Публицист и писатель Лев Усыскин проанализировал советское прошлое Белоруссии, чтобы понять, чем отличается эта страна от других республик бывшего СССР и какие в связи с этим открываются перед ней перспективы:
«Начать надо, наверное, с экономики и всего такого. Вот, пишут, что в СССР Белоруссия была республикой с самой высокотехнологичной промышленностью. Это, как я думаю, не так. Согласно советскому разделению труда, в Белоруссии было сосредоточено большое кол-во сборочных производств – но финальная сборка это не синоним хайтека. А в условиях СССР едва ли не антоним – ибо сборка как раз была слабым местом советской промышленности.
Что это значит в плане перехода от СССР к рынку? То, что, с одной стороны, большинство этих предприятий должно было погибнуть как неконкурентоспособные. С другой же – появление на их месте новых не являлось проблемой. Объем капитала, который окажется в новых условиях невостребованным , омертвленным невелик.
То есть, Белоруссия, в отличие от России, Украины, Казахстана, Польши, была избавлена от крайне тяжелой задачи преобразования угольных шахт, проблем с морально устаревшими авиасборочными заводами, где работают тысячи специалистов, поиска источников модернизации крупных металлургических производств и всего такого.
Иначе говоря, действительно имелись хорошие предпосылки для быстрого создания динамичной рыночной экономики, имеющей мало общего с советским индустриальным наследием – при условии стабильного права собственности. Однако же страна пошла в плане экономики по другому пути.
Теперь о политике и популярной идее о слиянии с Россией. Мне кажется, в начале 90-х это было вполне реально просто потому, что в самой Белоруссии не было понимания, в чем специфика их страны и чем она отличается от России. Страна возникла по факту выхода из СССР всех остальных его частей, а не по собственной воле. Действительно, от России она отличалась мало чем – житель Витебской области отличался от жителя Псковской даже в меньшей степени, нежели житель Псковской от жителя Краснодарского края. Что же до белорусского языка - то это был просто местный колорит, примерно, как карельский в Карелии и уж точно в меньшей степени, нежели татарский в Татарии.
Однако затем, усилиями Лукашенко (скорее всего, достаточно сознательными) действительно стала формироваться белорусская идентичность – как положено, апофатически. «У нас нет Чеченской войны, у нас регулярно подметают улицы и т.д. – а не как в России». Думаю, это уже сработало, причем сами изначальные доводы выжаты и забыты – осталась главное послевкусие: «мы маленькая, хорошо управляемая страна, защищенная от российской неопределенности».
И если Лукашенко и его режим будет обвинен в плохом управлении и свергнут, ничего не изменится – просто «маленькая страна станет еще лучше управляемой». (Для тех, кто не понял: это о том, как люди видят, а не о том, как есть на самом деле.)
Тут надо сделать небольшое отступление о самой идее объединения… да, ладно – скажем честно: поглощения Белоруссии. Она основывается на некоем некритичном представлении о том, что все русские люди в идеале должны жить в одном русском государстве. Идея, обязанная своей популярностью разным факторам: от патерналистских упований (а «папа» всегда может быть только один) до попсового восприятия родной истории из которой вычитывается сказка о том, как русское государство в кольце злобных врагов постепенно расширялось, освобождая русских людей, живущих в других странах, и все такое прочее. Тут и идея контроля за людьми – а какой контроль если центров контроля больше одного?
В общем, понятен ментальный мусор, из которого идея желательной единственности русского государства растет. Забавно здесь другое – игнорирование вполне очевидного и эмпирически, и теоретически обстоятельства, состоящего в том, что русской культуре и вообще русским людям и даже, например, русскому православию выгоднее, когда можно выбирать, в котором русском государстве функционировать. И даже, на худой конец, когда есть выбор между русским государством и нерусским, но в котором живут русские. (Лучше быть русским писателем, ученым, инженером, таксистом, школьником в Париже 30-х, нежели в Москве 30-х.) Но нет, не желают видеть этого в упор – и искренне удивляются, отчего русские в Прибалтике, где они как бы второй сорт, не рвутся переезжать в Россию. (Да потому, что в Латвии – второй сорт, а переехав в Россию станут – четвертым. После чиновников-ворюг, кадыровских нукеров и просто местных, не сильно благоволящих к вновьприбывшим.)
Но вернемся к Белоруссии. Итак, что там получилось с приходом Лукашенки к власти. Получилась такая как бы советско-рыночная система: госэкономика, ориентированная на экспорт в Россию, управляемая, как и прочие отрасли жизни, в ручном режиме. Плюс основная функция президента, состоявшая в получении от России значительных прямых и косвенных субсидий и в поддержании несимметричного доступа продукции двух стран на рынки. Он с этим справлялся всю дорогу и не перестал справляться сегодня. Это своего рода общественный договор. Этим заменили нормальное рыночное развитие.
Хорошо ли вышло? Объективно – плохо. Несмотря на российские деньги и протекционизм экономика страны с регулярностью погружалась в кризисы, по глубине превосходившие российский 98 года. Развития не было ни хрена – ни экономического, ни социального.
Недавно вот писали в связи с пандемией, что на всю Витебскую область имелся один аппарат МРТ, тогда как на такую же по населению Смоленскую, считающуюся в России едва ли не депрессивной – таких аппаратов восемь. Вот это примерно и есть цена подметенных тротуаров, отсутствия чеченской войны и прочих картинок порядка и стабильности.
Но людей это устраивало, поскольку люди хотят не реальности, а картинки – картинки, соответствующей их внутренней сказке, в которой подметены тротуары, а отец нации приятным баритоном распекает нерадивых начальников прямо среди птичников и коровников. Устраивало, но вдруг резко устраивать перестало.
Почему? Лукашенко допустил какую-то ошибку? Что-то изменил, чего нельзя было менять? Да нет, он остался прежним. Более того, не поведшись на пандемические карантинные кошмары, он, наверное, реализовал свое самое сильное управленческое решение за весь срок правления – если смотреть с позиции интересов людей, а не власти.
И все равно. Так что же произошло? А просто сменились поколения. Посмотрите на возраст тех, кто вышел сейчас на минские улицы – тон задают люди, родившиеся в 90-х, и им по барабану эта самая лукашенковская сказка про стабильность и контроль. Они из другого мира, и они с Лукашенко несовместимы. Как не совместимы их российские сверстники с Путиным. Против лома нет приема. Следите за новостями...»