«Зданием на Советской» в Ижевске называют территориально объединенные главные управления силовых ведомств. «Особо важное дело» в столице региона расследуют с 2017 года. Первый суд не нашел в песнях кришнаитов нарушений закона и оправдал их, тогда полиция составила второй протокол - о незаконном миссионерстве во ВКонтакте! Такие неоднозначные обвинения стали возможны в отношении религиозных объединений после вступления в силу «пакета Яровой».
«Новые Известия» поговорили с Тимофеем Трефиловым – кришнаитом, который отстаивает сейчас в судах гарантированную россиянам Конституцией свободу на вероисповедание.
- Тимофей, ваше преследование началось с песен на городской площади. Приверженцем какого духовного движения вы являетесь?
- Движение «Санкиртана» - древнейшая духовная практика. На санскрите означает «Совместное воспевание имен Бога». Постулаты отражены в целом ряде индийских священных писаний - в «Шримад-Бхагаватаме», «Бхагавад-Гите», «Кали Сантарана Упанишаде», например. Сторонником этого направления я являюсь уже много лет и пришел к этому, пройдя длинный путь духовных исканий. Никогда этого не скрывал – ни в дружеском кругу, ни на работе.
- Где вы работали?
- Сначала в Госсовете [Заксобрание УР], потом руководитель перешел на работу в ЦИК Удмуртской Республики, пригласил меня туда на должность начальника организационного отдела.
- Вы упоминали, что после принятия «пакета Яровой» на вас стали косо смотреть. В чем это выражалось?
- До «пакета Яровой» такая моя «особенность», так скажем, не имела никакого значения для руководства, но принятый закон всё изменил. К примеру, я довольно давно вегетарианец, не курю и совсем не употребляю алкоголь, не пью чай и кофе, и когда на каких-то общих собраниях, корпоративах все собирались за общими столами с угощениями, я стал замечать негативную реакцию со стороны начальства. Или, например, я ношу бусы Кантхимала. Они высокие и иногда были видны из-под рубашки, от начальника по этому поводу получил замечание - пришлось прятать бусы под воротником. При этом к сотрудникам, которые носят крестики, подобных претензий не возникало. В 2012 году, когда я уезжал в отпуск в Индию, он мне сказал: «Учти, Тимофей Михайлович, я с сектантами не работаю». Но в этой реплике как раз чувствовалась ирония, так как, судя по выполнению задач в интересах государства, которые передо мною ставились, так сказать, неблагонадежным меня никто никогда не считал.
В марте 2017 года я знал, что ситуация нагнетается «сверху» и уволился, не дожидаясь, пока меня погонят под позорными, надуманными формулировками, а на самом деле - «за веру». Начальник просил меня остаться в составе комиссии до окончания выборов – ему, мол, неудобно будет объясняться с Главой Республики в самый разгар избирательной кампании. Но я уволился с должности начальника отдела и теперь был более свободен в действиях, мог приходить на заседания с тилаком на лбу [священный знак, который кришнаиты наносят на лоб и другие части тела].
- И ходили?
- Ходил. И на заседания - с тилаком и продолжал петь с братом на улицах Харе Кришна. Я был самым молодым членом комиссии, а в должности начальника отдела еще взаимодействовал с каждым членом ЦИКа Удмуртии, и никогда с коллегами у меня проблем и разногласий по вопросам религии не возникало - им, наоборот, было интересно узнавать что-то по неизвестной им теме. Мы ладили. Когда я уволился, то причин не объяснял, говорил, что ухожу в бизнес, но коллеги задавали вопросы, недоумевали, я б сказал, сочувствовали.
- В марте 2017 года вас впервые задерживает полиция.
- Полицейские и раньше подходили к нам, задавали разные вопросы, зачастую проявляя искреннее любопытство. После душевных разговоров мы мирно расходились. Мы ходили с харинамами не только в Ижевске, ездили с единоверцами и в Екатеринбург, и в Петербург, и никогда люди в погонах к нам не придирались. В марте 2017-го на центральной площади мы всемером пели Харе Кришна. К нам подошли оперативники в штатском и один человек в полицейской форме, стали хватать за руки, доставили в Октябрьский райотдел, составили протокол об административном правонарушении за якобы незаконное проведение массового мероприятия. Мы с братом до окончания разбирательства по делу продолжали петь Харе Кришна, теперь уже ходя по городу поодиночке. Тогда за одиночные выступления полиция еще не задерживала на улицах. Заседание по нашему делу состоялось через три месяца - в Октябрьском районном суде Ижевска.
