Книга Ирины Флиге о Сандормохе опровергает "раскопки" фальсификаторов истории

Пушкинское «мы ленивы и нелюбопытны» - ключевые слова для понимания того, зачем надо читать книгу Ирины Флиге «Сандормох: драматургия смыслов» (СПб. Нестор-История. 2019). Несколько лет назад в смоленской Катыни я была свидетелем того, как экскурсовод, стоя на мемориальном кладбище под стендом, на котором крупными буквами описывается произошедшая здесь в 1940 году трагедия, на голубом глазу сообщала, что «есть и другая версия», согласно которой тысячи пленных польских офицеров были расстреляны не палачами из НКВД, а немцами, и найдена-де некая пуговица, которая это подтверждает. Экскурсанты, доверчивые в силу той самой лени, нелюбопытства и потребности считать себя абсолютно чистыми перед историей, понимающе кивали.

Теперь нечто подобное готовится в карельском Сандормохе: на мемориальном кладбище, открытом на месте одного из крупнейших захоронений жертв Большого террора, начались раскопки, которые с помощью специально привезенной воинской части ведет Российское военно-историческое общество. В 1997 наследники убийц недоглядели - общество «Мемориал» и историк Юрий Дмитриев обнаружили это захоронение, и «Сандормох» был официально внесен в реестр памятников истории и культуры. Поэтому теперь очевидно, что вандализм творится не только без всякого представления о совести, но и в нарушение закона. А по «результатам» этих так называемых "раскопок" собираются объявить, что лежат здесь не жертвы сталинских репрессий, а расстрелянные финнами красноармейцы.

Надеются, видимо, на то, что тысячи людей, которые со всего мира приезжают сюда каждый год на День памяти, поверят какой-нибудь мифической пуговице, и таким образом прекратится, как формулируют лжецы на должностях, закрепление «в общественном сознании граждан необоснованного чувства вины перед якобы репрессированными представителями зарубежных государств». Можно не сомневаться: тех, кто неспособны испытывать вину за что бы то ни было вообще, зато готовы гордиться фактом своего появления на свет, найдется более чем достаточно.

Так вот - книга Ирины Флиге, руководителя Научно-информационного центра «Мемориал», рассказывает, кто и как в действительности были здесь убиты и тайно захоронены. Это 6241 человек, и - фальсификаторам не повезло - их имена известны. Потому что история мемориала в Сандормохе начиналась в 90-е годы не с разбрасывания могил лопатами, а с тщательных архивных исследований: сначала искали сведения о 1111 заключенных тюрьмы особого назначения, которые в 1937 году были вывезены с Соловков и исчезли, как казалось, бесследно. Этот-то «пропавший этап» и был найден в Сандормохе. И уже потом были собраны подтвержденные документами сведения об остальных людях, убитых здесь. Стали приезжать их потомки со всего мира, подключились национальные диаспоры и профессиональные сообщества. Даже теперь, когда историк Юрий Дмитриев, жизнь свою посвятивший Сандормоху, отправлен за решетку по гнуснейшему, не имеющему ничего общего с действительностью обвинению, когда делается всё, чтобы уничтожить в общественном сознании память об этой трагедии, - люди все равно приезжают и ставят памятники погибшим. В 2018 году ученики Московской киношколы установили 17 памятных знаков своим расстрелянным здесь коллегам. «Еще в Москве каждый участник акции выбрал себе героя, собрал о нем

материалы, нашел его фотографию и подготовил памятную табличку. Установка каждой таблички сопровождалась рассказом о судьбе человека, которому этот знак посвящен», - пишет Ирина Флиге.

Книгу не разбросаешь лопатой - она со всеми ее скрупулезными архивными исследованиями останется навсегда, в этом ее сила. А именно эта книга сильна еще и тем, что увлекательна - как ни странно, звучит такая характеристика по отношению к ней. Она драматургична по своей сути: в ней, как в самом Сандормохе, человеческие истории искрят от мощных токов, которыми пронизаны. В ней есть и тайны - приговоров, казней, захоронений. Есть и ответ на вопрос: «Где могилы наших отцов?». Есть полуграмотные показания палачей о том, как происходили расстрелы. Есть биографии людей выдающихся и просто дорогих кому-то. Есть рассказы о семейных отношениях. Есть документы, написанные в точности по толстовскому определению «огненными чертами». Есть простая человеческая речь и рядом с ней - подкрепляющая разум и бьющая в сердце публицистика.

Ирина Флиге пишет, что после того как посадили Юрия Дмитриева «мысль о том, что государственный террор советской эпохи перестает быть проблемой исторической памяти (а точнее, никогда ею по-настоящему и не был) разом стала внятна широкой публике».

Вот и эта книга, написанная в соответствии с высокими профессиональными критериями исторической точности, - не для историков. Она для каждого, кто сознает себя гражданином.

Хочется верить, что это действительно очень широкая публика.