поэтому любая компания, работающая в Сирии, может также попасть в черный список. Это сильно сокращает количество желающих поучаствовать в разделе сирийского пирога. Но они есть.

Деньги и санкции

После 9 лет с начала гражданской войны, а потом и театра боевых действий с участием многих актеров и войск из различных стран страна представляет собой печальное зрелище. Сирийское правительство хотя и контролирует большую часть территории, но Идлибский анклав по-прежнему в руках оппозиции, а северо-восток страны - за курдами и поддерживающими их американцами.

В 2017 году Всемирный банк посчитал, что сирийский ВВП из-за войны потерял 226 миллиардов долларов, или четыре годовых ВВП 2010, предвоенного года. Если бы война закончилась в 2017 году, говорили во Всемирном банке, Сирии понадобилось бы 4 года, чтобы возместить 41% этих потерь. На перспективу 20 лет потери страны составят 7,6 предвоенных ВВП. Но война не остановилась, поэтому экономисты Всемирного банка осторожно предположили, что общие потери будут еще более значительными. После 10 лет войны Сирия потеряет сумму, сопоставимую с 13-тью ВВП 2010 года.

Но и это вершина айсберга. 400 тысяч человек погибли. 6 миллионов человек превратились в беженцев. Уничтожена треть жилья, разрушена половина больниц и школ. Президент Сирии Башар Асад озвучил цифру в 400 миллиардов долларов, которая потребуется для восстановления экономики.

В 2016 году Россия и Сирия заключили соглашение о восстановлении разрушенной инфраструктуры. Суммарный объем инвестиций составил 850 миллионов долларов. Это всего лишь 0,3% требуемой суммы – капля в море. В условиях пандемии лишних денег нет ни у России, ни у Ирана, ни у Китая, на которых рассчитывает Асад. В июле на саммите по сирийскому урегулированию с участием России, Ирана и Турции лидеры этих стран призвали «ООН и ее гуманитарные агентства увеличить оказываемую ими помощь всем сирийцам без дискриминации, политизации и выдвижения предварительных условий».

Имеются в виду не Ирак, Ливан, Алжир или Египет, с которыми у Асада налажены отношения. Эти страны на роль инвесторов не годятся. Но те, на кого намекают друзья Башара Асада – европейцы и американцы – поставили жесткие условия, на которых они готовы дать деньги на восстановление. Доноры требуют от Асада политических реформ в обмен на финансирование и снятие санкций. Единственная подвижка в их позиции лишь в том, что они не требуют отставки «доктора» немедленно. Но вероятность высока, что если правитель в Дамаске не пойдет на эти условия, он останется без денег и только с частью Сирии, говорят осведомленные источники. Для более ясного понимания ЕС объявил о продлении санкций против Сирии еще на год, а США приняли «Акт о защите гражданского населения Сирии», известный как «закон Цезаря». В санкционный список попал Башар Асад и его жена Асма, а также другие юридические и физические лица из Сирии. Закон предусматривает меры против всех, кто сотрудничает с Дамаском, в первую очередь, российские и иранские компании и граждане, работающие в Сирии. Только те, кому нечего терять, захотят инвестировать в страну. Все остальные задумаются, стоит ли мечтать о журавле в небе.

Нефть и газ в обмен на помощь

В январе 2018 года министр энергетики Новак и его коллега в Сирии Харбутли подписали Дорожную карту сотрудничества в сфере энергетики. Россия планирует восстановить около 40 объектов инфраструктуры. В сфере нефте- и газодобычи сирийцы пообещали работать только с российскими компаниями.

Эксперты скептически относятся к такому подарку.

Добыча сирийской нефти резко упала за годы войны. Если в 2008 году британская ВР производила 400 тысяч баррелей в день, то через десять лет добыча составила 24 тысячи. Но даже 450 тысяч в лучшие времена нельзя сравнить с российским производством нефти – в России качают 10 миллионов в день. По запасам Сирия находится в самом конце списка добывающих стран Ближнего Востока.

Крупнейшей нефтяной экономикой мира остается Саудовская Аравия. Ее запасы составляют 300 миллиардов баррелей, в то время как в Сирии подтверждены только 2,5 миллиарда – в 100 раз меньше. Есть еще другая проблема. Нефть в Сирии залегает достаточно глубоко – от 1500 до 3000 метров. Затраты на ее добычу составляют 20-25 долларов за баррель. В Саудовской Аравии на добычу расходуют в пять раз меньше – 5 долларов за баррель.

- Если говорить про портфель, мне неизвестно, что наши нефтяные мейджеры осуществляют или намерены осуществить проекты в Сирии. Если посмотреть отчетность, то крупные американские и европейские компании там тоже не работают. Все инвестиции, которые были в отчетности, они были уже списаны, - говорит руководитель нефтегазового направления KPMG International Антон Усов.

Отраслевые эксперты всегда оценивают несколько параметров: можно ли инвестировать, нужно ли инвестировать, с учетом экономической выгоды и возврата, с учетом необходимости инвестирования в разрушенную инфраструктуру и стабильную геополитическую ситуацию. Если падает спрос, и цена на нефть не поднимается, а твои конкуренты выходят из нефтяных проектов, оставляя только самые прибыльные, «звездные», ни одна здравомыслящая коммерческая нефтегазовая компания сейчас не будет рассматривать этот регион как поляну для инвестиционной деятельности. Риски высоки, отдача непонятна. И причина не только в том, что государство, где нужно налаживать производство, называется Сирия, но государство Сирия усиливает этот негативный макроэкономический тренд. Коммерческого интереса у российских мейджеров ни на короткую, ни на среднесрочную перспективу нет.