- Какие доводы полиции приводила на суде?
- Доводы полиции, на мой взгляд, были неубедительными. Капитан, который нас задерживал, говорил: «Я вас заставлю согласовывать ваши мероприятия». Но я сам юрист, и точно знаю, что Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» №125 не распространяет уведомительный порядок на религиозные мероприятия, где не требуется охрана общественного порядка. Тот, кто нас допрашивал, пытался обосновать свою позицию вопросом «А что если мусульмане придут и побьют вас?». Странное дело, давайте тогда всех порядочных людей закроем по домам, а хулиганы пусть гуляют – главное, чтобы им бить на улицах было некого.
- В итоге первый суд вы выиграли?
- Да, суд признал за нами установленное законом право мирно собираться и не усмотрел ничего незаконного в том, что мы поем Харе Кришна.
- Помните, на что сослался судья, когда отказывал возбудившим административное дело полицейским?
- Как раз на этот самый 125-й Федеральный закон. Религиозные мероприятия согласовывать не нужно, если нет угрозы общественном порядку. Свобода вероисповедания. Полиция обжаловала решение первой инстанции, но апелляционный суд решение в нашу пользу поддержал.
Интересный диалог между полицейскими я услышал тогда в Верховном суде, пока ждал начала заседания. Майор Игнатьева с недоумением спрашивала капитана Порхуна: «Вы зачем ребят задержали? Зачем этот геморрой?» .«Нам сказали – надо довести до результата», - отвечал капитан, у него был тон оправдывающегося.
- Этот диалог они вели прямо при вас в коридоре суда?
- Да, в метре от меня, я сидел на соседней лавочке, и они явно не шептались и не стеснялись того, что я их слышу.
- Так вы поняли, что в деле против вас есть некий заказчик и он, скорее всего, не в полиции?
- Да, было очевидно, что и капитан, который нас задерживал, и майор, которая писала протокол, чувствовали себя влипшими в этот обременяющий их процесс, и им это было неприятно.
- В деле еще фигурировала, как вы рассказывали раньше, некая экспертиза от Управления по внутренней политике Администрации Главы Удмуртии?
- Наше с братом пение Харе Кришна на площади не тянуло на митинг, поэтому полицейские, нарушив все мыслимые административные процедуры, уничтожили первый протокол и составили через две недели новый протокол с другим составом правонарушения. Тот самый незаконный протокол дополнили заключением эксперта из Администрации Главы Удмуртской Республики. Эта экспертиза – самая интересная часть моего дела. Именно она показывает, как сложно защитить свои права и ответить на обвинение, предъявленное от лица государства.
Видеозапись нашего с братом пения на площади полиция передала в Администрацию Главы Удмуртской Республики, где она попала на изучение в Управление по внутренней политике в отдел по развитию институтов гражданского общества. Название отдела предполагает справедливость в оценке наших действий. Но заместитель начальника отдела, подписавший заключение, показал либо полную некомпетентность, либо ангажированность.
Чиновник Ильинский – человек, составивший заключение по материалам, является кандидатом исторических наук, с сомнительной, на мой взгляд, компетенцией в вопросах религиоведения, тем не менее, он провёл религиоведческое исследование, которое в действительности является лингвистическими изысканиями. Результат – заключение, которое, как мне видится, показывает полное незнание автором темы. Судите сами, цитирую: «По содержанию просмотренного материала можно сказать, что прошедшее 03.03.2017 указанное мероприятие вполне определенно можно отнести к категории религиозно-обрядовых культовых действий, характерных для последователей учения вайшнавов – одного из направлений древней религии народов Индии индуизма («вишнуизма»), модернизированного духовным учителем Свами Бхактиведанта Прабхупадой. Объединения верующих данного направления называются общества сознания Кришны, а сами последователи именуются ачарьями-вайшнавами».
Как кандидат исторических наук Ильинский должен был бы знать, что общество сознания Кришны – название международной организации, и если я говорю «Харе Кришна», это совсем не означает моего членства в этой организации. Более того, в одной России официально действуют, по меньшей мере, 5 только зарегистрированных организаций, проповедующих веру в Кришну. И второе: Ачарья – очень высокое положение – означает того, кто действует совершенным образом и учит других собственным примером. Ильинский, назвав всех последователей «ачарьями – вайшнавами», допустил непростительную для эксперта ошибку, это как если бы всех прихожан православного храма называть Патриархами всея Руси.
