Вопрос дня: избавится ли Россия от дедовщины?

Журналист Кирилл Мартынов опубликовал крайне оптимистичный пост, в котором предсказал скорые перемены в общественно-политическом укладе страны:

«Классическая дедовщина в армии была построена на двухлетнем сроке службы и старослужащих, которые издевались над новобранцами после того, как сами пережили первый год в их роли. Эта цепочка инициаций в насилие однажды оборвалась на последнем году двухлетнего призыва: были солдаты, которым дедовщины еще досталось, а вот побыть в роли старослужащих им уже не довелось.

Теперь эта история повторяется в масштабах общества. Наше поколение росло в иерархической патриархальной культуре, где процветали все виды насилия: в школе, на работе и семье безумствовал коллективный Михаил Хачатурян.

Учителя, которые унижали учеников, были нормой, а не досадным эксцессом. Над школьным образованием раздавалась густая вонь постсоветской мудрости завучей, лес рук и голова, которую ты забыл дома. Невротические патриархи, которых культура толкала на роль глав семейств, тихо пили водку, а в промежутках избивали своих жен и детей. Идиотские приказы на рабочих местах не ставились под сомнение, поскольку исходили от статусных мужчин, а иногда от женщин, играющих их роль. К подчиненным было принято относится как расходному материалу, не имеющему права на личное мнение, достоинство и вообще субъектность.

Конечно, все шло к тому, что поколение, взрослевшее в девяностые и нулевые, в какой-то момент само окажется в роли дедушек и отомстит.

По каким-то причинам, будь то рост нетерпимости к насилию, политическая динамика или прозрачность любых социальных отношений, ставшая возможной благодаря цифровым медиа, эта машина по переносу и воссозданию статусов и моделей властных отношений между поколениями ломается прямо сейчас.

В крупных европейских городах, не исключая и Москву, мы будем первыми людьми, воспитанными в насилии, но не сумевшими сделать то же самое с теми, кому сейчас двадцать.

И по этому поводу у меня есть три вывода.

Во-первых, какое же счастье, что для самоуважения больше не нужно играть в патриархального босса или нелепого в своей коммунальной власти отца семейства.

Во-вторых, людям всех возрастов, которые не заметили, что мир изменился, и по инерции пытаются встроиться в старые иерархические структуры для "продвижения" и "карьеры", и условно становятся депутатами от ЛДПР, или, напротив, пытаются истерически поддерживать старые иерархии и свое место в них в логике "я начальник, ты дурак", - таким людям можно посочувствовать.

В-третьих, ясно, что нас ждет крупнейший политический кризис, основанный не просто на недовольстве пенсионной реформой и подобными вещами, а на мировоззренческой несовместимости нынешнего руководства страны и россиян, которые успели вырасти в свободной стране. Его еще иногда называют сейчас "студенческим активизмом", но число тех, кто пока молча в ярости сжимают кулаки, гораздо больше тех, кто подписывает открытые письма DOXA...»

Увы, эти идеи Мартынова не нашли понимания у его читателей – большинство восприняло их весьма скептически.

Так, философ Владимир Порус пишет:

«Сильно сомневаюсь. Из мировоззренческой несовместимости может вырасти вовсе не политический кризис, а базар и шухер. Яростные кулаки как сжимались, так и разожмутся, если что-то положат в ладони. Вот если лопнет по швам весь иерархический комбинезон экономики и свободное время станет не ценностью, а мукой, тогда кризис может наступить, но вряд ли он уже будет политическим...»

Андрей Захаревич вообще счел, взгляд Мартынова на современную российскую армию наивным:

«С переходом на годовую службу дедовщина сама по себе никуда не пропала, просто ее цикл стал короче. И если раньше в одной казарме жили солдаты из пяти призывов, от только что призвавшихся, до уезжающих, то теперь из трех. Иерархия стала проще, но никуда не исчезла. А интенсивность дедовщины очень отличается в разных частях, когда я там был, офицеры четко следили за физическим насилием, и его почти не было, а вот морально травили весьма уверенно, и тенденции к снижению этого не наблюдалось...»

Социолог Алексей Рощин назвал пост Мартынова очень благостной картинкой, основанной на представлении, что «всё хорошее случится само»:

«Но на деле "поколение двадцатилетних" не сможет никому ничего навязать уже хотя бы потому, что их МАЛО. У нас старое общество, и молодежь в нем - маргинальное и ни на что не влияющее меньшинство, о чем она, увы, тоже прекрасно осведомлена.

Дмитрий Закотянский пишет:

«Красиво сказано, но шибко оптимистично. (...) Явление, характерное для молодого, образованного и благополучного класса столиц, но мало характерное для остальной страны, разве что для схожих - но при этом значительно более малочисленных - групп других миллионников. Теория Инглхарта требует реального роста благосостояния для смены ценностей - а у нас уже несколько лет доходы стагнируют (в большей части страны, кроме Москвы и СПб, заметно просев) и сама система всё больше перестраивается к тому, чтобы стабилизировать текущий уровень бедности в долгосрочной перспективе. Не нищета - просто стабильная бедность для большинства с околонулевым ростом реальных доходов (не считая Москвы и Питера, которые всё больше в отрыв от остальной страны уходят и уходить будут), удобная для власти. Очень велик риск, что именно эта стабильная бедность - с глубоко впечатанным большей части страны недоверием рыночным и демократическим институтам, недоверием развитым странам (потенциальным инвесторам) - затянется на десятилетия. А если затянется бедность, то на смену ценностей у основной части населения можно шибко не надеяться.

В сколько-нибудь значительном масштабе такую смену поколений, которая реально изменит жизнь и политику страны, мы увидим лет через 30, вряд ли раньше. Указанная группа, всё-таки, очень малую долю в населении пока занимает, а основная часть - советские поколения + неосоветские поколения, выросшие на рессентименте родительской травмы и разочаровании 90-х, тотальном пропаганда-ТВ 2000-х и имперском крымнашизме, впечатанном в подкорку у 80-90% населения. И этих прежних поколений много, и жить им ещё долго. А молодых мало, и рождаемость у них ещё меньше. Ловушка-с....»

Оригинально взглянул на проблему политический аналитик Виктор Коган-Ясный:

«Молодые вовсе не чужды самодурства, хотя оно выражается у них в не столь традиционных формах, как раньше. Будущее покажет, чье самодурство круче, патриархальных «отцов», или «свободных молодых людей» поколения сетей и смартфонов...»

Известный публицист Виктор Селютин тоже сильно сомневается в прогнозе Мартынова:

«Хотелось бы, чтобы новое поколение было свободомыслящим. Но, увы, я вижу сколько вылупилось молодых беспринципных конформистов, готовых служить любой власти, делая карьеру...»