Прочь иллюзии: пандемия кончится, но проблемы экономики останутся

Сетевой аналитик Вадим Жартун подробно рассказывает, как это будет происходить:

Тренды

Большинство из нас видело впечатляющие кадры из Уханя — опустевшие улицы, люди в масках, стройка грандиозного госпиталя, медики, уносящие кого-то на носилках прямо с улицы, и так далее.

А вот статистику промышленного производства в Китае за 2019 год мало кто видел, хотя для экономистов она выглядит страшнее, чем карта распространения коронавируса с расползающимися во все стороны зловещими красными кругами: в августе 2019 года промышленное производство Китая выросло всего на 4,4%.

Ну, выросло же! — скажет обыватель, — значит, всё в порядке? Увы, нет: это самое низкое значение за последние 17 лет. В Японии этот показатель балансирует около ноля, а в США промышленное производство падает уже пять месяцев подряд, и всё это — заметьте! — начало происходить задолго до начала эпидемии.

Это означает, что мировая экономика начала входить в очередной цикл рецессии и без помощи коронавируса. Отчасти этому способствовала торговая война между Китаем и США, но и без неё время нового кризиса уже подошло — так уж работает мировая экономика, увы.

А к чему неизбежно приводит замедление экономического роста и снижение промышленного производства? Правильно: к снижению спроса на энергоносители — нефть, газ и уголь.

Цены на нефть, кстати, тоже подвержены циклическим колебаниям, но с большим периодом — около 30 лет. Тут, правда стоит уточнить, вокруг чего они колеблются: нормальная цена для нефти сейчас, если смотреть тренды с 1875 года, составляет не $100, а около $48 за баррель. Нефть временами может стоить дороже, может дешевле, но маятник качается именно вокруг этой цифры.

Угадайте, в какой фазе нефтяных цен мы сейчас находимся? Подскажу: в 2014-2016 году был пройден пик, и сейчас мы входим в 15-летний период стабильно низких цен на нефть.

Со стороны спроса на энергоносители тоже всё не слишком радужно. Суммарное потребление энергии в мире до сих пор росло примерно на 2,4% в год. Примерно половину этой цифры давал рост потребления энергии на каждого человека, оставшиеся 1,16% — прирост населения. Вот только рост населения замедляется, а потребление энергии в развитых странах из-за энергосбережения падает.

Сумасшедшими темпами (более 17% в год) растёт альтернативная энергетика, электрокары вытесняют бензиновые автомобили и, как результат, довольно скромный рост потребления нефти (0,7% в год) в текущем году обнулился. А в следующем году, даже без учёта последствий коронавируса, прогнозировалось первое за много десятилетий падение объёмов её потребления.

С добычей же проблем нет. Есть сланцевая нефть, есть грандиозные запасы Венесуэлы, есть Иран под санкциями — нефти в мире хоть залейся.

И что, неужели нет ни одного фактора, способного поддержать падающие нефтяные котировки? До недавнего времени один был — соглашение ОПЕК о сокращении объёмов добычи нефти.

Надо сказать, что я с самого начала относился к нему скептически, потому что у ОПЕК есть две принципиально неразрешимые проблемы.

Во-первых, она не контролирует весь рынок и, например, американским нефтяникам на неё глубоко плевать: когда ОПЕК сокращает добычу и цена на нефть растёт, американцы радостно потирают руки и врубают насосы на полную мощность.

Во-вторых, члены ОПЕК это, прежде всего, конкуренты по нефтяной отрасли. До сих пор конфликт интересов всегда приводил их к одному и тому же: сначала они договаривались, потом пытались обжулить друг друга втихую, а затем громко ссорились и начинали ссориться, роняя цены на нефть.

Собственно, на днях именно это и произошло: сначала Москва плюнула в лицо Эр-Рияду, потом тот повернулся к Москве задом, стороны пообещали залить мир нефтью, и котировки мгновенно упали на уровень плинтуса.

В России

И вот мы, наконец, добрались до собственно Российских проблем. Точнее — проблемы. Если отвлечься от симптомов типа грандиозного оттока капитала, намертво вставших инвестиций или падающих реальных доходов населения, то всё сводится к одной предельно простой вещи: российское государство умирает.

Это не значит, что мы все умрём, нет. Но существующая система взаимоотношений между гражданами РФ, регулирующая денежные потоки, быстро и необратимо разрушается.