Ильинский не уверен в собственной оценке - он пишет «можно сказать», «можно отнести». То есть можно назвать, а можно и не назвать, можно отнести, а можно и не делать этого. Но как же презумпция невиновности, закрепленная как в административном праве, так и во всём законодательстве РФ? Не можешь однозначно (это ключевое слово) доказать вину человека - значит он невиновен. Религиозная тематика сложна, а межконфессиональные отношения, действительно, непросты. И Ильинский, если он специалист, должен осознавать свою ответственность, ведь в таких делах именно экспертные заключения становятся основой доказательной базы, и судьи опираются на них в первую очередь, вынося решения и приговоры. А это судьбы людей. Некомпетентный эксперт может стать разжигателем опасных конфликтов.
- Два года вам дали передохнуть.
- Да. За этот период даже случились некоторые положительные сдвиги во взаимоотношениях верующих с государством. Например, ФМС разрешила фотографироваться индуистам на документы с тилаком, ровно как мусульманкам – в хиджабе.
Разве что только был один звонок от члена регионального отделения Международной организации «Общество сознания Кришны» - самой многочисленной кришнаитской организации в России, можно сказать, признанной официальными властями. Он предложил встречу. Разговор был своеобразный – мол, ходите и поете вы, а спрашивают за это «из того здания» с нас. Вот этот разговор – наверно, самое печальное за последние годы. Потому что приветы из разных зданий были предсказуемы, мы понимали, что за нами будут наблюдать. Но тот факт, что единоверцы вместо совместного поиска решений возникающих проблем, после проработки органами, удовольствовались самоцензурой – вот это то, что заставляет переживать. Я надеялся, что в случае притеснений свободу будем отстаивать вместе, а вместо этого получил от братьев по вере настоятельную рекомендацию больше близко к «тому зданию» не подходить.
- В 2019 появилось второе дело.
- На этот раз все было более цивилизованно. Мне позвонили из центра «Э» и пригласили дать пояснения по поводу поста во ВКонтакте.
- Что это был за пост?
- Была видеозапись - мы с братом идем по улице Ворошилова, поем Харе Кришна и под ней была подпись. Одна безобидная фраза - предложение присоединиться к воспеванию Харе Кришна (теперь не знаю, можно ли дословно воспроизводить это в СМИ). Полиция квалифицировала его как незаконную миссионерскую деятельность, а именно незаконный призыв вступить в ряды нашей организации, при этом не указала организацию, в которую мы якобы призываем вступить.
- Вы пошли без повестки?
- До этого был положительный опыт взаимодействия с органами власти, первый суд же в итоге встал на нашу сторону. Я надеялся, что схожу, развенчаю очередное недоразумение.
Официальная часть разговора с оперативником Григоряном быстро себя исчерпала. Он спросил, я ли выкладывал этот пост, кто на видеозаписи, и когда это было. На этом допрос закончился. Полицейский толком не разбирался в моих религиозных воззрениях, поэтому постоянно извинялся, переспрашивая, не оскорбляет ли он в данный момент мои чувства верующего. В кабинете на его столе лежала «Бхагавад Гита как она есть».
- То самое писание, которое еще в 2011 году в Томске пытались внести в федеральный перечень экстремистских материалов, что в результате вылилось в крупнейший международный скандал. Индия даже пригрозила разорвать дипломатические и торговые отношения с Россией, после чего Лаврову пришлось оправдываться и объясняться. Собственные экспертизы прислали в Россию десятки стран – ученые, педагоги, религиозные объединения, политики, деятели искусства, артисты. За тем судебным требованием, получившим шуточную премию «Маразм года», следил весь мир – в разных уголках планеты вспыхнули протестные акции из-за начавшегося процесса. Томский университет отказался писать лингвистическую экспертизу, после чего желаемое было получено из Кемеровского университета, но томская судья Бутенко всё равно не подмахнула и отклонила иск. Казалось бы, жирная точка была поставлена навсегда уже тогда, но Ижевск через девять лет радостно полез на те же грабли?
- На сегодня ни одно священное писание кришнаитов, издаваемая кришнаитами литература, само Общество сознания Кришны и его ответвления не признаны экстремистскими.
- Это правда. Я проверила федеральный перечень – 575 страниц на сегодня.
