Крайне любопытные рассуждения во многом объясняющие то, что происходит в современной России и, в том числе, истоки московских протестов, оставил в своём блоге политолог Алексей Чадаев:
«Понять архитектуру нынешнего российского госустройства можно только если принять гипотезу, что она в основе и сегодня ещё ленинская - именно с точки зрения конституционализма.
У Ленина в ГиР (одна из главных в идеологическом смысле работ Ленина «Государство и революция», прим. ред) была модель следующая. Государство - «обычное», или «буржуазное» - это орудие классовой эксплуатации. Но его, тем не менее, можно приспособить к противоположной задаче - уничтожения эксплуатации. Для этого контроль над государством должен получить революционный класс, то есть пролетариат. Но класс может его получить только посредством своего организованного авангарда - партии, которая и является механизмом реализации классовой диктатуры.
Соответственно, модель: есть государство, но оно не самый главный институт. Над ним сверху (а не внутри него) есть более главный институт - партия. Она отвечает за то, чтобы изначально чуждый классовый институт работал на нужные цели. Более того, Союз Республик изначально мыслился как конфедерация таких государств, которых много, но партия над всеми ними - одна.
Перестройщики этого не понимали от слова совсем, у них в головах было «сделать как в нормальных странах» - отсюда отмена 6 статьи, запрет на идеологии и введение принципа многопартийности. Хотя если следовать логике Ленина, упразднение «руководящей и направляющей» автоматически является одновременно и актом роспуска Союза - его ничто не объединяет, кроме партии.
Россия после октября 1993 - это самовосстановившийся СССР в границах одной РСФСР. Действующая Конституция - это всего лишь декларация об условиях, обеспечивающих такую реинкарнацию. Главный принцип - тот же: государство, а над ним - надгосударственная идеологическая надстройка. Президент - да, Павловский тут прав - это генсек; в том смысле, что его власть имеет мировую природу, как и власть всех предыдущих генсеков. И это обеспечивается не столько ядерной кнопкой, сколько принципиально негосударственной онтологией этой надстройки - границы которой «нигде не заканчиваются».
АП - это ЦК; именно поэтому это, с одной стороны, неконституционный орган, а с другой - его объём влияния выше, чем даже у правительства. Правительство - это, собственно, тот этаж, с которого у нас начинается «обычное» государство, границы которого как раз-таки конечны. Оно власть как бы «исполнительная», но в модели с надстройкой только исполнительная и возможна - чтобы исполнять (в смысле проводить в жизнь) волю Партии. Но в этом смысле и Дума с СФ, и вся триада судов - тоже на самом деле власть исполнительная, а не какая-либо другая. Собственно, другой и нет, и быть не может, поскольку вся полнота власти - у Партии.
Ключевая проблема Партии - в том, что в «глобальной геополитической катастрофе» 89-93 у неё оказались ампутированы несколько жизненно важных органов, в частности лобные доли и позвоночник. Но живы базальные ганглии и спинной мозг, и регенерацией руководят именно они, в соответствии с обрывками уцелевшего ДНК. Поэтому партия больше не знает, диктатуру какого именно класса она осуществляет - теперь, похоже, класс это как на сайте «Одноклассники». Она не знает, какое светлое будущее она строит - непосредственно после 93 она полагала, что теперь она вместо коммунизма строит некий сферический в вакууме «капитализм-как-на-Западе», но сейчас даже этот «образ будущего» в процессе развалился, и она теперь, похоже, строит фьюжн Китежа с Сингапуром. Она не знает, как делать пятилетние планы - вместо них теперь пишутся непонятно кому и зачем не имеющие приводных ремней реализации «стратегии развития». Не понимает, как и на основе чего вырабатывать «генеральную линию», поэтому вместо неё в перманентных поисках «идеологии», которая в ее случае на самом деле и невозможна, и не нужна. Не понимает даже, как собирать съезды и пленумы. Она, наконец, даже не может организовать политбюро - его роль выполняют поочередно то Совбез, то неформально-теневой «ближний круг», и в этом смысле оно действительно 2.0, потому что их два и в то же время ни одного.
Но у неё есть Генсек. Который - опять-таки в целях конспирации - называется президентом. И это единственный институт, который выжил - а, выжив, стал отправной точкой структурирования всей системы власти вокруг себя.
Президент - это не персона. Это институт - Институт Первого Лица, от имени и по поручению которого осуществляется руководство государством, но сам по себе государству неположенный. Более того, это единственный подлинно легитимный институт - у всех остальных, включая само государство, эта легитимность делегирована от него.
И это то, почему настолько болезненной оказалась реакция на идею изменения Конституции. Ее нельзя трогать потому, что она является актом учреждения государства институтом президента. Ему проще распустить это государство целиком и учредить взамен него новое - потому что он (институт Президента) есть безусловно, а вот оно - лишь до тех пор, пока он поддерживает в нем жизнь.
Если совсем точно, то не Президент присягает на Конституции, а Конституция присягает на Президенте. И дискуссия об изменениях - это как если публично усомниться в соблюдении ею присяги.
