Игры на выживание: как изъять деньги у населения и получить удовольствие

Елена Кадырова

Уточнять содержание инициативы не буду, ибо поговорить хочу не о конкретике, а о сути происходящего, с точки зрения человеческих отношений. Начну немного издалека.

Почти одновременно с выдвижением этой инициативы я наткнулась у себя в ленте на Фейсбуке показавшийся мне сначала смешным видеоролик, где рыбаки, весело гогоча, угощают пивом сома, а тот пьёт так, словно ему это очень нравится. Было смешно, пока мне не разъяснили, что сом на самом деле подвешен к борту лодки за плавник и из страха задохнуться вынужден глотать любую жидкость, в том числе и пиво.

В комментариях развернулась дискуссия на тему, рассматривать ли такую шутку как проявление садизма, как считала я, или нет, как считал мой оппонент: потому что рыба не человек; ну а в защиту рыбаков был выдвинут такой аргумент, что «все хищники с развитым сознанием играют с едой». Можно, конечно, было бы поспорить - все или не все, но не в этом дело. Меня эта фраза резанула тем, что сравнение человека с высокоразвитом хищником прозвучало без всяких оговорок и дополнений, со знаком равенства, а в сочетании с «играть с едой» отправила - ассоциативной цепочкой - к другой ситуации, из не очень далекого прошлого. Когда символической «едой» себя почувствовала я, в отношениях с другим незнакомым человеком.

Ситуация сама по себе была совершенно банальная - мошенничество с курсом в пункте обмена валюты, но она помогла мне ясно увидеть и осознать один из самых актуальных механизмов взаимодействия между людьми и группами людей, застрявшими на стадии высокоразвитых социальных животных. Женщина в обменном пункте, совершенно спокойно собиралась меня обмануть, ответив про курс не всю правду, не уточнив деталь, написанную мелким шрифтом на маленьком листочке сбоку на стене. И если бы я не задала вопрос конкретно перед тем как передавать деньги, мне обменяли бы их с концами по сильно искаженному курсу, независимо от моего желания вернуть все назад - на улице предусмотрительно «дежурили» заинтересованные лица...

Но сделка не состоялась. Я спросила у этой женщины, совершенно мирной на вид, немного уставшей и потрепанной жизнью, почему она это делает? Ведь это явный обман, ясно же, что никто в здравом уме не будет менять по такому курсу и что весь расчёт на то, что эту бумажку сбоку практически не видно среди множества других бумажек, приклеенных к стене? Каково ей быть тем, кто обманывает другого незнакомого человека, ничего плохого ей не сделавшего, глядя ему в глаза? Ничего внятного она мне не ответила и нисколько не смутилась моими вопросами: было очевидно, что никаких проблем с совестью у неё нет. В растрёпанных чувствах я вышла из этого помещения на свежий воздух, по-быстрому прошла к своей машине мимо дежуривших хмурых товарищей, бросивших на меня быстрый цепкий взгляд, и уже за рулем по пути домой пришло ясное осознание того, про что на самом деле было взаимодействие между женщиной в обменнике и мною.

Я буквально прочувствовала, кем она меня воспринимает, как в ее мире я из человека превращаюсь в лоха, в «еду» ... Я для неё нахожусь за гранью той зоны, где работает эмпатия и то, что мы называем совестью. Я живо представила себе как эта женщина на «заработанные» таким бизнесом деньги накупит продуктов, придёт домой и накормит детей. У неё нет чувства, что она обманывает другого человека, такие как я для неё только с виду люди, а на самом деле объект использования, другая форма жизни.

Ведь как мы относимся к еде? Не к той, что на тарелке, а к той, что ещё бегает, летает, пасётся или плавает? Кто-то немного переживает, что вынужден отнимать жизнь и даже подумывает о вегетарианстве, а кто-то вообще не заморачивается этим, будучи уверенным, что все, что годится в пищу, для того и создано природой. Третьи выращивают с малых лет скотину в сельской местности, называют ее по имени, холят и лелеют, кормят с любовью и заботой - и готовят на убой... Я вовсе не хочу тут призывать к отказу от животной пищи. Я пишу об этом лишь для того, чтобы, перебросив мостик на символический уровень, можно было прочувствовать, как мы, люди, на самом деле воспринимаем друг друга - в проекции всей этой «кухни».

В качестве иллюстрации поделюсь одним эпизодом, рассказанным мне хорошей знакомой, услышав который, мне стало сильно не по себе. Делюсь с ее разрешения, разумеется. У нее с детства были дико сложные отношения с матерью, которая все время ее пилила и требовала жертвенности и не то чтобы нарушала ее границы, а просто впадала в ярость от одного намёка на то, что они в принципе могут существовать.

Так вот, эта знакомая в какой-то момент решила стать вегетарианкой, а мама, прознав про это, как было в их отношениях принято, в телефонном разговоре начала немедленно выдавать в категоричной форме свою позицию по теме в том духе, что без мяса никак нельзя и как основной аргумент как раз ввернула тот самый довод, что мол коров для того и разводят, чтобы их ели, и что в этом смысл их существования. Другого как бы и нет.

Моя знакомая в ответ с сарказмом заметила: ну да, коров разводят для еды, детей заводят чтобы они приносили пользу родителям. На что ее мама буквально взорвалась тирадой: «Да! Именно так! В блокадном Ленинграде грудных детей между рамами замораживали и ели!» Она что-то ещё продолжала изрекать, но у моей знакомой, ко многому казалось бы уже привычной, после этих слов застыли внутренности от ужаса. «Ты понимаешь, - переходя на шепот, говорила мне она, - это же все так и есть. Моя мама так меня и видит, так ко мне и относится».

Да, ее мама не замораживала ее между рамами, она просто поедала ее психологически, качала из неё энергию как вампир, сервируя это блюдо моральным долгом детей перед родителями, виртуозно манипулируя, как ножом и вилкой, чувством вины и болезненной привязанностью недополучившего безусловной любви ребёнка.

К слову сказать, чувство вины один из самых часто употребляемых инструментов манипуляции, легко открывающий доступ к энергоресурсам другого человека. Но речь сейчас не об этом. Мы видим, как в отношениях близких людей, не вышедших из психологического слияния, другой воспринимается не субъектом, а объектом, как отсутствуют границы и происходит использование. На сознательном уровне все это должным образом прикрывается лицемерным морализаторством.

Ну а в ситуации с мошенниками это тот же фокус, только навыворот: здесь по тому же принципу используют, но только не своих, а чужих, незнакомых. Там с помощью чувства вины, а здесь обманом, подлостью или прямым насилием. А чтобы все это было возможно, степень объективации всех, кроме своих, такова, что чужие вообще психологически не воспринимаются как полноценные представители своего биологического вида, что в свою очередь, автоматически закрывает вопросы с совестью и открывает большие возможности для вариантов использования.

В той дискуссии про сома и рыбаков мой оппонент мне сказал, что не надо очеловечивать рыбу. Разумеется, не надо.

Но что делать с рыбаками? Как очеловечить их? Как очеловечить того депутата и других, готовящих людоедские инициативы и голосующих за них? Для них мы другая форма жизни, внешне похожая на них, но неполноценная, предназначенная для употребления. Многие хищники с развитым сознанием любят поиграть с едой, но не все, некоторые сразу приступают к трапезе.