До сих пор в России всё было устроено довольно просто: из российских недр узким кругом ограниченных людей, список которых определял Путин, добывались полезные ископаемые и продавалась на Запад. Часть вырученных денег там и оставалась, часть приходила в страну. Эти деньги расходовались на три вещи:

• на поддержание доходов населения через расходы нефтяников и зарплаты бюджетников,
• на создание видимости экономической и политической жизни в стране (нацпроекты),
• на содержание силовиков всех мастей и оттенков.

Частный же бизнес представляет собой либо сферу услуг, либо промежуточное звено между китайским производителем и российским покупателем. Всё остальное — на уровне статистической погрешности.

У сложившейся системы оказалось несколько врождённых пороков.

Во-первых, она принципиально отличается по своей сути от того, что декларируется гражданам и описывается сводом законов. Соответственно, эти законы ей просто необходимо нарушать.

И, во-вторых, чтобы обеспечить хотя бы минимальный уровень управляемости в ситуации, когда законы не работают, система вынуждена опираться на личную преданность её участников.

В результате система место умных и честных отбирает для себя «верных», которые должны нарушать закон в интересах сюзерена, а взамен сюзерен позволяет вассалам нарушать его и в их личных интересах.

Это, в свою очередь, формирует предрасположенность системы к коррумпированности и некомпетентности, что резко снижает её эффективность: много ресурсов уходит на воровство, потери от неадекватных решений, содержание пропагандистского аппарата и силовиков.

Эти дополнительные расходы система государственного управления. России компенсирует за счёт доходов от добычи полезных ископаемых и без них в текущей конфигурации нежизнеспособна. Нефть в этой конструкции — становой хребет, главная скрепа, необходимое условие выживания.

Понятно, что бесконечно такая система существовать не может — ввиду объективного конфликта интересов и отсутствия цивилизованных механизмов их балансирования (парламент, суд), давным-давно придуманных демократическими обществами, со временем у её участников возникает друг к другу масса неприятных вопросов.

Все, у кого IQ хотя бы на пару пунктов выше кабачка на грядке, это понимают. Кто не понимает — чувствует. Кто не понимает и не чувствует — либо притворяется, либо клинически безнадёжен.

Интересно, что своей заявкой на пожизненное президентство Путин ещё сильнее дестабилизировал систему. В ситуации, когда принятие ключевых решений сосредоточено в руках одного человека, очень важно обеспечить условия для «бесшовной» передачи этой функции.

В идеале, если с президентом что-то происходит, кто-то предельно предсказуемый и понятный (например, вице-президент) поддерживает заданный политический курс, пока в установленные сроки и по понятной процедуре не будут проведены выборы, на которых предсказуемо выиграет один из лидеров ведущих партий с хорошо известными программами.

Минимально допустимый вариант для авторитарных режимов — есть заранее подготовленный преемник, которому власть передаётся «по наследству» через комплекс мер, обеспечивающих лояльность ключевых игроков (миропомазание, присяга, передача папки с компроматом и т.д.).

В нынешней же ситуации, что бы ни случилось с Путиным — проблемы со здоровьем, несчастный случай, покушение, «я устал, я ухожу» — начнётся борьба за власть и система пойдёт вразнос.

Возможно, «обнуление» для Путина это просто очередная дымовая завеса, баллотироваться он не собирается и просто не хочет быть для своего окружения «хромой уткой», чтобы власть не начали делить прямо сейчас, но сути это не меняет.

Всё это подталкивает российский истеблишмент к ликвидационной стратегии: лавочка закрывается, поэтому, пока есть возможность, нужно хапнуть побольше и утащить подальше, не думая о долгосрочных последствиях.

Это придаёт коррупции дополнительный драйв и размах, нагрузка на экономику растёт, об инвестициях не может быть и речи, нацпроекты превращаются в синоним распила, силовики пытаются урвать свою долю, народ злится и петля затягивается ещё сильнее.

Ну и вдобавок ко внутренним российским проблемам на экономику продолжают давить санкции. То, что мы к ним привыкли, не значит, что экономика адаптировалась и спокойно развивается дальше. Наоборот, санкции работают прекрасно, выдавливая Россию из высокотехнологичных отраслей и усиливая её зависимость от сырьевого экспорта: даже по официальным данным Росстата за последние 16 лет вес сырьевых отраслей в ВВП вырос в 2 раза.

