«Совокупность событий предсказуема и абсолютно очевидна. После формального принятия поправок в Конституции сняты барьеры на произвол, и это, пожалуй, главное в «обнулении». Эти барьеры сняты, и началось пока на верхнем уровне, но это пойдет дальше в регионы, в города и села, и чем ниже это будет идти вниз по властной вертикали, тем менее осмысленными, с точки зрения разума, будут эти акты насилия. Дело Фургала – частное проявление общего явления.
Понятно, что когда на выборах хабаровского губернатора проиграл ставленник «Единой России», и вместо него пришел не оппозиционер, конечно, а пришел вполне свой парень, поскольку он преступник, как и все они, но им были недовольны, поскольку он сыграл не ту роль. Но раньше, несмотря на то, что произвол был, все-таки на голом месте побаивались его творить, это был произвол на фоне страха. Сейчас же страх ушел. Они знают, что паханы их защитят, и паханы знают, что они своих защитят. Система начала работать в открытую.
Политические элиты будут относится к подобному произволу точно так же, как они раньше относились к сталинскому произволу. Они в нем участвовали, они его боялись, и каждый боялся за себя, боялся постоянно. И когда представилась возможность, от сталинской системы тут же избавились: не случайно, что именно Берия тогда пал первым (хотя каждый из тех, кто был тогда наверху, заслуживал той же участи)».