Значимая оценка запасов нефти в России проводилась только иностранными аудиторами

Иностранные аудиторы знают о российской нефти больше, чем само государство — такой вывод можно сделать из исследования Vygon Consulting, данные которого приводят в статье “Ведомости”.

Как поясняется в обзоре “Инвентаризация запасов: необходимость системных изменений”, представленным компанией, в Советском Союзе достоверность запасов нефти и газа устанавливалась и подтверждалась экспертизой Государственной комиссии по запасам (ГКЗ), при этом на тот момент экономика месторождений играла второстепенную роль, а основное внимание уделялось геологической изученности и стадии разработки.

В современных реалиях на первое место выходит оценка стоимости активов при слияниях и поглощениях, привлечении заемного финансирования, размещении акций на фондовых рынках, участии в аукционах — этого требуют рыночные отношения, делая акцент на экономике разработки и стоимостной оценке запасов нефти и газа.

Когда нефтяники стали искать заемный капитал за рубежом, говорится в публикации, понадобилась отчетность по международным стандартам и раскрытие данных о запасах в соответствии с требованием местных регулирующих органов. С целью предоставления необходимых данных стали привлекаться иностранные консалтинговые компании, такие, например, как DeGolyer & MacNaughton и Miller & Lents, проводящие аудит запасов по западным классификациям PRMS и SEC. Как говорится в обзоре, они фактически стали монополистами на рынке аудита запасов углеводородного сырья.

В данный момент в России действует собственная классификация, которая до 2016 года не учитывала рентабельности запасов. Отмечается, что расхождение в российской и международной оценках бывало двукратным: 30 млрд и 14,6 млрд тонн соответственно. Так что российская оценка биржами и банками до сих пор не принимается во внимание. Также приводятся данные, что в 2019 году, когда было инвентаризировано 60% извлекаемых запасов, выяснилось, что рентабельно лишь 64% (11,2 млрд тонн).

Как полагают аналитики Vygon Consulting, иностранные консультанты знают о запасах в России больше, чем государство. Как поясняется, это происходит из-за того, что нефтяники сдают государству геологические и гидродинамические модели, укрупненные экономические нормативы, причем эта информация ежегодно не актуализируется, и ее качество зачастую под вопросом. При этом иностранные аудиторы регулярно получают наиболее полные сведения о российских недрах в детальной разбивке, включая инженерные данные по скважинам, экономике и т.д., что создает риски, поскольку США вводят все новые санкции.

Так что эксперты Vygon Consulting делают вывод о том, что России необходимо создавать систему национального аудита, задача которой будет заключаться в формировании прозрачного института экспертов и компетентных лиц, переходе на ежегодный поскважинный расчет запасов и создании условий для финансового аудита запасов.

Олег Анашкин, доцент факультета мировой экономики и мировой политики Департамента мировой экономики НИУ ВШЭ, в комментарии “НИ” пояснил, что переход к международной классификации привлечет инвесторов, но приведет к резкому падению оценки запасов углеводородов:

“Конечно, у иностранных аудиторов не больше информации, чем у российских компаний. Во-первых, есть ГКЗ, который это оценивает. Методики совершенствуются, вносятся поправки. Новая классификация запасов должна приблизить Россию к зарубежной классификации, просто не так быстро, как хотелось бы. Отклонения есть.

У нашей оценки запасов своеобразная история. Расчеты производились для других целей, которые объясняются плановой экономикой — соответственно ставились иные стратегические и тактические задачи.

Иностранные компании оценивают запасы, по которым у них появляется информация, например, в случае участия в разработке месторождения. Соответственно зарубежные специалисты производят оценку, согласно своей классификации. В этом нет ничего сверхъестественного.

Конечно, если компания выходит на биржу, то раскрывается информация по месторождениям. В этом случае иностранцы получают возможность дать оценку по классификации SEС, которая очень сильно отличается от реальной, поскольку учитывает только ликвидные активы. Можно привести простой пример: человек живет в квартире, у него есть ликвидное имущество и неликвидное, он оценивает свою жизнь и то, чем владеет, неким образом, но, если придет оценщик, то его определение стоимости имущества будет вполовину меньше, поскольку он будет руководствоваться исключительно возможностью реализации товара на рынке. По этому же принципу оцениваются ликвидные и неликвидные активы. Это одномоментальная оценка, у нее совершенно другие цели и задачи.

Интересный вопрос — зачем Россия все время стремится к международной классификации? Путин велел приблизить отечественную систему оценки к международной, и шаг за шагом пошло движение в эту сторону. Почему нельзя сразу принять международную классификацию и перейти на нее раз мы участвуем в капиталистических отношениях — непонятно. Можно привести в пример Казахстан. Они тоже долго мучились с советской классификацией и перешли на международную. У них сразу снялась масса вопросов, к ним хорошо идет иностранный инвестор, потому что он понимает, что происходит, в одной парадигме рассуждает об активах, одинаково их оценивает.

Но Россия поступает с инвесторами иначе. Их у нас не так много. Отрасль на данный момент закрыта, никого не привлекаем. Соответственно, зачем нам классификация? Можно так рассуждать. Если же есть необходимость в привлечении инвесторов, то необходимо переходить на нормальную общепризнанную классификацию, как все и делают в мире.

Переход к новой системе можно осуществить достаточно быстро. Зачем далеко ходить — у нас есть несколько ВУЗов, группа преподавателей, которые могли бы это проделать в крайне сжатые сроки.

У нас всего три тысячи месторождений. Даже просто во время пятилетнего учебного процесса 50 студентов могут заново пересмотреть, переоценить все месторождения. Можно создать службу, обучить, развить. А можно пригласить иностранных специалистов. То же самое получится. Тот же Miller & Lents не скрывают свои методики, они могут прийти, обучить специалистов.

Есть одна опасность, объясняющая, почему правительство на это не пойдет — переоценка приведет к тому, что оценка резко сократится, и мы получим цифры, отличные от тех, которые мы сейчас показываем. Это будет не слишком красиво, не привлекательно для инвесторов, которых такое положение только отпугнет.

Причины расхождения данных на самом деле много, некоторые можно искать в истории. Например, первое. Если представить — Советский Союз, геологическая служба была одной из самых сильных, каждый третий геолог в мире был советским. Открыли множество месторождений не только на территории России, но по всему миру. Геолог, приходя после поля, отчитывается, и естественно завышает оценку, чтобы не потерять финансирование. Это был плановый подход — отчитался о трате средств, выделены еще; перевыполнение плана, пятилетка за четыре года и т.д.. Они работали по такому же принципу.

Второе. Совершенствование классификации (все 8 классификаций, которые за это время были приняты) предполагали послабление при переводе месторождений из более низких категорий в более высокие. В нераспределенном фонде огромное количество месторождений — “хорошие” месторождения не разбирают. А они не “хорошие”, а проблемные. Например, месторождения в отдаленных областях, где нет никакой инфраструктуры — на балансе оно стоит, но чтобы его освоить, необходимо вложить огромные средства”.