Вольное сетевое сообщество «Диссернет», которое борется с плагиатом в диссертациях и научных публикациях, появилось в России 6 лет назад. За это время его деятельность спровоцировала множество крупных скандалов в научной среде, в том числе связанных с такими именами, как Андрей Андриянов и Павел Астахов. В базе «Диссернета» на сегодня больше 10 тысяч кейсов тех, кто «остепенился» обманным путем. О том, что удалось изменить «Диссернету» за годы его работы и откуда берутся карьеристы в научной среде, в интервью «Реальному времени» рассказал один из отцов-основателей сообщества Андрей Ростовцев. «Новые Известия» приводят самые интересные фрагменты этого интервью.
Об утраченных иллюзиях
В начале 2013 года появился проект «Диссернет», и мы думали, что раз в месяц будем выявлять какого-нибудь одного жулика. Но мы не знали, с чем сталкиваемся. За 6 лет у нас больше 10 тысяч таких «Андрияновых» (человек, который стал директором математической школы для одаренных детей при МГУ, при этом закончив химфак МГУ, и защитив диссертацию по истории. Оказалось, что все его публикации напечатаны в единичном экземпляре специально в подпольной типографии, а в диссертации очень много заимствований – прим.ред). Сначала это были индивидуальные, единичные кейсы. Например, Павел Астахов: выяснилось, что он, как и Андриянов, купил себе диссертацию. Но потихоньку работа наша автоматизировалась. Уже давно нет никакого индивидуального подхода. Даже поиск кандидатских ведет машина. Но изучаем мы системно. В какой-то отрезок времени берем все экономические диссертации, защищенные в каком-нибудь ростовском вузе. Или просто все экономические диссертации за последние 15 лет. И так же с юристами, педагогами, медиками.
И машина выдает нам жуликов. Она раскрашивает их работы — показывает, на каких страницах какие фразы заимствованы. А потом уже волонтеры проводят проверку глазами, это обязательный этап, чтобы убедиться, что на этапе машинной обработки не было никаких ошибок, когда цитирование принимается за плагиат. Но обычно, поскольку машина нацелена на многостраничные заимствования, цитатами там не пахнет — не может быть одна цитата на 20 страниц.
Потом «Диссернет» начал заниматься также научными публикациями. В научных журналах тоже творится ужас. Затем у нас появилось новое направление: судебные акты, в которых тоже есть заимствования, они тоже переписываются один к одному. В общем, непаханое поле работы.
О том, как это работает
Случай, обнаруженный нами, поступает в базу данных. Дальше автомат выбирает из базы тех, кого можно поместить на сайт «Диссернета». У нас есть правило: на сайт мы помещаем один, максимум два кейса в день. Чтобы люди знакомились индивидуально. И надо сказать, что к сегодняшнему дню на сайт выложено чуть меньше трех тысяч кейсов. А более семи тысяч стоят в очереди. Если поделить их на количество дней в году, то вы убедитесь, что даже если «Диссернет» прекратит существование, следующие 10 лет мы можем спокойно выкладывать по два кейса в день.
На часть жуликов, которых мы называем пациентами или клиентами «Диссернета», оформляем заявление о лишении ученой степени и отправляем его в Министерство образования и науки РФ.
У всех, кто попал в базу данных, есть серьезные основания. А у нас часто бывает, что защита диссертации сводится просто к замене титульной страницы, то есть это многостраничные сплошные заимствования, иногда по сотням страниц. Поэтому наша скорость обработки в десятки раз выше, чем в Германии. Наши жулики дают возможность бешеных скоростей. Типичная русская халтура: «Авось никто не будет читать, никому не нужно, никто не увидит».
Откровенного плагиата, который мы обнаруживаем в старых работах, почти не осталось. Люди стали переписывать диссертации своими словами. Это другая проблема. Мы к ней подошли, но, поскольку простых кейсов с плагиатом еще много, плотно ею не занимаемся. Если в цифрах, то за время нашего существования диссертационных советов стало меньше на одну треть. Количество защищаемых ежегодно диссертаций уменьшилось в два раза: раньше было 30 тысяч, сейчас — меньше 15. Несколько сотен человек лишены степени.
О сроке давности
К сожалению, в России был принят закон о сроке давности. То есть те, кто защитился до 2011 года, защищены этим законом, их нельзя лишить степени, даже если у них все списано самым наглым образом. Это, конечно, усложняет нашу работу и противоречит любым аксиомам правового сознания. Потому что если человек до 2011 года защитил кандидатскую, которая полностью списана, и его нельзя лишить степени, то он теперь спокойно защищает докторскую. Очень много ректоров университетов со списанными диссертациями, которых мы не можем лишить их положения.
По нашей статистике, абсолютнейшее большинство ректоров университетов России, защитившие диссертации за последние 15 лет, просто купили их. Честных ректоров надо еще поискать. Не берусь судить о тех, кто защитился раньше. У нас есть горизонт видимости — это начало 2000-х, просто потому, что источники, из которых списано, уже ушли из публичного пространства, мы их не видим и нам не с чем сравнивать. Поэтому мы говорим о диссертациях, которые защитились за последние 15 лет.
