«Иностранцы – это гады»: имперство отчуждает Россию и русских от человечества

Отрывок книги публициста Дмитрия Шушарина «Русский тоталитаризм. Новая редакция.»

«С конца позапрошлого столетия идея нации-суверена стала распространяться по Европе, составляя ядро нового этапа модернизации. В ответ Россия навязывала свою модель народа-подданного всему континенту. Иногда это делалось гибко и с умом, путем договоров с элитами, даже согласием на конституции и самоуправление, как это было на Ионических островах, в Финляндии и в промежутках между польскими восстаниями. Но в 1848 году русские войска зашли слишком далеко в спасении Австрийской империи, и четыре года спустя две наиболее развитые европейские нации остановили Россию.

Это стратегия русской власти еще со времен Великой французской революции. Правящая русская элита, как бы она ни называлась, всегда была нацелена на то, чтобы не дать сформироваться русской гражданской нации. Воспрепятствование нациогенезу в европейских странах – упреждающая стратегия, стремление предотвратить демонстрационный эффект. Это константа русской политики и русской истории, независимо от идеологического оформления власти. Собственно, это и есть сущность русского имперства, как бы оно ни называлось, – интернационализмом или национализмом - лежащего в основе консенсуса власти и населения, столетиями заменяющего русским общественный договор. При этом воспевается русская империя как некий образец наднациональной гармонии.

Но русификационная составляющая политики самодержцев усиливалась по мере развития страны, сопровождала модернизационные процессы, в то время как британцы еще с тридцатых годов двадцатого века начали подготовку местной администрации в Индии. Да и не только британцы, и не только в Индии - элиты и культуры колониальных народов развивались вместе с развитием метрополий. В России же все было наоборот.

Главным является один вопрос: если в русской империи была такая благодать, то почему в короткое время смены ею исторической формы – от самодержавия к советской власти – многие народы успели обзавестись своей государственностью, со всеми институтами, включая армию. А в Польше, Финляндии и странах Балтии эта государственность выжила, русская оккупация не удалась.

Нарастание русификации по мере развития страны объясняется тем, что русское самодержавие было формой этнической государственности – русской. И никакой иной. Все остальные народы империи должны были подчиняться инонациональной силе. И потому следовало остановить нациогенез на всей территории империи. Переход от самодержавия к советской власти был утверждением иных методов заморозки национального развития, не связанных прежними условностями.

Русский монарх – царь-самодержец, не просто отец народа, он часть личности каждого представителя народа, родоплеменной вождь, фигура неизбежно сакральная, нуждающаяся не только в физической, но и духовной защите. Ни один народ, кроме русских, из населявших империю не мог идентифицировать себя с царем столь глубоко-личностно, столь телесно и духовно одновременно, то есть магически. А гражданской лояльности самодержавие не признавало, нерусский всегда был подозрителен. Продолжение этого мы находим сейчас в попытках агитпропа объявить все население России русскими (было такое) и, конечно, в разговорах о едином русско-украинском народе. При самодержавии концепция триединого русского народа была не только официальной. Она глубоко проникла в обыденное сознание русских и сейчас продолжает существовать. И любая державность, даже с интеллектуальными и эстетическими претензиями (а может, такая в первую очередь), лишь обостряет культурно-цивилизационное противоречие русской истории и позиционирования России в мире.

Одной из весьма забавных мыслительных конструкций последних лет является попытка противопоставить русский имперский национализм русскому… ну, как сказать, национализму неимперскому, нацеленному не на экспансию, а на внутреннее развитие. Поводом к этому являются споры внутри националистического сегмента общественно активного населения: захватывать новые территории или выгонять эмигрантов. Иногда люди, живущие в бывших союзных республиках, радостно записывают в нутряные националисты тех, кто ратует за визовой режим. Вот, мол, антиимперство. Ответ у меня на это только один: спросите у поклонника виз о его отношении к украинской независимости, нападению на Грузию, развитию стран Балтии. О Польше и США. О…

И ничем его слова не будут отличаться от суждения националиста-экспансиониста - все-таки имперство, все-таки самоидентификация во враждебности миру, который надо покорять. Отказавшись от умозрительных поисков конструктивного национализма, которыми, к сожалению, заняты некоторые интеллектуалы, надо сделать следующий шаг. Отказаться от рационального, прагматического обоснования русского имперства. Точнее сказать, искать это обоснование не там, где ищут сейчас.

