Лозница похоронил Сталина в Венеции

Диляра Тасбулатова

Оригинал названия фильма звучит как «State Funeral», что можно перевести и как «Похороны государства». Кстати, оба эти названия весьма красноречиво отражают суть этой картины. Эх, если бы только ее: на самом деле запечатленные в 53-м на плёнку самые многолюдные похороны в истории человечества, два миллиона скорбящих, - отражают чудовищный феномен полной завороженности злом, каким-то мановением самого дьявола, не меньше, превратившим шестую часть суши в территорию тотального кошмара. Ну, недаром же некто, сами знаете кто, не к ночи будь помянут, посетил Москву, начав с Патриарших: видимо, понял, что пора. Булгаков, и сам завороженный злом и уповавший на кремлевского горца, тем не менее почуял присутствие дьявола в опасной близости: неважно, что он на него уповал.

Тотальное помешательство: как говорит сам Лозница, даже он, почти историк-специалист, был потрясён, отсматривая километры пленки: «Похороны» фильм монтажный, а что Лозница – дока в этом деле, ни у кого нет никаких сомнений. В прошлом году он выпустил «Процесс», тоже монтажный, посвященный постановочному суду над «Промпартией», где мы можем наблюдать такое же всеобщее помешательство – и настолько, что пока смотришь, сам начинаешь верить в мифическую вину подсудимых. Здесь же – того хлеще: тысячи километров пленки – снимали множество людей, 200 операторов, с разных точек и в разных городах, где проходили траурные митинги, - подспудно действуют на подсознание. Не могут, начинает тебе казаться, миллионы скорбеть над преступником. Встречаются и хорошие, интеллигентные лица, плачущие над гробом: вспоминается Ольга Берггольц, которой на допросе следователь вышиб ударом сапога ребенка из живота, тем не менее в день смерти упыря она ослепла от слез. В буквально смысле, не переносом: этот день для нее растянулся чуть ли не на месяц, в течение которого она не переставая рыдала.

Вот об этом феномене и говорит новый фильм Лозницы, хотя не впрямую. Впрямую он вообще никогда ничего не говорит: разве что в интервью. Как кинематографист до мозга костей, работающий с языком кино, а не литературы, тем более морализаторской, он всегда дает нам возможность сделать выводы самим: как это было и в «Майдане», и в «Процессе», и сейчас, в новой его картине. Не морализирует он и в своих постановочных фильмах, хотя его обвиняют в «русофобии»: настолько фантасмагорическим предстает мир в его сатирических трагикомедиях – вроде, например, «Кроткой». Что-то я не слышала (хотя может действительно просто не слышала) таких обвинений в адрес писателя Сорокина, хотя он еще круче задвигает. Патриоты, в кавычках и без, обижаются на «иностранцев», Лозницу и Алексиевич, хотя оба славяне и выросли при СССР. Как будто те, кто русский по крови, тот же Сорокин или Пелевин, не критикуют Россию. О Салтыкове-Щедрине, самом, возможно, беспощадном сатирике и бытописателе отечественных нравов или Чехове я уж молчу.

Интересны факты, связанные с фильмом «Государственные похороны»:

1. Фильм смонтирован из архивных пленок, хранящихся в Красногорке под Москвой
2. Никто, кроме Лозницы, их никогда не использовал
3. Фильм «Великое прощание» о похоронах Сталина, снятый с 6 по 9 марта 1953 года, был запрещен к показу
4. «Великое прощание» снят на две камеры, есть черно-белая и цветная версии
5. Одна из них была смонтирована, вторая пролежала без движения 66 лет
6. С 6 по 9 марта к Колонному залу Дома союзов движется бесконечная процессия, с утра до вечера, зафиксировано 2 миллиона человек
7. Количество жертв, задавленных в образовавшейся давке, до сих пор неизвестно.
8. В марте кинооператоры снимали сцены скорби не только в Москве, но и в отдаленных местах СССР – многие сцены были постановочными

Вот что сказал в своём интервью "Радио "Свобода" Сергей Лозница:

- Для меня это вообще парадокс. Наверняка многие догадывались или даже понимали, в каком кошмаре они живут, но тем не менее приехало два миллиона проститься. Очередь была от Курского вокзала. Шла по Садовой, потом поворачивала на Тверскую, потом по Тверской поворачивала в сторону, по Неглинной, Дмитровке спускалась к Колонному залу Дома Союзов. Представляете это расстояние? Вся Тверская была заполнена людьми, несколько километров.

Я не знаю, есть ли у нас фигура, которой нужно устроить такие императорские похороны, и огромное количество людей, которые оплакивали бы эту фигуру. Это все-таки была уникальная ситуация, она возможна была в то уникальное время. В наше время что-то другое будет. Да, конечно, этот фильм описывает определенное качество, которое принадлежит и этому народу, я говорю обобщенно, и этой территории. Я не знаю, как это назвать – эту способность впадать в исступление, причем достаточно искреннее. Не говорю, что все, но очень многие поддались истерике, оплакивали Сталина. Были люди, которые, конечно, совершенно иначе это воспринимали...

Террор сам по себе не возникает. Внутри человеческой психики уже должна была существовать потенция к такому состоянию. Нужно в достаточной степени носить эту дикость в себе, чтобы уметь и иметь возможности ее воплощать. Это оборотная сторона той исступленной истерики, которую мы наблюдаем в фильме. Но для меня это все равно большая загадка. Вдруг народ продемонстрировал такое удивительное качество.

Да, это такой Арканар. Там есть кадры, которые, я думаю, Герман снял бы. На кране портрет Сталина над котлованом. Это строительство гидроэлектростанции, они вырыли колоссальный котлован, стоят маленькие люди, дым идет из труб, летит портрет Сталина. Там всех выстроили, они как солдаты стоят. Огромная металлическая рама летит и чуть не сбивает людей. И потом это все зависает, и он так над нами и висит. Это символическая картина, потому что котлован вырыт, несчастные, бедные в изодранной одежде грязные люди стоят в этом во всем, а сверху над ними – и над нами – висит железный портрет этого жуткого персонажа. Я много читал воспоминаний, но для меня это время все равно остается загадкой. Даже при всем том, что мы переживаем сейчас, мы очень далеки от этого времени. "Все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит…" Когда вы смотрите в эту магму, вдруг что-то понимаете. Это время меня притягивает, я от него не отойду, я буду делать следующую картину, которая тоже связана с этим периодом.