- Какие политические последствия можно ожидать в связи с отравлением Алексея Навального?
- Политические последствия могут быть двух типов. С одной стороны, это международные последствия. Отношения России и Германии сейчас непростые, потому что в прошлом году в Тиргартене был убит бывший участник чеченской войны со стороны сепаратистов (Зелимхан Хангошвили. - "НИ"). Преступника нашли, и в убийстве обвиняют Россию. Поэтому история отравления Навального накладывается на непростой контекст российско-германских отношений. Соответственно, канцлер Меркель требует разобраться. В России есть разные мнения, кто такой Алексей Навальный, насколько он является серьёзной фигурой. Для Запада - это один из руководителей российской оппозиции. Это однозначно, и это знаковая фигура, поэтому от России будут требовать расследования. Могут найти каких-то персон, и тогда может появиться список Навального, по аналогии со списком Магницкого. Все это не будет забыто.
С другой стороны, вряд ли Германия пересмотрит своё отношение к проекту «Северный поток-2». Так уже было в 80-е годы. Тогда немцы бились за трубопроводный проект («Дружба»). Немцы сочувствовали академику Сахарову, Александру Исаевичу Солженицыну, которого выслали из СССР именно в Германию. Одновременно работал закрытый канал между деятелями СССР и Германии, в нем принимали участие и немецкий политик Эгон Бар, и представители спецслужбу, в частности, генерал Кеворков. И по этому каналу всегда звучало – давайте сотрудничать. Было, конечно, моральное осуждение того, что делалось с диссидентами. И в то же время экономические проекты продолжали реализовываться.
Если брать экономическую сторону, все будет продолжаться. Будет осуждение, но на счет экономики, немцы будут ее отделять.
- А внутри страны?
- Отравление может стать импульсом для активизации оппозиции. У нас у оппозиции много разногласий, это может стать объединяющим фактором. Вокруг ситуация закипает. Хабаровск, Шиесс, Башкирия со священной горой, рядом Беларусь в рамках союзного государства. Там вообще 100 человек на улицах Минска. И на этом фоне российская оппозиция пытается нащупать, что ей делать. Сейчас ситуация достаточно спокойная, региональные всплески не объединяются во что-то мощное, большое. Поэтому самое рациональное – это 21-й год. Но уже сейчас я не исключаю такой ситуации, что они уже сейчас могут требовать регистрации кандидатов, будут пытаться создать объединенный список… Сейчас подготовка к 21-му году может получить большой импульс. Тема Навального может быть воспринята людьми в крупных городах эмоционально. У нас люди протестуют, если у них есть эмоции. Если нет эмоции, они напишут у себя в Интернете отстраненно-нейтральное и успокоятся. Я не исключаю, что осенью у нас могут быть и публичные массовые акции с требованиями разобраться, наказать с прицелом на парламентские выборы в следующем году.
- Видите ли Вы проблему для российской власти?
- Проблема есть. Проблема не столько внутри страны. Внутри те, которые с самого начала верили в отравление, они получат подтверждение. Но провластный лояльный слой немцам не поверит. Им по телевизору скажут, что это заговор, интрига против России, НАТО. Внутри страны активизация оппозиции всей власти была бы не очень приятна, мягко говоря.
По прошлому году есть такое ощущение, что Россия хотела бы о чем-то договориться, выйти на какой-то иной уровень общения, что-то восстановить отношения хотя бы частично. Это было видно по переговорам по Украине, когда заключили новую газовую сделку в декабре, когда договорились, что Россия выполняет условия арбитража и платит Украине. В общем, эту тему сняли. Это были темы, которые очень серьезно волновали Ангелу Меркель и Германию. Это удалось решить, до газовой войны дело не дошло. В России взяли тайм-аут и ждут ноября, кто победит на выборах в США. Однозначного ответа на этот вопрос нет. Один прогнозист говорит – Байден, другой говорит – Трамп. Россия приостановила диалог и ждет, что будет дальше. С отравлением изменится фон, и возникают большие сомнения, что на этом фоне удастся договориться как с новым американским президентом, так и с преемником Ангелы Меркель. В интересах российской власти как можно быстрее это расследовать.
Если вспомнить расследование убийства Бориса Немцова, много говорилось об украинском следе, сакральной жертве и так далее. Но расследование было проведено быстро, исполнители были осуждены. Количество вопросов к власти было таким образом уменьшено. Они все равно остались, потому что мало кто поверил, что Немцов обидел мусульман, Но важно, что здесь были задержаны хотя бы исполнители. Следствие смогло добиться результатов, хотя и не было доведено до конца.
Немцов на момент своей гибели был одним из лидеров российской оппозиции. Навальный – тоже один из лидеров российской оппозиции. Здесь были моменты, которые не учитывать нельзя. Было заявление Меркель и Макрона. Когда Навального хотели посадить, на Манежную вышли тысячи. Это было индикатором, чем Навальный является для протестной субкультуры. В официальном медийном поле могут говорить все, что угодно. Но когда по поводу человека обращается Ангела Меркель – это уже другое. На телевизионных шоу будут выступать экзотические люди и задавать вопросы, но не что произошло, а кому это выгодно.
Когда травили Политковскую, Россия была в G-8, вернее, восьмерка была восьмеркой. И тогда было мнение, что Россия была партнером, поэтому с ней надо было помягче. Тогда еще существовала антитеррористическая коалиция. Россию воспринимали иначе. Сейчас все по-другому, поэтому очень важно, что началось расследование, и были представлены результаты.