Соответственно, ключевая ошибка всех сегодняшних дискуссий - пытаться обсуждать вопрос о власти в координатах государства. Это не государство осуществляет власть, это, наоборот, власть опредмечивает себя посредством государства, причём это далеко не единственный из используемых ею механизмов опредмечивания. Когда надо, она запросто использует и другие.
Собственно, «власть» - это и есть та самая «партия», точнее то, что от неё осталось; и это оставшееся сейчас мучительно пытается то ли вспомнить, то ли перепридумать, кто она и зачем она. И не может, потому что нет в нынешнем языке - хоть русском, хоть даже английском - таких слов.
Самая неожиданная новость из всего этого только одна: Ленин все ещё жив, и революция не закончилась. И, похоже, именно с этим связана сегодняшняя демонизация России извне: они-то там тоже видят именно это. Их глазами, коммунистическое зло до сих пор не побеждено. Оно просто временно забыло, что оно коммунистическое. И даже некоторое время больше не хотело быть злом, просилось к ним в добро. Напрасный труд.
***
Все вышесказанное имеет самое прямое отношение к движухе по поводу выборов в Мосгордуму.
Если принять за отправную точку допущение, что система институционально (т.е. юридически) осталась ленинской, но забыла, зачем она такая и почему по-другому не работает, то все встаёт на свои места.
Главная правовая формула ленинской модели - революционная диктатура класса-гегемона, осуществляемая именем светлого будущего; диктатура в юридическом, то есть строгом и безоценочном смысле. Но класс сам по себе это социальный слой, а не институт, а слой никакую диктатуру осуществлять не может. Поэтому формируется особый исполнительный орган для реализации его воли - «партия ленинского типа». Задача которой - как раз-таки и администрировать эту диктатуру, строго следя за тем, чтобы она осуществлялась всегда только в интересах класса. Государство существует лишь постольку, поскольку стоящая над ним партия позволяет ему существовать - и партия ещё строго надзирает за тем, чтобы оно не вздумало там баловать. Но сама партия, в свою очередь - лишь проводник и администратор воли класса.
Главное, что случилось в катастрофе 89-93 - партия забыла, какого именно класса она диктатура. И уже почти тридцать лет мычит, пытаясь это вспомнить или перепридумать: «решаем проблемы людей», но «люди» это как крестьянство в России 1917-го, оно не может быть гегемоном, только «мелкобуржуазной стихией».
Гегемоном должен быть класс, похожий на пролетариат того же периода - то есть которого мало, но который, во-первых, организован лучше всех остальных, во-вторых олицетворяет собой прогресс и ведёт всю остальную страну к оному. Класс-модель, класс-образ-будущего.
В частности, главной политической ошибкой Суркова, сыгравшей трагическую роль и в его судьбе, и в судьбе его наследия, была попытка номинировать на эту роль так называемый «средний», он же «креативный» класс - городской офисный прекариат. Тот после нескольких лет накачки сам в это поверил (очевидно же, что Навальный это плоть от плоти сурковщины, spin-off Якеменко, молодёжное движение «каши!») и вышел предъявлять права на власть в 2011-м. «Кремлевские молодежки» не сработали как противоядие против этого потому, что они вербовались из того же прекариата, и классовая солидарность оказалась сильнее феодальной лояльности. Но сработало другое.
Суть произошедшего зимой 2011-2012 - страна устами Володина, Поклонной и "Уралвагонзавода" объяснила одновременно и Суркову, и болотно-молодёжной хипстоте, что они никто и их место у параши. Гегемона выпороли и поставили в угол на горох. Но альтернативных идей с тех пор так никто и не сформулировал.
И поскольку другого гегемона на замену этому так и не нашли, оправившийся прекариат пытается продолжить разговор. Он опять пытается сказать системе, что он и есть тот самый прогрессивный класс, именем которого «они» диктатура. «Мыздесьвласть» - об этом. Вы, говорит он, пилите свою плитку только ради того, чтоб мои кеды по ней ходили и самокат ездил; и киргизы, нанятые вами за полконверта кэшем к цифре по ведомости, послушно метут с этой плитки стики от Iqos, которые я выбрасываю по пути из смузишной в барбершоп. Система сама дала ему повод вспомнить былые амбиции, отпустив Голунова.
Хипстеров, вейперов, блогеров и дауншифтеров в 2012-м уконтрапупили не столько ОМОНом, сколько классовой мобилизацией бюджетников. Но альтернативного гегемона из бюджетников сделать не вышло - не хватило фантазии. Поэтому сегодня имеем день сурка - повтор невыученного урока.
Развилка такая: либо номинировать на роль гегемона какой-нибудь другой класс, либо демонтировать сам режим классовой диктатуры. Но первое непонятно как, а второе слишком страшно. Чёрный ящик как-то работает, никто уже давно не помнит и не знает как именно, и не дай Бог лезть туда руками от греха.
Тогда остаётся только самый консервативный сценарий - мягкими руками доброй мамы Эллы запихивать в пухлые губки гегемончика соску, ласково напевая колыбельную. Спи, гегемон, усни. "Тыздесьвласть". А скоро мы с тобой пойдём на выборы, и я куплю тебе сахарного петушка на палочке. Только усни уже. Баю-бай.
А не будешь спать - придёт дядя милицанер и заберёт тебя...»