Падение цен на углеводороды сократит доходы бюджета на 30%

О том, что ждет экономику России после пандемии в условиях, когда обрушены деловая активность, а также спрос и цены на энергоресурсы, пишет на сайте Московского Центра Карнеги директор энергетического центра при Московской школе управления «Сколково» Татьяна Митрова.

Эксперт констатирует, что мировая нефтяная промышленность переживает самый глубокий кризис в своей истории: спрос на нефть упал на 10% в среднем в этом году, а это при избыточном предложении, привело к невиданному прежде дисбалансу. Цена на энергоноситель упала в 3,5 раза, а фьючерсы впервые в истории продавались по отрицательной цене.

Страны ОПЕК+ и те, кто не входит в эту коалицию, договорились сократить добычу на два года на 8,2 млн баррелей и на 5 млн баррелей в сутки, соответственно. Этого может хватить, чтобы хранилища не переполнялись и цены больше не падали, но и все. Теперь очевидно, что цены не вернутся в 2020–2021 годах на докризисный уровень, оставшись на уровне $30 за баррель и ниже.

Кроме того, нефтяные компании станут сокращать затраты и консервировать скважины, в связи с чем инвестиции в нефтедобычу упадут на 45%, что потом может привести к нехватке нефти на рынке...

Эта война цен ведет нефтяную отрасль в России к тому, что доходы российского бюджета станут практически нулевыми, новые проекты будут нерентабельными, а старые останутся на грани рентабельности.

Чтобы выйти из ситуации с наименьшими потерями, Россия вынуждена будет или на время заморозить, или серьезно переделать налоговое, лицензионное и прочее регулирование отрасли.

Что касается газа, то здесь положение несколько лучше. Пока сокращение спроса на него колеблется в мире на уровне 3–5%. То есть катаклизмов подобных нефтяному не будет, хотя падение спроса на газ в Европе и заполнение хранилищ, может спровоцировать ту же ситуацию. Тут весь вопрос в том, кто станет сокращать поставки: те, кто производит сетевой газ или СПГ, и смогут ли они договориться между собой по примеру ОПЕК+?

Хотя риск того, что сроки реализации газовых проектов (трубопроводы, заводы СПГ, производства) будут продлены из-за пандемии, довольно высок. А там уже могут быть пересмотрены действующие соглашения и вообще остановиться заключение новых контрактов – что-то подобное уже происходит в Азии со ссылкой на коронавирус.

Все эти события означают для России очень сильное падение экспортных доходов, выручки нефтегазовых компаний и бюджетных поступлений. В лучшем случае поступления от продажи нефти сократятся в 2,5 раза, а в худшем - в 4–10 раз уже в этом году. Причем отрасль окажется на грани безубыточности, что лишит бюджет еще и денег от экспортной пошлины и налога на добычу.

С экспортом газа это уже происходит, правда влияет на бюджет он меньше. Поставки российского газа в Европу сократятся в этом году на 25–30 млрд кубометров, а те, что останутся, будут производиться по ценам существенно более низким.

Все это вкупе приведет к падению доходов бюджета примерно на 30%, причем в тот самый момент, когда и простым гражданам, и предпринимателям остро нужна государственная поддержка. Эти потери сравнимы по своему объему со всем Фондом национального благосостояния, а стало быть непонятно, где искать финансирование программ стимулирования экономики после кризиса. Все это приведет к новому снижению ВВП России на 5–13% в нынешнем году.

Еще хуже будут долгосрочные последствия. Дело даже не в конкуренции с другими нефтегазодобывающими странами, а в том, что пандемия неизбежно поставит вопрос об усилении и ускорении декарбонизации, децентрализации и цифровизации мировой экономики, и, что особенно болезненно для России – в первую очередь в Европе. Нестабильность нефтерынка вынуждает Запад усилить сектор возобновляемой энергетики за счет новых инвестиций.

Существуют два сценария развития событий. Первый подразумевает, что низкие нефтяные цены на нефть станут стимулировать спрос на углеводороды, но как только рынок ощутит кризисный инвестиционный провал, цены на нефть и газ будут расти, а это оживит в свою очередь интерес к альтернативным источникам энергии.

Второй сценарий подразумевает ускоренный переход к зеленой энергетике при колоссальной государственной поддержке, при быстром и безвозвратном сокращении спроса на углеводороды.

Сможет ли российский нефтегазовый сектор выйти из этого положения, начать реструктуризацию отрасли, чтобы интегрировать углеводороды в зеленую повестку с помощью декарбонизации нефти и газа – это очень большой вопрос. Таких технологий в России пока нет, но и другого выхода для экспортно-ориентированной сырьевой экономики тоже не видать.