Об угрозах
У нас постоянно идут суды, эти люди стараются сделать нашу жизнь максимально дискомфортной разными способами. Ничего с этим не поделать. Но самое большое достижение «Диссернета» — изменение в атмосфере. Атмосфера становится нетерпимой к жульничеству. Нам пишут письма: «Смотрите, у нас здесь безобразие!». Мир становится более прозрачным, люди не боятся говорить об этом, стало неприличным списывать впрямую, стараются что-то от себя добавить. Для нас это самое главное достижение. В такой атмосфере нам неприлично чем-то угрожать, это смешно. Но на первых этапах были угрозы, даже в окна стреляли, на улице ловили. У меня до сих пор простреленное окно, я его не меняю, для музея потом пригодится.
О мотивации
Я считаю, что эти жулики вытесняют хороших ученых, они делают очень быструю карьеру за счет покупки диссертаций, становятся ректорами, проректорами, получают гранты и создают вокруг себя болото за счет увольнения недовольных. Очень много в России жутких историй, когда ученых с хорошей репутацией и огромным опытом преподавания в университете наглым образом увольняют и выкидывают на улицу. Эти жулики оттесняют ученых с поляны. Мне это не нравится.
С другой стороны, я люблю социологию науки, мне нравится наблюдать, как жизненные траектории ложных ученых вплетаются в общую структуру научного сообщества, как они там рождаются, развиваются, взаимодействуют и умирают. Это ужасно интересно, надо будет написать об этом книжку.
О том, откуда берутся лжеученые
Типичный пример. Есть некий чиновник в администрации какого-нибудь регионального правительства, какой-то десятый заместитель губернатора, занимается административной политической деятельностью в своем регионе. Он понимает, что политическая карьера недолговечна. Губернатор сменится и всю команду вычистят, поэтому он заранее готовит себе теплое место. И одно из теплых мест — это руководство местным университетом. Доходы ректоров не ограничены. Это может быть полмиллиарда в год, как у ректора Горного университета в Питере. И это только открытая часть доходов. Университеты сдают свои площади в аренду и, собственно говоря, большинство российских университетов — это просто лавочки по торговле дипломами.
Про университетскую коррупцию написаны книги. Это очень удобное теплое место. Поэтому эти люди заранее покупают себе диссертации и через некоторое время становятся ректорами университетов. Если посмотреть биографию ректора какого-нибудь регионального университета, то можно увидеть, что он был каким-нибудь замминистра в правительстве этого региона, либо помощником губернатора, либо еще кем-то. Редко-редко ректор вырастает из академической среды. В основном они вырастают из среды бюрократов или тех, кто в какой-то момент понял этот фаст-трек в карьере, как спрямить углы и быстро выбраться наверх.
О лидерах фальсификаций
Около 40% лжедиссертаций в экономике. Дальше идут большие секторы — это юриспруденция и педагогика. Потом — медицина, технические науки. И здесь я всегда говорю: вы просто как в зеркале видите отражение существующей ситуации в стране: погибающая экономика, разрушенное образование и растоптанное право. Это не удивительно. Потому что в этих областях экспертное сообщество очень ослаблено, оно не может поставить барьер на пути купли-продажи диссертаций и не способно давать рекомендации. Например, юридическое сообщество очень сильно поражено в процентном соотношении. Было бы у нас здравое юридическое сообщество, не было бы у нас продажных судей. А у нас оно слабое, потому что занимается торговлей готовыми диссертациями.
О трудностях
У нас все очень хорошо организовано, без трений. Людей нам хватает, много волонтеров, иногда даже приходится отказываться, если человек недостаточно мотивирован, потому что иначе потратим время на его обучение, а он уйдет.
Скорее, надо менять внешние условия. Например, сопротивление со стороны Высшей аттестационной комиссии. Раньше в президиуме ВАК были наши представители. Сейчас их исключили оттуда намеренно. Принимают драконовские законы, которые будут играть на стороне жуликов. Звучат разные идеи, вплоть до того, что плагиат можно оспаривать только через суд. Это бьет по нам, потому что не будешь же судиться по каждому поводу. Отношение со стороны министерства в последний год резко поменялось, стало реакционным, консервативным, агрессивным. Это сильно мешает.
О том, чем опасна эта ситуация для обывателя
Напрямую это его не касается. Но когда человек пойдет в суд и увидит, что принимается явно неправомерное решение, иногда даже противозаконное и политическое, он задастся вопросом: «Где юристы? К кому обратиться?». А обратиться не к кому, потому что юристы занимаются тем, что торгуют диссертациями. Одни торгуют, а другие покупают. Очень много судей и прокуроров, которые купили себе положение докторов наук или кандидатов.
А купленная диссертация — это как лакмусовая бумажка. Кто чепчик украл, тот и бабушку пришил. Мы говорим еще так иногда: если человек купил диссертацию или у него плагиат в научных статьях, у него пониженный барьер на фальсификацию, подлог в других делах, он легко пойдет на преступление против закона и совести. И тому много примеров. Их у нас уже накопилось сотни.