Суды стали в пять раз чаще лишать москвичей дееспособности

В одном только Нагатинском суде столицы число дел о признании недееспособным выросло в несколько раз, пишет издание "Радио Свободы".

В 2016 году их было 177, в 2017-м – 179, а в 2018-м – сразу 669. За первые два месяца 2019 года там рассмотрено уже 164 дела по лишению дееспособности. Такими темпами, считают эксперты, к концу года их может быть около тысячи.

"Например, 7 декабря 2018 года судья Чубарова в один день вынесла решения о лишении граждан дееспособности по 24 делам; 14 декабря 2018 – по 22 делам; 21 декабря 2018 – по 25 делам, – констатирует президент Гражданской комиссии по правам человека Татьяна Мальчикова. – 30 января 2019-го в Нагатинском суде зарегистрировано 30 дел о лишении дееспособности. Все дела попали к одному судье. Как видно на судебном портале, номера этих дел идут подряд, то есть подают их одной стопкой к одному судье и регистрируют так же".

– Меня лишили дееспособности прямо в больнице. Сначала была комиссия, но я это потом поняла. Потом приехали люди из суда. Минут пять все длилось. Я тоже сразу хотела написать апелляцию, но мне даже листа бумаги не дали, – вспоминает лишенная прав Наталья.

– На суд меня повезли из больницы. Судья стала говорить: "Вот, больная ничего не понимает… Мы вас лишаем дееспособности. Вы согласны?". Потом в машине я узнала, что меня уже везут в интернат, рассказала Татьяна.

Эксперты считают, что эта судебная активность прямой результат реформы московской психиатрии.

-Департамент здравоохранения Москвы задумал реформу психиатрии. Там решили сокращать койко-места и длительность лечения, – рассказала психолог Мария Сиснёва.

"Для этого больницы, чтобы не возиться с пациентами переделывают в психоневрологические интернаты. С больными же возиться надо, работать с семьей, подбирать лечение. А теперь, если человек часто лежит в больнице и не удерживается в ремиссии, его просто лишают дееспособности и отправляют в ПНИ".

А в интернатах никому не становится лучше. В них же не лечат, а содержат. Только нейролептики и забор. А содержание людей в изоляции неумолимо ведет к их регрессу.

По данным на 1 января 2016 года, на территории России было 504 психоневрологических интерната, в которых проживало более 148,8 тысячи человек. Но к 1 января 2017 года число ПНИ выросло до 523. И проживало в них уже более 157,2 тысячи человек.

Мария говорит, что сложных пациентов просто сливают в интернаты, которые уже "похожи на какие-то склады".

О том, что существует какое-то ведомственное руководство отправлять всех в ПНИ, свидетельствует тот факт, что часто инициатором процесса лишения прав является сама больница, а не родственники. Первыми эту странную тенденцию заметили психиатры.

– С начала 2018 года к нам пошли однотипные обращения о том, что психиатрическая больница инициировала заявление о признании пациента недееспособным, – говорит юрист правового отдела Центра лечебной педагогики Павел Кантор. – Речь идет о больницах №1 и №4. Причем до нас дошла еще небольшая часть обращений, где были активные родственники. А если судить по сайтам судов, там десятки дел. Раньше такое было редкостью – это больницам было просто не нужно. Они полечили и отпустили, а теперь через суд переводят из больниц в интернаты.

А в интернате ведь содержатся недееспособные, а значит никаких прав и никаких апелляций. Вроде жив человек, а вроде и не человек. ПНИ – это бессрочная тотальная институция, которая нацелена не на то, чтобы человека реабилитировать и выпустить, а на то, чтобы его изолировать. Даже тюремное заключение ограничено по времени, если оно не пожизненное. И человека готовят к тому, что он освободится. Признанные недееспсобными лишены даже этого.

У всех помещенных в ПНИ нет различия между уровнем дисфункции. Их всех содержат вместе. И со временем более здоровые деградируют до уровня самых несчастных. Если здорового человека взять и посадить в комнату с пятью людьми с какими-то серьезными психологическими нарушениями, лишить возможности выходить в интернет, общаться с людьми своего уровня и что-то делать, то через 10 лет у него начнется интеллектуальная задержка.

Плюс нейролептики, которые являются депрессантами, сильно "глушат" состояние и вызывают нейролептический синдром, который очень похож на потерю когнитивных функций.

Людям перед лишением дееспособности не разъясняют их права, не дают доступа к документам, после суда часто обманом отправляют в ПНИ, родственникам отказывают в участии в деле. Больница №1 сама инициирует дело и сама же проводит экспертизу. И вот это всё – много похожих дел, нарушения, нежелание допускать к судам посторонних – говорит о том, что идет какая-то согласованная кампания, говорит профессор кафедры психиатрии и наркологии МГМУ им. Сеченова Юрий Сиволап.

Как остановить раскручивающийся маховик никто не знает. Вроде бы у судов должен появится неформальный подход к таким случаям. Но как от них этого требовать, не совсем понятно, рассуждает адвокат Ершов. Возможно, "если бы вышестоящие суды стали отменять вот такие решения, вынесенные иногда за 10–15 минут, эта практика могла бы измениться. Или, чтобы общество могло поддержать таких людей юристами. Чтобы человек был не один. Чтобы кто-то за него сражался. А когда за человека сражаются, можно и до ЕСПЧ дойти. Потому что пока лишение дееспособности – это конвейер".