Погружаясь с головой в коронавирусные будни, мы уже предвосхищаем, сознательно или бессознательно, момент их окончания. Для кого-то вынужденная изоляция стала всего-навсего продолжением их персонального интровертного рая, особой формой отчуждения, еще прелестной, хоть и строгой. Возможно, часть россиян в большей степени волнует их финансовое состояние, нежели опасность подхватить смертельную болезнь.
Удивительно, что сколько ни пугают нас СМИ, страх наш все больше трансформируется в некие странные формы. Которые только похожи на страх, но не являются им по сути. И это не только издержки постмодернистского сознания. Избыток информации, ее противоречивость, общая хаотичность просто не дают нам времени для того, чтобы испытывать так называемые подлинные эмоции. Есть некоторый процент людей, которые реагируют так, как если бы дело происходило в 19-м, начале 20-го века. Или даже так, как если бы они были героями книг этого времени. В британском Норфолке произошла трагедия с 19-летней Эмили Оуэн. Девушка наложила на себя руки из-за боязни попасть на карантин в связи с пандемией коронавируса. В Италии две медсестры покончили с собой: у одной подтвердили коронавирус, вторая не дождалась результата теста.
В конце марта министр финансов федеральной земли Гессен, представитель партии «Христианско-демократический союз» Томас Шефер бросился под поезд. Политик оставил прощальное письмо, в котором описал причины самоубийства. Как несложно догадаться, они были связаны с экономическими проблемами малого предпринимательства региона на фоне кризиса, вызванного пандемией коронавируса.
Лента российского фейсбука тоже периодически пугает нас суицидальными настроениями. Действительно, для той, уже небольшой части человечества, ориентированной скорей на модерн, чем на постмодерн и то, что идет после него, пандемия коронавируса явилась неким экзистенциальным пределом. Кто-то как, например, политолог Белковский уже трактует происходящее в религиозно-эсхатологическом ключе. Он пишет в своем фб-аккаунте буквально следующее: «Чем ближе Страшный суд, тем важнее правильно сформулировать». Но это скорее исключение.
На фоне текущего софт-«апокалипсиса» меня часто посещает мысль о том, что в литературе не так уж и много сюжетов, но в жизни оказалось и того меньше. И сюжеты эти куда скучнее книжных. В принципе, все, что мы наблюдаем сейчас, мы уже видели в кино. Поэтому мы можем заранее предсказать все (их не так много) варианты развития событий, но не можем отрефлексировать их в полную силу, потому что уже не раз пережили их в качестве зрителей.
За всяким приливом, за всякой волной неизбежен отлив, сопровождающийся массовой эмоциональной расторможенностью. Кто-то использует изоляцию как повод к выяснению межличностных отношений в самом широком спектре — от сексуальных до метафизических. А иные, вынужденно переосмысляя итоги жизни, открывают в себе абсолютно неизвестные до настоящего момента черты характера. Все это способствует закладыванию основ того, что наступит после пандемии.
Коронавирус оказался своего рода «виртуальным ксенобиотиком». Он действует комплексно, психофизически, сразу в двух направлениях — нанося удар не только непосредственно по организму, но и по психике. Он парализует не только онтологическим, утробным страхом смерти, но и возможно, даже более — прекращением стабильного течения бытия. Разрушение привычек, нарушение ежедневных ритуалов способствует невероятной невротизации, погружает общество в массовый психоз. Фактически, сегодня мы имеем дело с массовой депривацией социального взаимодействия, неизбежно влияющего непосредственно на массовое бессознательное, а значит и политическое.
Нет ничего более пошлого, более политически примитивного, чем звучащее рефреном пафосно-трагическое ожидание того, что различные усиления, связанные с пандемией COVID-19, приведут мир в состояние глобальной антиутопии и полной победе тоталитаризма. Подобной угрозе подвергаются лишь страны третьего мира, такие как Китай, Пакистан, Северная Корея и увы, путинская Россия.
В целом же мир являет собой относительно устойчивую цивилизационную систему. Однако, есть большая опасность того, что на волне массового недовольства действиями правительств и всеобщего экономического спада активизируются такие маргинальные элементы как анархисты, радикальные левые и брутальные националисты. Чтоб удерживать ситуацию под контролем для неизбежного торжества либеральных идей, необходимо отслеживать и сдерживать данные негативные тенденции.
Недавно в личных сообщениях мне задали такой вопрос — «Алина, зачем тебе власть? Вот сейчас. Происходит то, что происходит. И что бы ты делала с этой властью?»
Отвечаю. Если бы власть сейчас была у меня, у прогрессистов, цивилизационистов и либералов новой волны, Россия имела бы БОД. Который сыграл бы радикальную роль подушки безопасности для всех сознательных граждан. Государству не пришлось бы прибегать к неловким организационным и экономическим метаниям, а люди были бы обеспечены на месяцы вперед и негативные последствия пандемии не были бы столь катастрофичными.