- Эта самая книга лежала на столе Григоряна, и зачем-то он поделился впечатлениями от чтения: «Почти ничего не понимаю, а мне надо разобраться». Разговор перешел в просветительское русло. Я не без удовольствия ответил на все его вопросы о философии сознания Кришны. Нужно сказать, что слушал он меня с большим интересом, а я видел, что он понимает все, что я говорю. В его кабинете на стене был мусульманский календарь - намазы, религиозные праздники. Я тогда воодушевился, подумал, что как два верующих человека мы друг друга поймем.
- Но через несколько дней по тем показаниям вас вызвали в прокуратуру?
- Полиция направила материалы в прокуратуру для возбуждения дела.
- В чем вас обвинили во второй раз?
- «Пакет Яровой» ввел понятие миссионерской деятельности, под которую попадает любой усмотренный органами призыв вступить в ряды религиозной организации. Недавно из-за этих новых норм, например, оштрафовали одну мусульманскую религиозную организацию, которая вывесила объявление о дате следующей встречи сторонников. Информационная доска была в общем коридоре бизнес-центра, где они арендовали помещение. Вывеси они это объявление в самом помещении – вопросов у полиции бы не возникло. Но объявление о дате встречи, висящее в общем коридоре – это «призыв вступить в ряды» для неограниченного круга лиц – и всё, дело готово! То есть верующих стало возможным судить по формальным признакам, просто за информирование, при этом нет и намека от самой полиции на какую-то деструктивную деятельность…
- В вашем посте удмуртская полиция и прокуратура тоже увидела некий призыв пополнить ряды вашего движения?
- По этому закону даже высказывание своего мнения в отношении религии считается миссионерством. А заниматься миссионерством теперь может только руководитель организации, зарегистрированной в Минюсте, или лица, которым выданы такие разрешения. Наша организация не зарегистрирована в Минюсте, поэтому теперь чтобы легально приглашать в свои ряды, мы должны заблаговременно провести общее собрание. На этом собрании должны письменно наделить членов нашего объединения, которых считаем достойными говорить от лица нашего объединения, таким правом. Это письменное разрешение тоже нужно регистрировать в Минюсте. То есть мы с братом, должны собраться и письменно наделить друга друга правом приглашать в нашу незарегистрированную организацию сторонников и идти согласовывать это в Минюст?... Без всех этих процедур, по «по пакету Яровой» - мы нарушители, незаконные миссионеры. Но прокуратура в своем постановлении даже не называет организацию, в которую я якобы призываю вступать людей! Организации-то нет.
В прокуратуре - снова короткие протокольные пояснения и разговор «по душам». Помощнику прокурора Мальцевой я тоже задал свой извечный вопрос: «Вы считаете пост, где мы с братом поем Харе Кришна, преступлением?» «Нет, просто сделайте группу закрытой, чтобы к вам не цеплялись», - прозвучало в ответ как совет друга.
Во второй раз в прокуратуру меня пригласили, чтобы забрать экземпляр постановления о возбуждении административного дела. В кабинет Мальцевой вошел ее начальник и, делая вид, что не замечает меня, не читая, подписал постановление.
- Запустился второй суд.
- Знакомясь с материалами дела, я заметил, что в них, как и в прошлый раз снова было заключение специалиста Ильинского. Ильинский опять давал религиоведческое заключение на видеозапись с пением «Харе Кришна». Однако подобный материал уже рассматривался, поэтому для нового правонарушения нужно иметь новые основания, и в свежем заключении специалиста Ильинского, они, кто бы сомневался, нашлись. Теперь вчерашнее «религиозно-обрядовое культовое действие», совершать которое не запрещено законом, превратилось в «целенаправленное религиозное мероприятие пропагандистского характера», запрещенное к проведению «пакетом Яровой», если нет специального разрешения от организации, в пользу которой оно проводится. А вайшнавизм из «одного из направлений древней религии народов Индии» превратился в «новое религиозное движение».
Полицию, прокуратуру и специалиста нисколько не волновало ни наличие уже данной судом оценки конкретного события, ни вынесенное по нему же решение, ни законодательство РФ о свободе вероисповедания и совести, тем более, никто не обращал внимание на обстоятельство отсутствия в списках запрещенных организаций групп сторонников Кришны. Просто в зависимости от поставленных задач один и тот же эксперт переписывает свои заключения. Рассмотрение назначили на сентябрь 2019 года. В здании суда я встретил оперативника Григоряна, которому летом объяснял философию Бхагавад Гиты. Я был сосредоточен и молчалив, но он подошел ко мне и поблагодарил: «Теперь я понимаю, о чем Кришна говорит Арджуне!» «Харе Кришна! Пожалуйста!» - ответил я ему.
