Почему ценности, стоящие за московскими протестами последнего времени, не являются широко употребительными? Почему за арестованных и задержанных оппозиционеров, говорящих разумные слова о праве выбора для всех и каждого и идущих за это под дубинки, не встаёт страна огромная, а лишь просвещённая продвинутая публика? Или всем остальным то, что называется политическая и прочая свобода - не в коня корм?
Ведь вроде резонно отвечает автор стратегии умного голосования: если выйдет две-три сотни тысяч протестующих, то арестованных быстро отпустят? А если выйдет, условно говоря, миллион, то тут же будет отменена суверенная демократия за ненадобностью, как костыли после ранения, и явочным порядком наступит демократия по существу.
Но Навальный это говорит, как бы мягко и ненавязчиво, упрекая (не Бабченко, чай), что вот, мол, из-за вашей пассивности, лености и отсутствия политического и прочего любопытства, все стоит, не шелохнувшись, как вода в затхлом пруду.
А чем, казалось бы, лозунги за свободу и право на выборы отличаются от лозунгов против шестой статьи Конституции и партийных и других привилегий, под которыми в начале перестройки выходило и поболе миллиона?
Лозунги на самом деле концептуально похожи, а вот аудитория протеста принципиально отличается: если вычесть из тех, кто выходил в конце 80-х - начале 90-х, тот социальный срез, который соответствует выходящим сегодня, то в минусе окажется очень понятный социокультурный контингент.
Его можно обозначить весьма условной категорией вроде такой - простой народ, разочарованный перестройкой и не воспринимающий все правильные слова про право на выборы и свободу, как имеющие отношения к его интересам.
Нет ничего проще, как оценить это массовое недоверие к словам пассионарных либералов, выступающих против манипулятивной, иллюзорной демократии, а также против очевидных политических репрессий как реакцию людей отсталых, недалеких, не понимающих, что их разочарование в низком уровне жизни есть следствие этой самой манипулятивной политической системы, в которой удобно только тем, кто использует инструмент коррупции по назначению.
Но вот что удивительно - даже яркие разоблачительные ролики про коррупцию сверху донизу, регулярно выдаваемые фондом по борьбе с коррупцией, вдохновляют негодованием только уже известный слой просвещённой продвинутой молодежи, которая осознаёт, что все пути наверх открыты только для конформистов и без лести преданных. А вот та самая народная гуща, которая массой валила на митинги против семантически схожих партийных привилегий, остаётся равнодушной и скептически взирающей на столичные протесты.
Что случилось, в чем смысл произошедших изменений? Почему политическая активность начала перестройки обернулась политической апатией сегодняшнего дня?
Я хотел начать или даже озаглавить эту статью риторическим вопросом: почему постсоветские либералы не победят уже никогда? Потому что, по мнению тех, кого безответно ждут и зовут на улицах и площадях, они уже победили и находятся все эти почти тридцать лет у власти.
Как справедливо возмутится кто-то: молодые, хорошо образованные, отважные и честные интеллектуалы, продвинутый городской класс, студенты, их преподы и хипстеры с журналистами и девушками, выступающие против злоупотреблений власти, состоящей, по сути, из членов одной корпорации и членов одного дачного кооператива, плюс номенклатура постперестроечного общества, - есть то же самое, против чего они выступают?
Абсурд.
Но не так все просто и примитивно в представлениях тех, кто презрительно, недоверчиво, как на чужих и чуждых, взирает на отважную борьбу против завравшегося и оторвавшегося от людей режима. Когда их ветром перемен, как сухие листья, сгребало на московские площади в начале перестройки под похожими лозунгами против шестой статьи конституции, они ощущали, что ещё последнее усилие, пусть ценой собственной жизни, и наступит чудо социальной целесообразности, правильности и справедливости. Легкие площадей дышали ненавистью к коммунистическому обману и верой в то, что построенная по новым и современным (как у людей) политическим правилам экономика сделает их всех собственниками и, чем черт не шутит, рантье, как в какой-нибудь европейском или американском раю.