Коронавирус

Когда коронавирус пришёл в Китай, пострадали провинции, где находится около 90% мощностей страны по выплавке меди, около 60% сталеплавильных производств и 65% НПЗ. Эти регионы потребляют более 60% электроэнергии Китая.

Насколько сильным оказался удар, сейчас можно судить лишь по косвенным признакам: индекс промышленного производства (PMI) за февраль обвалился до 35,7% (самое низкое значение за всю его историю, ниже, чем на пике кризиса 2008 года), а эмиссия CO2 в атмосферу сократилась на 100 млн тонн по сравнению с сезонной нормой, то есть примерно на четверть. Сила Сибири встала на «плановую профилактику» и поставки по ней прекратились.

Оценки падения спроса на нефть из разных источников разнятся на порядок: Goldman Sachs говорит о 3 млн б/д, один из крупнейших нефтетрейдеров компания Vitol предполагает падение на 2,2 млн б/д, а Международное энергетическое агентство говорит о скромных 0,435 млн б/д. Впрочем, МЭА я бы в этом вопросе не доверял — слишком уж они тесно аффилированны с ОПЕК.

Даже если Китай титаническим усилием полностью победит эпидемию на своей территории, коронавирус продолжит шествие по планете, тормозя деловую активность в главных торговых партнёрах Китая — США и Западной Европе. Из-за карантина продолжат падение мировые объёмы перевозок, а вместе с ними — потребление топлива.

Это означает, что глобальные экономические последствия эпидемии будут продолжительными, сильными и затронут наиболее чувствительные для России отрасли.

Ну и, разумеется, саму Россию коронавирус тоже стороной не обойдёт. Вы видели, и как Китай титаническими усилиями и железной рукой остановил коронавирус, и как раздолбаи-итальянцы устроили у себя рассадник заразы, из которого она поползла по всей Европе.

Что-то мне подсказывает, что сценарий распространения коронавируса в РФ будет больше похож на итальянский, и затягивание с карантином из-за нежелания провалить голосование по поправкам к Конституции дорого нам всем обойдётся. А это значит, что будет карантин, будет паника, будет остановка предприятий и связанные с ней прямые убытки.

Итого

Теперь сложим всё вместе: слабая, обескровленная санкциями, критически зависимая от сырьевого экспорта и имеющая запредельные политические риски экономика попадает под пресс глобальной рецессии, нисходящего тренда по нефти, шока от развала сделки ОПЕК+ и мощного удара эпидемии коронавируса. Это уже не «чёрный лебедь», а бинго.

В краткосрочной перспективе это вызовет падение котировок нефти ниже равновесного уровня в $40-45 и связанное с этим падение курса рубля.

Накопленные Россией золотовалютные резервы пойдут сначала на поддержание курса, чтобы смягчить шок, а затем будут направлены на поддержание самых «нуждающихся» — нефтяников, банкиров и так далее, а через них — в оффшоры.

Курс уйдёт в свободное плавание и, хорошенько погуляв вверх и вниз, постепенно стабилизируется в районе 72-75 р/$.

Нефть стабилизируется около отметки $40-45, а это значит, что разработка запасов арктического шельфа отменяется и России придётся выжимать остатки из старых, уже истощённых месторождений.

Объёмы добычи и поступлений от экспорта будут падать, демультиплицируя ВВП — на каждый потерянный от нефтедобычи рубль ВВП будет снижаться примерно на 1,95р. Стоимость же потребительской корзины, на 50% состоящей из импорта, наоборот, вырастет.

И то, и другое приведёт к дальнейшему снижению реальных доходов населения на 5-15% и росту социальной напряжённости в обществе, уставшем от коррупции и беспредела, обозлённом пенсионной реформой и не ожидающем в обозримом будущем ничего хорошего.

Эпидемия коронавируса рано или поздно закончится, а вот проблемы российской экономики — нет.

В таких условиях любой внутриполитический эксцесс может привести к цепной реакции, а после 22 апреля вероятность этого лишь вырастет. После любого мобилизационного голосования рейтинги власти падают — люди не любят чувствовать себя обманутыми и изнасилованными, а тут раздражение наложится на вызванные кризисом и коронавирусом проблемы.

Всё это говорит о том, что вероятность разрушения системы очень велика, период фантастического везения для российской власти закончился, в 2021 год Россия имеет все шансы войти уже совсем другой страной.