Жизнь через 20 лет в новой антиутопии: от Москвы не останется даже Кремля

…Сразу должна предупредить всех любителей антиутопий: никогда я не читала такого мрачного произведения этого жанра, как «Сфумато» Алексея Федярова (М: Издательство Захаров, 2019).

Если кто-то надеется на свет в конце тоннеля, то оставь надежду всяк эту книгу открывающий. И даже не потому, что, по словам Ольги Романовой, коллеги автора по работе в «Руси Сидящей», в ней дается «секретный генеральный план развития страны» - в это-то мы можем и не поверить, так как в глубине души подозреваем (и небезосновательно), что никакого плана нет, а есть только глупость и жадность планирующих, причем в такой степени, которая делает эти нехитрые качества опасными для цивилизации.

Но вот понимание природы человеческой... Алексей Федяров демонстрирует его в высшей мере. У него даже обычная природа соотнесена с человеческой сущностью: «Еще не опали листья с деревьев, и самое время для осени золотой, и плевать на избитость и затертость сочетания - она золотая и должна быть здесь такой тоже, раз мы здесь, думают люди. Но солнца нет уже неделю, и дождь тычет тонкими ледяными иголками в землю и во всё, что из нее выросло, и в то, что на ней понастроено, и во все живое». И трудно не верить его предупреждению о будущем, которое ожидает как юных и неопытных, так и старых и мудрых. И трусливые его не избегнут, и бесстрашные, и ничтожные, и великодушные, и глупые, и мудрые - у планировщиков общего будущего найдется адекватный подход ко всем. Потому что «все и всегда выбирают мертвых птиц». Этой фразой заканчивается роман, и я привожу ее без опасения, что, узнав ее заранее, кто-то поймет, чем все закончилось, и ему будет неинтересно читать. В том, что будет не просто интересно, а захватывающе интересно, у меня сомнений нет.

Потому что история, которую придумал Алексей Федяров, так же психологически достоверна, как социальные механизмы, для нее изобретенные и ее вращающие. Как положено в антиутопии, они отчасти составлены из деталей, которые уже имеются на каждом шагу нашей с вами реальности. Китайцы, например, обнаруживающиеся повсеместно, где еще остались неоприходованными какие бы то ни было природные ресурсы, - одна из таких деталей. Действие романа происходит спустя несколько десятков лет после нашего сегодня. Мировое сообщество, осознав наконец, что местные игрища с ядерным оружием представляют нешуточную опасность для человечества и испугавшись этого по-настоящему, заключило с Россией конвенцию, согласно которой в обмен на ядерную безопасность мира и еще кое-какие бонусы, внутри страны ее правители могут действовать как себе знают. Они и действуют: тоталитаризм приобрел совершенную, цельную, а не какую-то гибридную форму. От Москвы в результате большой реновации не осталось даже Кремля, однако центр управления этим самым тоталитаризмом, как и центр относительно приемлемой жизни, по-прежнему находится здесь. Страна же поделена на кластеры, по которым население расселено согласно указаниям руководства, которое, впрочем, неопределимо. Как именно все это устроено в романе описано с яркой изобретательностью и во множестве подробностей. Для несогласных - уничтожение, труд на рудниках или жизнь в кластере «ЗФИ», по-старому на Земле Франца-Иосифа; это как раз там дождь тычет тонкими ледяными иголками в землю. Жизнь эта обычно длится недолго: сказывается отсутствие медицинской помощи и скудный рацион. Бежать же за границу невозможно вследствие пресловутой конвенции. Нет для вас никакой заграницы, забудьте. Но есть среди несогласных те, кого правители придерживают в резерве. Зачем - тайна и приводной ремень интриги. Некоторые из них узнаваемы - хочется надеяться, никого не обидит то, как описана Виктория Марковна Фельдман, яркая фигура отечественной журналистики, несгибаемый человек, считающий важным умереть честно, когда убийцы с искренним недоумением говорят ей: не все ли равно, как умирать?

Да и другие знакомые образы возникают на страницах. Название этого романа может показаться странным, ведь sfumato - затушёванный, буквально «исчезающий как дым» - означает в живописи смягчение очертаний фигур и предметов, которое позволяет передать окутывающий их воздух, а здесь описаны жесткие социальные конструкции. Но только невнимательному взгляду может показаться, что все ограничивается глобальной социальностью, на самом же деле ткань романа пронизана человеческими отношениями и краткими, а оттого ослепительными метафизическими вспышками: «Люди - как та жрущая и размножающаяся протоплазма, как тот сор, из которого, не ведая стыда... Люди рождают разное. <...> И то и другое выросло из исконного, из того, что никогда не было ни Савлом, гонящим Господа, ни светом, сбившим его с коня».

И на всех этих людей, не забывайте, найдется свой подход у властителей настоящего и планировщиков будущего. Вода камень точит, усмехается один из них. Я не камень - я вода, отвечает ему другой, объясняя, почему его нельзя обмануть. Вот на том, что только такие уцелеют во всеохватывающем пространстве насилия и лжи, как раз и держится механизм и мрак этой антиутопии.

И лишь с тем, что очертания будущего в ней размыты, что они теряются в sfumato, связан отсвет надежды. Может, он, слабый, все-таки собьет их с коней?