Не та Америка: почему "Золотой Глобус" прокатил «Ирландца»

Диляра Тасбулатова

Ибо в "Ирландце" Скорсезе демонстрирует нам не оплот демократии, а «мирового жандарма», не заповедник строгих протестантских нравов, а прямо-таки ад на земле. Уж если там такое творится, поражается зритель стран третьего мира и жертва родной тирании, то круг замкнулся – вожделенная Америка, существующая как вечный сон, мечта, конечная цель, воплощенный рай и греза, - тоже, как выяснилось, спрут.

Так что, товарищи сталинисты, «Ирландец» теперь вполне может стать пособием по контрпропаганде, оружием в новом витке холодной войны: можно (мое ноу-хау) показывать отрывки в красном уголке какой-нибудь костромской избы-читальни – не ходите, дети, в Америку гулять, будут вас (там) кусать, бить и обижать. Киноведы в штатском могут совершить торжественный (дарю идею, самой некогда, да и пропагандистского темперамента не хватает, собьюсь еще) чёс-вояж по нашим необъятным просторам, с лекцией из незабвенной рубрики об ихних нравах, которая вновь, увы, актуальна. Так и вижу наивные голубые глаза механизаторов, расширяющиеся от ужаса, пока некто в штатском усиливает, возвышая гневный голос, идеологическую борьбу на вверенном ему участке фронта борьбы за умы.

Действие «Ирландца», правда, происходит в далеких шестидесятых, было да прошло, жизнь наладилась. Однако Скорсезе, режиссер-интеллектуал, прозрачно намекает, что демократия всегда, во все времена – одна из форм тирании. Хотя в американских реалиях, даже и тогда, 60 лет назад, этот мем, скорее, полемическое заострение, особенно если учесть печальный опыт социализма с нечеловеческим лицом. Да и с человеческим – тоже. В общем, не нам об этом рассуждать, ибо там «тирания» все равно соседствует с демократическими формами правления, хотя последнее слово, конечно, принадлежит далеко не народу. А законы, по сути, мафии по привычке называются международным правом.

Хотя, забавно, что именно народ, в лице героя Де Ниро, простого дальнобойщика, проникает в высшие эшелоны власти, а выразитель опять-таки народных чаяний, профсоюзный босс тех же дальнобойщиков, по уши завяз в дерьме - коррупции, заказных убийствах, интригах, да и сам он - банальный вор, лицемер и отмывщик.

Вот потому-то Скорсезе, фильм которого вошел во все рейтинги ведущих критиков мира, как один лучших за целое десятилетие, сидел на церемонии Глобуса с таким кислым лицом: заранее понял, что ему ничего не светит, ведь и критики – плоть от плоти своей страны, им привычнее другой образ Америки.

В этом смысле отечественные акулы пера - более продвинутые ребята и мыслят гибче, иначе бы безысходный, страшный до оторопи «Груз 200», объявленный антирусским, или, как сейчас модно говорить, русофобским, не был бы их фаворитом. И не только он.

Но разговор сейчас не о русских критиках.

А о самочувствии Америки, упорно не замечающей своих же собственных достижений. Скажем, Тарантино - который стал, прямо скажем, осмотрительнее – и сейчас его награждают, на руках носят вместе с его актерами (Питт и правда лучший из лучших, да и фильм в целом замечательный, но более осторожный). Однако лет эдак 7-8 назад, когда он снял «Джанго», картину, не побоюсь этого слова, великую, ее намеренно не заметили. «Омерзительную восьмерку» - тоже.

А все почему? А потому, что оба фильма нападают– пусть в обличье «стёба», издевки, постмодернистского гиньоля, тотальной насмешки – на, так сказать, основы. Проанализируйте: «Джанго» - о том, что эту великую страну создала белая шваль (концентрат каковой, садиста-плантатора, гениально играет Ди Каприо); «Восьмерка» - про оборотней, ибо в фильме ни один персонаж не является тем, за кого себя выдает. Какой-то тотальный фейк, обманка: как говорил Бодрийар, что, мол, Америки не существует, это одна большая декорация.

(Замечу в скобках, что здесь нет отрицательной коннотации: ну да, ну декорация – такова новейшая история завоеваний новых континентов).

Америка, как ни странно, как раз тем и хороша, что она и есть декорация, настоящий Новый Свет: там декоративны и дворцы, построенные по образу и подобию европейских, но все равно похожие на новорусские фальшь-палаццо. Типа поместья Вандербильдихи, чей род восходит к умному и беспощадному плутократу, первому переселенцу из Голландии Вандербильду, ныне символу имперской респектабельности.

Как в «Крестном отце» - дети и внуки бандитов, благодаря большим средствам, происхождение которых никого не интересует, деньги, как известно, не пахнут, становятся новой аристократией. Как, собственно, и дети наших радетелей нации. Потомки безжалостного дедушки-убийцы родом из Сицилии или Голландии или, предположим, из Рязани посещают оперу и ведут тонкие разговоры. Намекни им об этом, они лишь улыбнутся: будто, скажут, аристократические европейские фамилии не имели в роду чудовищ, от делишек которых кровь стынет в жилах.

Так вот, об этом и говорит Тарантино - и в «Восьмерке», и в «Джанго»: как честный художник говорит, без обиняков. А как талантливый режиссер еще и упаковывает свои идеи в форму зрелищной пародии, порой на грани фола.

Ну, и что не так? Почему эти фильмы были обойдены «Оскаром» (уверена, что и «Ирландец» провалится на предстоящем «Оскаре»)?

Да по кочану, как говорит Шурик, мой шестилетний сосед. Кочан ведь только имеет форму головы, как и грецкий орех – человеческого мозга. Похож, но и только-то. Как у многих хомо сапиенс, с виду вроде голова, а копнешь – вместо мозгов рисовый пудинг.

Тут любая моя химкинская соседка, персонаж моих рассказов (кто не знает, я еще подвизаюсь в качестве писателя-юмориста), с виду вроде разумная, вату не ест, при мне по крайней мере - почти родная сестра иному американскому репортеру, полагающему месседж «Ирландца» вредоносным.

Что тут смешного, грустно: если условный Петрович – потомок замордованных жизнью нищих российских крестьян, то условный Джимми, репортер из Верайэти – потомок жестоковыйных голландских переселенцев, тех самых реднеков, в чьих головах стучит как пепел класса мем о прекрасной Америке.

Я, в общем, в печали, жаль «Ирландца»…

А уж (пошел паровозиком) не дать Де Ниро - просто преступление. Это довольно частый казус: классические примеры из истории Нобелевской, Сюлли-Прюдом вместо Толстого или Пруста, ни одной Золотой Ветви (за вклад не считается) Бергману и так далее.

И, в завершение (вот просто злоба душит, честное слово) процитирую Вуди Аллена: есть, он говорил, большие режиссеры, есть талантливые, есть даже выдающиеся, в конце концов есть великие, гениальные, и есть Бергман. Он вне человеческого суда, как Господь Бог.

От себя добавлю, что действительно есть явления, почти природные, суть которых простым человеческим разумом не понять. Так вот, Де Ниро из их числа. Завершить карьеру (ну, может, он еще будет играть, но на таком уровне и в фильме такого уровня вряд ли) на такой высокой ноте, в 76 лет, - не то чтобы подвиг, но явление нашему слабому уму неподвластное.

Зато этому слабому мелочному коллективному умишке подвластно взять и лишить его награды.

Ну что ж. Грустно.