Как стать властелином мира

Анна Берсенева

Весь мир, все его интеллектуальное кипение со всеми безумными завихрениями социальных теорий разной степени левизны составляет и материал, и сюжет, и загадку этого необычнейшего из романов.

«Тот, кто познакомится с этой функцией и овладеет ею, потенциально мог бы стать властелином мира. Его возможности не знали бы границ. Он мог бы побеждать на выборах, поднимать толпы, провоцировать революции, соблазнять всех женщин без исключения, продавать все, что только можно вообразить, строить империи, водить за нос весь земной шар, добиваться всего, что ни пожелает, в любых обстоятельствах».

В этой головокружительной фразе речь идет об особой функции языка. И произносит это не кто-нибудь, а Умберто Эко. Только не в реальности, а в романе Ролана Бине «Седьмая функция языка» (СПб: «Издательство Ивана Лимбаха». 2019. Перевод с французского Анастасии Захаревич. Послесловие Ирене Сушек).

И роман этот - не медлительное научное повествование, а головокружительный детектив, в котором есть все: убийства, погони на автомобиле, взрыв на вокзале, секретные агенты, уколы отравленными зонтиками, большая политика, безудержный секс... Но причем здесь Умберто Эко? Да при том же, что и Ролан Барт, Мишель Фуко, Жак Деррида, Жиль Делёз, Ноам Хомски, Юлия Кристева, Микеланджело Антониони, Моника Витти, Джейн Биркин, Франсуа Миттеран и многие другие известнейшие интеллектуалы, люди искусства и политики Европы и Америки ХХ века. Проще перечислить, кто из них не упомянут в этой книге и не является ее героем.

История начинается с того, что в 1980-м, во время президентской кампании, когда неожиданно победил Миттеран, великий философ-семиолог Ролан Барт попадает в Париже под машину и оказывается в больнице. Опытному комиссару полиции Байяру почему-то поручают расследовать это заурядное уличное происшествие, в результате которого никто даже не погиб. Впрочем, вскоре Ролан Барт как раз погибает, и становится понятно, что власти опасались не напрасно: философа убили целенаправленно, а причиной тому является имевшийся у него манускрипт, в котором описывается как раз та самая функция языка, которую обозначает Умберто Эко, тоже являющийся персонажем этого феноменально закрученного структуралистского детектива.

Да, именно так: структуралистского, ибо не меньше чем о способе, при помощи которого было осуществлено убийство, и не одно, комиссару Байяру приходится размышлять о семиологии как науке, изучающей жизнь знаков в рамках жизни общества.

Как пишет в послесловии литературовед Ирене Сушек, «теория живет и бурлит, как в жерле вулкана, и активно влияет на ход действия романа».

Впрочем, комиссар Байяр сразу понимает, что, задавая вопросы, он не в силах разобраться в ответах всех этих семиологов, поэтому и привлекает к расследованию их коллегу, университетского доцента Симона Херцога. Вместе им приходится отправиться из Парижа в Болонью, в Венецию, в Неаполь, в Корнеллский университет в США. Весь мир, все его интеллектуальное кипение со всеми безумными завихрениями социальных теорий разной степени левизны составляет и материал, и сюжет, и загадку этого необычнейшего из романов.

Найдут ли сыщики пропавший манускрипт и что это был за манускрипт - сообщить это читателю, пока он не добрался до последней страницы, мне кажется издевательством. А вот то, что через год после выхода романа во Франции стало известно, что одна из его героинь, французский философ Юлия Кристева, болгарка по происхождению, в самом деле много лет являлась агентом болгарских спецслужб, сообщить стоит. Думаю, это знание сделает чтение романа еще более увлекательным занятием. Как и недавняя публикация о том, что к убийству Альбера Камю и его издателя Галлимара с большой вероятностью причастен КГБ, устроивший им автокатастрофу. И можно, конечно, считать пародийной сцену в подвальном ресторанчике близ Лубянки, где Андропов встречается с главой болгарских спецслужб, однако есть в этой сцене из «Седьмой функции языка» не только элегантная стилизация, но и зловещая убедительность...

Власти предержащие действительно хотят овладеть той магической функцией, которая позволит им манипулировать сознанием людей. И это происходит не только сейчас, когда даже самые дремучие властители начинают вслух рассуждать об искусственном интеллекте. Так уже было и в «ламповые» 80-е годы прошлого века.

И структуралистский детектив - тот жанр, который позволяет сделать понимание таких вещей очень и очень выразительным.

Тем более что Лоран Бине виртуозно соткал тончайшее полотно многообразной интеллектуальной и повседневной жизни Европы, позволив каждому читателю самому стать, как сказала Ирене Сушек, «детективом, берущим след авторской мысли».