Вчера в «Новой газете» были опубликованы сразу три коллективных письма российской общественности в поддержку белорусских протестов. Под одним из них стоит моя подпись, и стояла бы под всеми тремя, если бы предложили подписать. Однако чувство абсолютно искренней признательности к составителям и организаторам писем не может вполне заглушить во мне чувство неудовлетворенности.
Неудовлетворенности, связанной с очевидными, в общем, вещами. Во-первых, с тем, что письма появились лишь после публичного укора Светланы Алексиевич, обращенного к российской общественности. Ведь все мы – авторы и подписанты – испытывали и думали все то же самое три и четыре дня назад. Но никому в голову не пришло организовать такое письмо, пока Светлана Алексиевич не сказала нам, что так нужно и можно. Это и есть контраст коллективного действия и коллективного бездействия, свободы и замордованности. Чего уж: признаемся себе в этом. Все мы желали белорусскому протесту успеха тем более, что это не требовало от нас личного усилия. «Пассивная любовь к свободе» – такой психоневрологический диагноз.
Есть и во-вторых. Все три письма меня не удовлетворяют тем, что в них ничего не сказано об Алексее Навальном.
А что тут непонятного? Главное, что нас возмущает в белорусских событиях – это эскалация политического насилия, которое кажется нам чем-то неприемлемым и требующим нашей реакции. Но разве не имеем мы дело с тем же самым в нашей собственной стране? И как можем мы не говорить об этом? Тогда о чем мы говорим и зачем письмо в поддержку Беларуси? И разве наше молчание о Навальном и наше молчание о белорусском насилии не являются свидетельствами одного и того же синдрома беспомощности?
Главные тезисы коллективного письма, которое я желал бы вчера подписать, были бы, наверное, следующие.
«Мы, граждане России, представители российской общественности, выражаем свою крайнюю озабоченность и возмущение эскалацией политического насилия, которое имеет место в последние недели в Беларуси и России. Две эти страны, которые, по нашему убеждению, являются и должны являться частью Европы и цивилизованного мира, все более превращаются в полицейские диктатуры, использующие весь арсенал доступных и преступных средств для борьбы со своими политическими оппонентами и со своими гражданами.
Мы выражаем возмущение практикой садистских расправ с мирными, невооруженными гражданами в Беларуси, практикой избиений и похищений, совершаемых анонимными людьми, не идентифицируемыми как сотрудники правопорядка, возмущение войной, которую в Беларуси ведут взрослые натренированные мужчины с женщинами и подростками.
В не меньшей мере мы возмущены практикой политических убийств, которая утверждается сегодня в России. В 2015 г. был злодейски убит Борис Немцов, теперь целью убийц стал Алексей Навальный. Обстоятельства покушения на Алексея Навального не оставляют сомнений в том, что в нем принимали участие государственные структуры высокого уровня, использовавшие боевые отравляющие вещества для расправы с гражданином России и видным политическим деятелем.
По нашему глубокому убеждению, эти практики неприемлемого насилия в России и Беларуси разрушают сами основы государственности и суверенитета обеих стран, размывают границу между государством и криминалом и лишают народы наших стран надежды на цивилизованную, спокойную и честную жизнь.»
Как-то так. Может быть, чуть мягче. Ну, или чуть жестче. Главное, без экстремизма и огульных обвинений. Но разве это не то как раз, о чем мы и думаем последние недели?
Оригинал здесь