Анна Берсенева, писатель
Теперь, напротив, считается, что мемуары может писать буквально любой, потому что каждая жизнь уникальна и поход офисного менеджера в кафе через дорогу ничуть не менее значительное событие, чем любой из военных походов Наполеона.
Книгу Ольги Романовой «Протокол. Чистосердечное признание гражданки Р.» (М.; Захаров. 2020) язык не поворачивается назвать мемуарами. Она не относится ни к одной из этих категорий. Вернее, относится к обеим: с одной стороны, походов в кафе там описано немало, а с другой, журналист и правозащитник Романова совершенно точно является человеком настолько незаурядным, что ее рассказ о событиях собственной жизни, в том числе и о нетрезвых посиделках («спирт «Рояль» (95 градусов крепости) как признак роскоши, хорошего тона и здорового образа жизни еще созревал в подвалах голландских производителей бытовой химии...»), представляет несомненный общечеловеческий интерес. Да что там о посиделках, во время которых ее собеседниками были выдающиеся наши современники! (Про Путина тоже есть, хотя с ним были не вполне посиделки). Даже истории из ее люберецкого детства с криминальной шпаной за каждым углом и с красавицей-учительницей музыки каким-то труднообъяснимым образом создают картину жизни, в которой нет ничего случайного и неважного.
Романова сама сомневается, будет ли все это интересно посторонним людям, сама себя то и дело одергивает: «Собственно, любые рассказы про картошку, сачки, сдачу экзаменов на шару и институтские пьянки сродни дембельским рассказам, то есть похожи один на другой как две капли воды. Самый занудный человек в мире - кто не понял этого годам хотя бы к тридцати пяти. Поэтому никаких институтских рассказов. Пропущу все, кроме Жмурика». И далее следует история про найденного на помойке котенка и про одноименного доцента, преподававшего в Финансовом институте предмет «Финансы капиталистических стран». Надо ли говорить, что оба Жмурика не знали ни одного иностранного языка и не бывали за границей. Рассказ о Жмурике-доценте до того смешной, что над ним будет до слез хохотать каждый человек, обладающий хоть толикой чувства юмора. Романова тоже сумела над Жмуриком посмеяться, несмотря на то, что он зарубил ей красный диплом за отказ лгать под присягой, то есть за ответ на экзамене, в котором отличница сообщила доценту, что советский бюджет «милитаристский, дефицитный и катится всё в тартарары».
Можно было бы написать: «Жизнь сводила ее со многими яркими людьми», - но определение это будет неправильным. Это сама Ольга Романова идет по жизни такими путями, на которых естественным образом встречает себе подобных. О том, что это всегда было для нее судьбоносным, свидетельствует, к примеру ее встреча с Иреной Стефановной Лесневской.
«Человек ярких и принципиальных поступков. Женщина, которая всегда делала только то, что считала нужным. Не то, что ей хотелось и в голову взбредет, нет, это совсем другое. Ирена - она из ярчайшей серии делателей что должно - и будь что будет. И еще у нее полностью отсутствуют рецепторы, подводящие организм к греху уныния».
Ольга Романова стала вести общественно-политическую программу на канале REN-TV, созданном Иреной и Дмитрием Лесневскими, когда канал этот охватывал вещанием 180 московских домов. Ради этого она отказалась от предложения работать на Первом. Тот ее отказ, впрочем, можно считать поступком в высшей степени разумным. Понимая жизненные принципы Романовой и учитывая, что вскоре случился Норд-Ост и она вела прямой эфир, не выходя с работы все время, пока длился захват заложников и штурм, - долго она Первом канале все равно не проработала бы.
В ее книге много историй ярких, важных, сущностных. Много историй нервных - если можно назвать таковою историю предательства мужа, которого она перед этим вытащила из тюрьмы своим ежедневным многолетним усилием. Много кратких и точных жизненных наблюдений вроде этого, над мужчинами и женщинами: «Нет, конечно, в краткосрочном периоде и при легких потрясениях - типа внезапного аудита бухгалтерии, обыска или встречи с мышью - обычная женщина куда как более эмоциональна. А вот тюрьму, войну, голодомор, чуму и коллективизацию вывозят все-таки женщины, быстро привыкающие к ежедневному подвигу и воспринимающие его как что-то само собой разумеющееся».
Про то, как женщина выносит тюрьму, она знает не отвлеченно.
Вот Романова впервые пришла в СИЗО с передачей для мужа.
«Мне казалось, я готова к тому, что увижу. Конечно, я читала Александра Солженицына, Варлама Шаламова, Евгению Гинзбург. Да я двадцать лет до этого работала журналистом и уж повидала страну и людей. Какое заблуждение. Какая наивность, какая самоуверенность. Я не знала ничего. И ничего не понимала».
С этого понимания «устройства Родины» началась Русь Сидящая - созданная Ольгой Романовой организация помощи заключенным и их семьям. Мало в нашей стране людей, которые о ней не знали бы. И очень много людей, которые на всю жизнь ей благодарны. Рассказать о ней вполне можно было бы и пафосно, все бы поняли. Но не такова Романова: в каждом слове, написанном ею о Руси Сидящей - вся она с ее острым язычком, резкостью, юмором и витальной силой. А уж как пишет о тюрьмах разных стран, которые посетила в порядке обмена опытом - зачитаешься!
Настолько зачитаешься, что можешь и забыть, как много горького и горестного в жизни самой носительницы этой бьющей через край витальности. А между тем это так. Предательство со стороны родных и друзей, уголовное дело, заведенное на нее в России самым кафкианским образом, эмиграция... Цену такому знает лишь тот, кто это пережил. Хотя бы в душе своей пережил, то есть обладает способностью к эмпатии, которая вовсе не сама собою разумеется в человеке.
Романова пишет обо всем этом без малейшего стремления представить себя в выгодном свете. Как угодно она пишет - то пронзительно, то раздрызганно, то лихо - только не лживо. Написанное слово ведь всегда обнажает фальшь, так уж оно устроено. А Ольга Романова, безусловно, человек слова. Потому и книга у нее получилась такая живая, какой заурядный человек ни из головы не придумает, ни с действительности не спишет. Чистосердечное признание, уж это точно.