- В текущих экономических условиях ни у кого не может быть в Сирии экономического интереса, в силу конъюнктуры, перспектив и рисков региона, если говорить о компаниях. Если у нас есть геополитические интересы, это вопрос не отрасли, - оговаривается Антон Усов.

Президент Турции Эрдоган уже предлагал Путину пустить доходы от продажи сирийской нефти на восстановление страны. Правда, запускать и оплачивать восстановление приисков должна, по его мысли, Россия. Если в инвестиционном портфеле «Газпром Нефти» или «Роснефти» появится Сирия, это будет означать только одно – принято политическое решение о финансировании сирийского проекта. Насколько российское государство готово подвергать свои лучшие активы угрозам санкций и закапывать деньги в сирийский песок, неизвестно. В России такие решения принимаются без свидетелей. Пока у властей совершенно другие проблемы, связанные с преодолением последствий пандемии. Может быть, это и к лучшему.

«Велада», «Меркурий», «Стройтрансгаз» и сирийская нефть

Тем не менее, в декабре прошлого года сирийский парламент принял закон о передаче трех блоков газовых и нефтяных месторождений двум российским компаниям: «Веладе» с уставным капиталом в 10 тысяч рублей и «Меркурию», обслуживающей столовые Минобороны на Камчатке. По данным СМИ, обе компании, а также «Евро Полис» входят в империю Евгения Пригожина. За четыре года до этого, в декабре 2016 года после визита в Москву сирийского министра Ганема и его встречи с министром энергетики Новаком были подписаны соглашения между «Евро Полисом» и Сирийской государственной нефтяной корпорацией. «Евро Полис», более известный широкой публике под другим брендом – ВЧК Вагнер, по этому договору должен был освобождать нефтяные и газовые месторождения в обмен на 25% последующей добычи. Журналисты «Новой» оговариваются, что пресс-служба Пригожина опровергла его причастность к этим двум компаниям.

Есть информация, что другая российская компания «Стройтрансгаз» заключила контракт с Дамаском о разведке нефти и газа в Тартусе, где находится российская военно-морская база, Баниясе и Каре. Геннадий Тимченко достраивает в Сирии газоперерабатывающий завод. Кроме того, компания Тимченко получила подряд на восстановление одного из самых крупных месторождений фосфатов недалеко от Пальмиры. В отличие от нефти и газа, фосфаты – сырье для удобрений – под санкции не попадают.

Впрочем, таким бизнесменам, как Евгений Пригожин и Геннадий Тимченко, международные санкции не страшны – они уже и так под ними. Их коммерческая успешность, зависящая не от санкций, а от их роли солдат геополитических фронтов, объясняется известной близостью к российской власти и президенту Путину. Поэтому их участие в восстановлении Сирии объяснимо.

«Единственным рациональным аргументом, объясняющим такое сотрудничество, стала гипотеза о заинтересованности неких российских деятелей в том, чтобы «распилить» огромные средства, которые Москва должна будет выделить по государственным каналам или через госкомпании на эту программу. Потенциальные доходы российских компаний от сирийской нефти и сирийского газа остаются в области пропаганды, не имеющей ничего общего с реальным потенциалом этой отрасли,» - считает эксперт Михаил Крутихин.

Российские экономические интересы в Сирии

Сирийская кампания не имеет ничего общего с защитой экономических интересов России в регионе, говорят эксперты. Нефтегазовые запасы страны не оправдают вложения в восстановление порушенной войной инфраструктуры. До войны Сирии едва хватало на обеспечение внутреннего потребления. Цены на нефть демонстрируют понижающий тренд. Инвесторы будут вкладываться в те страны, где себестоимость углеводородного сырья низкая, а ситуация стабильная.

Существует конспирологическая теория, по которой Россия вошла в Сирию, потому что хотела предотвратить строительство газопровода из Катара в Европу. Эта нитка должна была якобы доставлять газ с самого большого в мире разведанного месторождения на Ближнем Востоке в Европу и помешать интересам Газпрома. Газпрому в Европе принадлежит 50% рынка.

Версия о защите интересов Газпрома на «дальних подступах» не выдерживает критики. Во-первых, в Европе достаточно поставщиков газа, и спрос на него слабый. Во-вторых, магистральный трубопровод на политически нестабильных территориях строить весьма рискованно. Газ проще и дешевле сжижать и доставлять морем, считает Михаил Крутихин.

Многие российские компании еще два года назад надеялись зайти в Сирию. Была надежда, что санкции, как в Ираке, скоро снимут, и можно будет работать. Вместо этого, санкции не только не были сняты, но и появились новые.

А военное противостояние в Сирии перешло в экономическое. Месяц назад автономная администрация Северной и Восточной Сирии подписала соглашение с американской нефтяной компанией Delta Crescent Energy о модернизации и развитии нефтяных месторождений. Контракт был заключен при поддержке Белого дома. Курдская администрация, подписавшая договор, рассматривает его как свое признание.

«Мы будем очень тесно работать с нашими курдскими союзниками, чтобы быть уверенными, что доходы от этой нефти не попадут в руки Ирана, не попадут в руки режима, не попадут в руки России»,— заявил вице-президент США Майкл Пенс.

Поскольку речь идет о самых богатых месторождениях Сирии, возмущение в Дамаске и Москве можно легко понять. Этот шаг сопоставим с новыми санкциями. Если перефразировать известную ленинскую формулу, в Сирии экономика – это продолжение войны иными средствами. К зарабатыванию денег или улучшению жизни народа это не имеет никакого отношения.