Цель русского имперства - очуждение России и русских от человечества. Это, собственно, и есть содержание тоталитаризма. В открытом обществе нация является посредником между человеком и человечеством, в тоталитарных сообществах она становится инструментом отчуждения человека от рода человеческого. Идеальный тоталитаризм подразумевает полное расчеловечивание.

Порой приходится слышать: еще немного и Россия не сдюжит, не сможет оплачивать разорительное имперское расширение. Так вот, на это деньги всегда будут по причине того, что имперство – способ удержания власти внутри страны. Расовая теория русского нацизма готова. Она соответствует уровню масскульта и потому не нуждается в обоснованиях умников-идеологов. Недочеловеков там нет. Зачем? Враги России - фашисты. А фашистской является любая нация, позволяющая себе национальное самосознание и его проявление. Любая, а не только ближняя. Любая национальная инаковость по отношению к русским – фашизм.

Все это уже было. Приведу несколько цитат:

«Сыновья мои! помните это. Меня не будет, но из лучшей жизни я буду видеть, такие ли вы русские, какими быть должны. — Не заражайтесь бессмыслием Запада — это гадкая, помойная яма, от которой, кроме смрада, ничего не услышите. Не верьте западным мудрствованиям; они ни вас, и никого к добру не приведут».

«Не лучше ли красивая молодость России дряхлой, гнилой старости Западной Европы? Она 50 лет ищет совершенства, и нашла ли его? — Тогда как мы спокойны и счастливы под управлением наших добрых Государей, которые могут иногда ошибаться и ошибаются, но всегда желают нам добра».

«В нашей России должны ученые поступать, как аптекари, владеющие и благотворными, целительными средствами, и ядами, — и отпускать ученость только по рецепту правительства».

«Иностранцы — это гады, которых Россия отогревает своим солнышком, а как отогреет, то они выползут и ее же кусают».

Это все из записок Леонтия Дубельта, управляющего Третьим отделением при Николае Первом. Он еще известен фразой: «Довольно этой дряни, сочинений-то вашего Пушкина, при жизни его напечатано, чтобы продолжать еще и по смерти отыскивать неизданные его творения, да печатать их!».

Отношение Дубельта ко всему иностранному отражает то настроение умов, что сложилось в русской правящей элите к началу Крымской войны, которая была противостоянием всему миру. Так что вроде бы ничего нового Путин со своим окружением не придумал, но каждый цикл русской истории обогащается заимствованиями и собственным опытом. И сейчас это синтез русского архетипа с опытом недавнего прошлого и современными технологическими возможностями.

В политическом языке есть такое клише - «исторический вызов». Или «вызов времени». Как и все клише, его употребляют, когда сказать нечего, а поговорить хочется. Или, наоборот, когда совершенно не хочется, но приходится. Но в любом случае содержание этих вызовов не расшифровывается, потому что его никто не знает. То политическое многообразие, которое наблюдается на постсоветском пространстве, и есть конкретное содержание реального исторического вызова. На который Россия ответила заклинаниями о «геополитической катастрофе» и «исторической трагедии».

Но, позвольте, какая же это катастрофа, если она выявила огромные цивилизационные и культурные различия между народами, прежде входившими в единое государство? Скорее наоборот, катастрофичным было их объединение и трагичной - их судьба в Советском Союзе.

Для вечных жалобщиков на русскую долю добавлю: речь идет о всех народах, в том числе и о русских. Если и была у русских имперская миссия в бывшем СССР, то сводилась она к простой поговорке: «сам не ам и другим не дам». Сам не живу и другим жить не даю. Потеря такой миссии - это трагедия?

А ведь для многих действительно трагедия. С Советским Союзом покончила не Беловежская декларация и даже не ГКЧП, а решение украинского народа, которое оказалось вовсе не импульсивной реакцией верхушки на московский путч, что подтвердил референдум. В Беловежье было только оформлено свидетельство о смерти дорогого покойника. Русская империя начала формироваться в Переяславле и родилась под Полтавой. И Украина нанесла по этой империи смертельный удар в 1991 году. И когда было сказано о геополитической катастрофе, стало ясно: война России против Украины – не то, что может быть, а то, чего не может не быть....»