- Со второй попытки судья поддержала полицейских и прокуроров?
- Рассматривала дело отставная судья, которая была вызвана с пенсии, чтобы замещать временно отсутствующего судью. Она пригласила к себе в кабинет того самого помощника прокурора, а меня пригласили только через 10 минут. Давая пояснения по делу, я видел, что судья уже приняла решение. Выслушав меня, она быстро перевернула еще несколько страниц дела и объявила: «Признать виновным в совершении административного правонарушения, назначить штраф в размере 5000 рублей». Все рассмотрение уложилось в 5 минут. При этом при вынесении решении, на мой взгляд, судья вышла за пределы обвинения, предъявленного прокуратурой. Наша организация - незарегистрированная и даже при самом большом желании я не могу получить от такой организации установленное разрешение на миссионерскую деятельность. Тем не менее, мое нарушение, согласно решению суда, выразилось именно в неимении этого разрешения. Апелляция не обнаружила существенных нарушений при вынесении решения мировым судьёй и подтвердила решение мирового суда.
Я жадно вчитывался в мотивировки судьи: «Доводы Трефилова Т.М. суд оценивает критически. Данные доводы вытекают из защитной позиции Трефилова Т.М., служат цели уйти от административной ответственности». Более «надежной» аргументации я в своей жизни еще не встречал. Твои доводы не принимаются, потому что ты защищаешься от обвинения в нарушении закона, которого не совершал. Защищаться – это мое право, а судья, выходит, его не признает.
Судья принимает решения, опираясь исключительно на заключения экспертов и протоколы должностных лиц, которым доверяет априори. Должностные лица составляют протоколы, вечно извиняясь и прося самого «обвиняемого» объяснить им, о чем же они там собственно пишут в этих протоколах. Условный эксперт Ильинский меняет свое мнение об одном и том же событии от заключения к заключению. А что там с загадкой про свободу и несвободу? Пусть этот вопрос задаст себе этот условный Ильинский! Послушному рабу ошейник не давит.
- Сегодня вы ждете кассации в Верховном суде Удмуртии? Не было желания сыграть по таким же правилам и подать встречные иски об оскорблении чувств верующих и притеснении по конфессиональным мотивам?
- Я никого из сотрудников не виню, понимаете. Я вижу, что мы с ними общаемся хорошо, что есть взаимопонимание и сочувствие с их стороны, и что они просто выполняют поручения вышестоящих, это их работа. Моя работа – добиться того, чтобы суд признал наше право свободно верить и свободно выражать свое мнение.
- Из ЦИК вы уволились. На что теперь существуете в материальном мире?
- Мы с братом зарегистрировались предпринимателями. Семейный бизнес. Открывали вегетарианское кафе, которое не пошло. Теперь занимаемся ремонтом обуви.
- К хозяйственной деятельности юрлица вопросов еще не возникало?
- Нет, понимаете, я не думаю, что это какой-то заказ конкретно против меня. По моему мнению, это именно тенденция всеобщего подавления – людям навязывают боязнь к любым высказываниям – по поводу религии, по поводу власти. В данный период, когда экономика ухудшается, доходы населения падают, функция госуправления направлена первоочередно на что-то еще, но не на улучшение жизни людей. Поэтому таким образом и такими делами, как мое, нам просто запрещают говорить о том, как мы живем, совместно искать смыслы, реализовывать духовные потребности. Хотя, казалось бы, в трудные моменты как раз неразумным было бы чинить препятствия в реализации своих свобод.
- Немногочисленные единоверцы вас поддержали в этот момент?
- Нас было 7 человек. Мы никогда никого не агитировали вступать в свои ряды, а по иронии судьбы нас судят именно за это. С началом проблем почти все наши немногочисленные братья по вере – 4 человека – нас покинули и оборвали с нами контакты. Это давление произвело на них сильное впечатление. Остался только брат, мама и я.
Но, знаете, любую ситуацию, когда приходится бороться за собственное достоинство, я воспринимаю как часть пути. Препятствия и сопротивление в своей жизни встречают все деятельные люди. Единственный способ противостоять – приводить такие аргументы, чтобы было невозможно выносить несправедливые решения, называя белое - черным, а черное - белым.