Георгий Сатаров: «Мы наблюдаем старт проекта Путина по либеральному транзиту власти»

— В связи с чем произошли сегодняшние отставки и назначения? Все министры в интервью говорят о неожиданности, о том, что с утра ничто не предвещало…

— Надо всё смотреть вместе с тем, что Путин излагал в своём Послании по поводу Конституции, и с кандидатурой, которую он предложил на пост премьер-министра. С моей точки зрения, это бурный старт проекта под названием «транзит власти».Если мы начнём по порядку, с поправок в Конституцию, то они, конечно, производят гнетущее впечатление, потому что, с точки зрения конституционного права, они абсолютно несистемные. Но если мы рассмотрим с точки зрения старта транзита, то всё становится более или менее логичным.

Что такое транзит? Это всегда резкое повышение нестабильности, неустойчивости. Система и так не шибко устойчива, а тут ещё надо заблаговременно начинать транзит. Мне представляется, что Путин в некотором смысле подражает Назарбаеву и хочет делать транзит под своим контролем. Что он и конструирует. Почти всё, что он наговорил, складывается в логичный пазл.

Существенен тот факт, что он выбрал либеральный сценарий транзита. И по набору мер, и по выбору премьера и даже по назначению Медведева. Медведев назначен как бы продолжением Путина в качестве «смотрящего» за силовиками. Здесь важен свой человек, которому доверяешь, так как это один из источников нестабильности.

Дальше все меры, которые перечислены в послании, работают на те или иные источники нестабильности. В качестве примера приведу пример непарламентской оппозиции. Непарламентская оппозиция серьёзно и не без успеха ринулась в муниципальную власть, строя долгосрочную стратегию. Что этому можно противопоставить? Лишить муниципальную власть конституционно предусмотренного независимого статуса. И всё. Проблема решается. Мы можем сделать всё, что захотим. Вы – часть вертикали, а не независимый источник власти.

И таким образом любая мера работает на вовлечение разных фрагментов власти в процесс транзита для обеспечения стабильности. Скорее всего в конструкции, которая формируется, у Путина может быть два места «смотрящего» за транзитом: это место председателя Государственной Думы и главы Госсовета.

— Вы написали в Фейсбуке, что были знакомы с Михаилом Мишустиным. Какое он производил впечатление?

— Тогда – молодой парень, компьютерщик. Он был одним из организаторов компьютерных форумов. А я был одним, с их точки зрения, важных гостей. Мы тогда сблизились. Потом, когда он пошёл к Боре Фёдорову (с 1990 года — министр финансов РСФСР. В 1991—1992 — руководитель отдела по проектам в России и СНГ в ЕБРР, затем — исполнительный директор от России во Всемирном банке, работал по проектам в Петербурге. С декабря 1992 по декабрь 1993 — Заместитель Председателя Совета Министров Российской Федерации, с марта 1993 года — одновременно Министр финансов Российской Федерации) советником по компьютерным делам, он меня приглашал и с восторгом рассказывал, что он там наделал в налоговой службе. Был нормальный парень, с горящими глазами. С тех пор мы не пересекались. Что он сейчас собой представляет, я не знаю.

Ещё один из источников нестабильности – граждане Российской Федерации, в глазах которых Путин теряет доверие. Он не может себе позволить пообещать то, что он наобещал и не сделать. Если просто печатать деньги, люди сразу это почувствуют. Поэтому я думаю, что ему нужна экономика, которая умеет зарабатывать деньги, как это было в начале нулевых годов, как это было фактически до 2007 года, когда экономика зарабатывала. Я думаю, что Мишустин выбран для этого. Тем более, что у него есть и бизнес-опыт. Он, бесспорно, придерживается либеральных экономических взглядов.

Всё хорошее заключается только в одном – в выборе либеральной стратегии транзита. А дальше начинаются огромные проблемы.

Чтобы сделать экономику, зарабатывающую деньги, нужно очень сильно менять институты. Я не думаю, что Путин и режим на это готовы. Поэтому задачи Мишустина очень сложные.

Мне трудно себе представить, как можно сделать транзит абсолютно управляемым, предсказуемым и безопасным для инициаторов транзита.

— Можно ли сравнивать Мишустина с премьерами, которых уже вряд ли кто-то вспомнит в лицо – с Фрадковым и Зубковым?

— Ой, нет! Он совершенно другого типа. Фрадкова называли «Терминатор» в свое время. Зубков вообще ни при чём. Мишустин знает, как работает экономика, как работает правительство. Он вообще из другого поколения. Это другой типаж.

Самое страшное начнётся тогда, когда они столкнутся с какими-то неожиданностями и неприятностями, которые, как обычно в подобных случаях, приписываются врагам. Вот тогда начнутся проблемы. В том числе, проблемы риска смены стратегии.

— Как в такую почти благостную либеральную картину транзита вписывается изменение статуса национального законодательства? Замена приоритета международного права на приоритет национальных законов?

— Безусловно, стабильность! Как кто-то может оспаривать решение наших судов по важным для нас вопросам?! Это недопустимо! Это, конечно же, увеличение автаркии. Мы сами знаем, что нам делать. Не надо нас учить. Наши пакости – это наши пакости. И вас они не касаются.

— На возможность обратиться в ЕСПЧ можно поставить крест?

— Я думаю да. Безусловно.