История против: почему «русского» алкоголизма быть не может

Очередной повод для пересудов на эту тему дало сообщение Минздрава: «В 2018 году диагноз «алкоголизм» или «алкогольный психоз» получили почти 76 тысяч россиян, а всего с жалобами на проблемы с алкоголем к медикам за год обратились два миллиона человек - это 1,4 процента населения России».

Сергей Баймухаметов

1,4 процента населения за год – это очень серьезно.

И тем не менее, в корне неверно то, что «русский алкоголизм», «русское пьянство» стали привычными выражениями, вроде «русской зимы» или «русских морозов». Вроде аксиомы на любом уровне разговора. Вот и Всемирная организация здравоохранения в 2017 году отметила: «ВОЗ понимает алкоголизм не как исторически и генетически детерминированную особенность населения русских пространств, но как болезнь, прежде всего социальную». Казалось бы, отрицают аксиому «русский алкоголизм», но получается, что признают как факт ее существование… (Кстати, по данным ВОЗ, самая «пьющая» страна в мире – Литва.)

Из всего этого складывается стереотип сознания и подсознания, что характер такой, судьбина такая у русского народа, ничего тут не попишешь и никуда не денешься... Только в петлю лезть.

На самом деле, невежество и глупость, когда-то принятые на веру почти всеми - без исключения и без размышления.

На самом деле, суть проста. Для осознания ее надо кратко очертить историю складывания русского этноса. Я имею в виду именно русского, великорусского, отличную от украинского и белорусского. Хотя и от одного корня. Еще веков семь назад все назывались «русскими». Однако мы же не говорим – «украинское пьянство». Или – «белорусское пьянство». Почему? Потому что его нет? А если нет, то опять же – почему?

Основной, государственно-образующий элемент русской нации –древние русичи, славяне, давшие государству язык и веру.

Вторая составляющая - степняки-тюрки, которые еще до Киевской Руси и во времена Киевской Руси вместе со славянами представляли в южнорусских степях некий конгломерат. Затем, уже во Владимирской Руси, произошло второе и самое главное пришествие степняков – православных выходцев из Золотой Орды, бежавших на Русь от насильственного насаждения ислама.

Третья составляющая русской нации - прибалтийские племена. Та же самая история – православные подданные Великого княжества Литовского бежали на Русь от насильственной католизации.

И, наконец, четвертая составляющая русского этноса - угро-финские племена, обитавшие в междуречье Волги и Оки. Ныне - исторический центр России. А в Средневековье эта территория десятилетие за десятилетием, век за веком колонизировалась приходящими с юга киевскими князьями, дружинами, переселенцами. Киев терял свое значение, центром Руси стал Владимир, а затем Москва. Но ведь земли эти были не безлюдными. Здесь издревле обитали угро-финские народности, происходил многовековой процесс взаимопроникновения, смешения, в результате которого многие российские угро-финны стали православными с русскими именами и фамилиями, а угро-финский сарафан, оканье и разноголосое пение - характернейшими чертами русского фольклора. Без остатка растворились в едином новом народе мурома, весь, чудь, меря, значительной частью - мордва, мари, удмурты, коми, пермяки...

Это - исторический, научный факт.

А теперь перейдем, собственно, к пьянству.

Славяне, тюрки-степняки и прибалты имели иммунитет против алкоголя.

А вот угро-финские племена (как и народы Севера, американские индейцы, по данным различных исследований, в частности, в силу исторически сложившихся условий питания) - подобного иммунитета не имели. И первая встреча с алкоголем сказалась и до сих пор сказывается на них катастрофически. Страдают от этого недуга и самобытно-общинные ханты, манси, ненцы, и европейски-цивилизованные финны и эстонцы.

А теперь - вывод.

Так называемое русское пьянство, приписываемое менталитету, национальному характеру русских и прочая, и прочая – всего лишь угро-финское наследство. Это просто-напросто в русском организме мается угро-финская кровь, не имевшая иммунитета против алкоголя.

Мы ведь не осуждаем, не приговариваем, а понимаем, что происходит с американскими индейцами, с дальневосточными и приполярными («циркумполярными») народами Азии и Америки, также не имеющими иммунитета. (Кстати, по тем же нынешним данным Минздрава, самые неблагополучные у нас регионы – Чукотка, Якутия, Ненецкий автономный округ.) А в русском этносе - лишь часть угро-финской крови. Понятно, что арифметика тут весьма условна. Но все-таки – лишь часть… Вот вам и «русское пьянство». Еще раз напомню: мы ведь не говорим – «украинское пьянство» или «белорусское пьянство»… Потому что малороссы и белороссы отличаются от великороссов тем, что в них нет угро-финской крови.

Этот факт имеет огромное морально-психологическое значение. Ведь тем самым снимается заклятие с русского народа. Исчезает безысходность. Пьянство из злого рока становится вполне объяснимым и всего лишь историко-медицинским, историко-биологическим моментом. Кто предупрежден – тот вооружен. Например, мой знакомый молодой американец из Корпуса мира, на четверть индеец, знает, что он по рождению входит в группу риска, и потому ведет себя осторожно. Он с первых банок пива и первых рюмок виски и до сих пор как бы все время прислушивается к своему организму: не включился ли проклятый механизм наследственности? И готов при первых же признаках к принятию самых радикальных мер.

Суть в том, что объясненное - не страшно. Нет никакого заклятия и проклятия над народом.

Об этом и надо рассказывать взрослыми детям, объяснять. Со школы. Чтобы не жили в мифе о «русском пьянстве» как необоримой силе.