А вместо этого перемены, прокламируемые как свобода и ее последствия, обрушили их в нищету и унижение, в то время как другие вдруг в одночасье стали богатеями и нуворишами, смотрящими на них как на неудачников и нищебродов, которые потому и бедны, что глупы.
Совсем необязательно, чтобы разочарование было оформлено именно в такие слова (или вообще оформлено и сформулировано более-менее внятно). Но то, что так называемая народная собственность - вместо того, чтобы стать и их тоже, как в какой-нибудь Норвегии, стала основой богатства сумевших вовремя получить свой кусок приватизационного пирога, дополненного неправедной прибылью от залоговых аукционов и прочих номенклатурных игр, это было как бы понятно многим.
Как и то, что все это происходило под аккомпанемент трескучих слов про недопущение коммунистического реванша, про построение общества равных возможностей, про либеральную экономику, и то, что эти совершенно правильные слова стали ширмой, за которой делилась государственная собственность и рассовывалась по бездонным и ненасытным карманам бенефициаров перестройки.
Кто же, собственно говоря, был автором и транслятором этих слов? А вот кто - замечательные либеральные экономисты, политологи и журналисты, лидеры мнений. Ведь та номенклатура второго эшелона, которая, пододвинув первый эшелон, пришла после перестройки к власти, а затем быстро конвертировала свою власть и свое положение у кормушки новой конфигурации, была бессловесна как му-му. Им надо было обосновать право на своё как бы с неба свалившееся преимущество, но у них не было соответствующего словаря, способного убедить разинувшего рот бедного: что, мол, вдруг образовавшееся богатство вчерашних троечников - это такая расплата за труды праведные. Нет, для этого должны были появиться люди, способные сформулировать, почему после перестройки, обещавшей всем по части пирога - или, по крайней мере, по две чёрные райкомовские Волги, все превратилось в неконвертируемые бумажки. Плюс возможность смотреть, как в палатах каменных живут и поплёвывают на них сверху те, кто воспользовался их простодушием, - и это как бы хорошо и правильно.
Именно постсоветские либералы, очень быстро оценившие смысл своего предназначения, пошли в услужение безмолвному классу новых русских собственников из умевшего только мычать по-советски начальства, научив их словам, которые позволили просто открывающей рот рыбе стать златоустом на безрыбье, уверенно поучающим обманутых и обворованных - что кусок хлеба стоит зарабатывать в поте лица, и что каждый труд имеет свой коэффициент.
Если ты такой умный, почему ты такой бедный?
Да, либеральные специалисты стали не олигархами, а их интеллектуальной обслугой за процент от прибыли. И все это под правильный ритм слов о необходимости не допустить коммунистический реванш, что было первым предвестием символического Крыма и Донбасса, то есть первой волной мобилизации. И они же, постепенно врастая в новую номенклатуру, первыми приветствовали новое время, агитируя за Путина в Кремль и Кириенко в Думу.
Вы скажете, что это были другие либералы, как бы либералы из поколения отцов, а теперь совсем новые - либералы из поколения сыновей или внуков, что опять произносят правильные слова о невозможности жизни без институтов, без честных выборов и политических свобод. Однако те, кто не стал массово бенефициаром перестройки (и их дети и внуки), не в состоянии пока уловить разницу.
А что если под лозунгами про честные выборы и недопустимость коррупции у власти вместо одних номенклатурных олигархов, проворовавшихся до мозга костей, придут другие олигархи, сегодня не стоящие в первых рядах у кормушки и агитирующие за все хорошее против всего плохого только для умной рокировки? Разве эти новые либералы как-то дистанцировались от тех, кто создавал ширму правильных слов, за которой номенклатурная сволота пилила гири?
Или, может, эти новые либералы говорят о том, что итоги несправедливой приватизации должны быть пересмотрены? Не говорят, потому что если сказали бы - вода дырочку найдёт, вы прошепчете, кто надо услышит, и может, в очередной раз поверит, что это не зонтик из правильных слов для неправедных дел, и впишется в вашу комбинацию?
Потому что посуху, под одни лозунги из прописи кое-кого и демократическим домкратом не поднять. Разбитое корыто.