Держать и не пущать: как ВЧК создавала "железный занавес"

Очень важная особенность сегодняшнего дня в России – это свобода передвижения, в том числе и за границу. Об этом мало кто вспоминает, а ведь так было не всегда. К примеру, в царской России власти могли просто не выдать заграничный паспорт по любой причине, а о Советском Союзе и говорить нечего – там выезд за границу считался высшей привилегией: выпускали только избранных, или – выгоняли. Одно из первых таких изгнаний получило название "философского парохода" (на фото) - в 1922 году из Петрограда в Германию на немецких кораблях были вывезены замечательные русские интеллектуалы - Бердяев, Ильин, Трубецкой, Франк и другие...

О том, как СССР начинал пресловутую политику «железного занавеса» пишет в своем блоге священник и историк Яков Кротов:

«19 апреля 1921 года. Действует «железный занавес»: для выезда за границу нужно разрешение, причём не разрешение правительства или министерства иностранных дел, а разрешение партии.

Дзержинский в этот день пишет возмущённое письмо в Цека:

«В последнее время участились случаи ходатайств различных артистических кругов … о разрешении на выезд заграницу. … ВЧК … категорически протестует против этого. До сих пор ни одно из выпущенных лиц (как, например, Кусевицкий, Гзовская, Гайдаров, Бальмонт) не вернулось обратно».

Простой вопрос: а почему они обязаны были возвращаться? Впрочем, известно: Ленин рассматривал культуру как особый вид производства, производство пропаганды. Певцы и балерины оказывались своего рода "спецами", которых надо было использовать, пока не будут созданы новые, настоящие "коммунистические" певцы, плясуны, жонглёры. Тогда дореволюционных можно будет расстрелять, как расстреляли всех старых "военспецов". А новые будут жить в новом бравом мире, в спецдомах на Кутузовском и у "Аэропорта", на спецдачах в Переделкино, со спецпайками.

"Участились" - это 19 человек за 4 месяца. Полезно помнить, что в это же самое время в Крыму по приказу Ленина и Дзержинского Пятаков и Кун расстреливали сотни тысяч "бывших", руководствуясь исключительно "классовым чутьём" ("бывшие" - не солдаты и офицеры, те уплыли, а просто "нетрудовые элементы"). А тут точно такие же "бывшие" лезут с требованием хлеба, санаторного лечения, гастролей.

Дзержинский протестует против выезда МХТ в США:

«По вполне достоверным сведениям, группа артистов этого театра находится в тесной связи с американскими кругами, имеющими очень близкое отношение к разведочным органам».

Публикаторы сопроводили слово «разведочным» примечанием: «Так в тексте». Действительно, неологизм какой-то. Дзержинский, видимо, не знал, как будет называться ЦРУ.

Правда, 18 мая Уншлихт уже иначе объяснял, почему нельзя выпускать МХТ: «ВЧК уверенно может сказать, что она (1 студия МХТ) назад не вернутся. Все артисты Художественного театра, находящиеся в данное время за границей, пользуются там огромным успехом и великолепно живут в материальном отношении».

Впрочем, и Уншлихт на разведки намекнул:

«Ряд известных артистов (в частности, Сухачева) тесно связаны с иностранными миссиями в Москве и есть основания полагать, что их сношения с ними носят не личный характер».

Так расстрелять же! Или выгнать заграницу...

Общий принцип заключался в том, что выезд за границу может быть лишь временным. 10 мая 1921 года Политбюро: «Выпустить Шаляпина заграницу при условии гарантии со стороны ВЧК за то, что Шаляпин возвратится».

Именно поэтому Луначарский предложил систему круговой поруки, выпуская на срок не более 4 месяцев:

«Отпускать их по 3 или по 5 с заявлением, что вновь отпускаться будут только лица после возвращения ранее уехавших. Таким образом мы установим естественную круговую поруку. Отправлять будем только по ходатайству артистов … так что они сами будут виноваты, если из первой пятерки кто-либо останется за границей, и, таким образом, они автоматически закупорят для себя отъезд».

"Закупорка" - метко. Ленинский режим это своеобразный политический тромбоз, при котором во всех сферах жизни перекрывается кислород и кровоток. Это то главное, что определяло суть страны и при Сталине, и при Хрущёве, и даже до сего дня.

Вообще сборник документов о взаимоотношениях Ленина и культуры содержит массу замечательных документов. Например, 18 ноября 1921 года. Политбюро слушает вопрос №78: «Об издании в России ежедневной беспартийной газеты» - резолюция кратка: «Отклонить».

Но это рутина, со свободой печати в ленинской России всё ясно. Замечательнее со свободой дрыгоножества и рукомашества. Вот «шуточная» записка Ленина Мололтову 12 января 1921 года:

«Узнав от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой оперы и балета, предлагаю Политбюро … отменить постановление СНК … оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представления (как оперные, так и танцы) могли окупаться, например, путем участия … во всякого рода концертах».

Это - всерьёз. Шутка была в требовании «вызвать Луначарского на пять минут для выслушания последнего слова обвиняемого». Чувство юмора у Ленина было специфически-палаческое.

В тот же день Политбюро постановило закрыть Большой театр. Луначарский, однако, устроил скандал, и, кажется, Большой театр существует по сей день. Главным аргументом Луначарского было, что в Большом театре проходят всякие съезды, содержать здание всё равно надо, экономия же выйдет небольшая, актёры получают гроши.

6 июля 1922 года Политбюро утверждает проект Троцкого о селекции писателей. Селекция вполне освенцимская, постановление умиляет лишь новоязом. В проекте Троцкого было предписано «слово цензуру» заменить словом «Госиздат». Вспоминается, как в Киеве в XIX веке закрыли одну газету за то, что в ней был список опечаток: "Напечатано "пуговица", следует читать "Богородица".

Надо отдать должное тогдашним ленинистам - они не всегда исповедовали двойной стандарт. Например, Воровский 10 июня 1921 года писал из Рима чекисту Менжинскому (тому, который блокировал отъезд Блока):

"В свое время, когда собиралась за границу наша делегация, я отстаивал перед тов[арищем] Ягодой необходимость выпустить и жен членов делегации, так как при крайне ограниченном количестве нас, жены будут работать в качестве машинисток, секретарей и т.д. Так и сделали. Однако, пожив здесь, я убедился, что Ваша точка зрения по возможности не выпускать за границу семьи, — пожалуй, более правильна, особенно в условиях вроде здешних».

Воровский подробно описал, как стремление остаться в Италии - в качестве кремлёвских работников, не в качестве невозвращенцев - мешает кремлёвцам блюсти интересы Кремля. Кажется, и в этом отношении прогресс: научились и за границей жить, и лояльность Лубянке сохранять...»