- Какие на Ваш взгляд произошли основные события в уходящем 2018 году?
- Важных событий в стране, собственно, почти не было. Были лишь важные тенденции. Жизнь страны в этом году отличалась нарастающей потерей лидерства - и Кремлём, и оппозицией. Собственно, ничего нового - ни одной новой идеи, ни одного нового проекта не могли предложить ни со стороны президентской власти (правительство выступало как охвостье президента), ни со стороны оппозиции. Навальный после взлёта прошлого года опять вернулся к позиции популярного блогера, который всё время делает классные ролики, информационные выходы. Это, конечно, впечатляет, но, конечно, не политика. Ну а Собчак от временного участия в политике тоже вернулась к корпоративам.
Внутри страны при этом происходят важные события. Это, прежде всего, транзит власти, транзит нынешней системы к подготовке её к жизни без Путина. Эта подготовка создаёт массу противоречий и определяет всё больше внутреннюю жизнь страны.
Конечно, заметен провал кремлёвского православного проекта для России, прежде всего эту неудачу зафиксировал провал в попытке недопущения получения автокефалии украинской церковью, но сам проект прежде всего заключался в том, что мобилизовать население идейно Русская православная церковь оказалась неспособна. Мобилизованными оказались только силовые структуры, которые развернули такую массовую, хотя и рассеянную, но раздражающую разные группы страны кампанию атак на разные виды неприятной им деятельности. Но в общем - это бои в обороне, а не в наступлении. Страна слишком сложная... похоже, она слишком сложная для Кремля.
А во внешних делах заметна, я бы сказал, определённость. Кремль ведёт такое своеобразное стратегическое наступление на мировой порядок, но не фронтально, а с флангов. Стратегия России - это фланговая стратегия. Она исходит из того, что мы можем создавать обострения не боясь последствий, потому что те, кому нужна глобальная стабильность - будут всё равно её восстанавливать после наших атак. Это такая своеобразная деятельность и она в некоторой степени оказалась успешной. То есть, Россия очень много говорит против глобализации, но фактически её вожди, конечно, глобалисты и верят в то, что бы Россия не вытворяла в разных регионах мира - ей ничего не грозит, этот урон будет восполняться другими. Интересная деятельность. Она, конечно, усиливает присутствие России в разных регионах мира. Но одновременно увеличивает недоброжелательство к России и в перспективе работает на рост русофобии.
Выборы президента оказались интересными только тем, что о них забыли буквально через неделю - две после них, уже через несколько недель мусорный кризис и страшный пожар в "Зимней вишне" оказались важнее только что прошедших выборов. Путин победил, если так можно выразиться, пустоту, и выборы канули в ту же пустоту. Они не работают как политический фактор.
Пенсионная реформа была интересна только тем, что с точки зрения населения страны, и не только пенсионеров, может быть, в первую очередь даже не пенсионеров, она была лживой. То есть, была воспринята как попытка смошенничать. Причём, попытка неудавшаяся, и это осталось. Осадочек остался у широких масс, причём лояльных масс. Вообще интересно, что идёт попытка власти дистанцироваться от путинского большинства, от его поддержки или не поддержки. Это очень заметно в хамских, все более частых выпадах чиновников и депутатов против людей. Хотя в некоторых случаях, вроде бы, лучше промолчать - но нет, нет.
Здесь ощущение желания наступать на население, то есть населению возвращается какой-то забытый уже, оккупационный стиль риторики. Когда-то давно говорили про красно-коричневые фашизоидные массы, которых надо держать в узде, чтобы провести демократические реформы. А оказывается, у нас теперь опять такие отсталые массы, которые не хотят отдавать свои рубли, которых у них слишком много с точки зрения власти на хорошее дело той же цифровизации. А ведь вся система фискальная выстраивается вокруг того, как бы эти деньги отнять и направить на что-нибудь другое.
- Какие изменения претерпела власть в 2018 году?
- Как я уже говорил, страна становится слишком сложной для власти. Власть не очень понимает, из кого она состоит, как устроена и пытается по-прежнему проецировать свои представления о стране на места через своих делегированных представителей. А те в свою очередь действуют так, как будто каждый из них - маленький президент и тоже не пытаются понять происходящее.
Конечно, страна очень разная. Она принципиально разноукладна, город на город не похож, регион на регион непохож. Но централизованная модель пытается игнорировать эти различия и тут у неё проблема, потому что в любом случае через 20 лет после прихода Путина к власти мы имеем дело с уходящим Путиным. Это не только проблема его последнего срока или морального, человеческого износа. Это проблема в том, что он как политик выполнил ту повестку, с которой пришёл к власти, которую приветствовали и одобряли. Теперь он, а точнее - ему - придумывают новые задачи.
Кто? Те, кто хочет остаться после Путина, заменив его. Это люди в его окружении, которые привыкли к комфортному пребыванию в центре власти, где считается, что все вопросы решает Путин, а фактически они могут действовать произвольно. И здесь возникает и нарастает как бы такие поэтажные разрывы между разными этажами власти. Полномочия Путина делегируются его двору, там их делегируют дальше и всякий раз эти полномочие неопределенные и неформальные, потому что полномочия президента стали колоссальными. Их нельзя формализовать, они не укладываются ни в какой закон. И поэтому нельзя их ни передать ни держать при себе, иначе они будут бесполезны.
Так все пытаются вести игру - во власти, а не в обществе. Общество находится в чрезвычайно жалком состоянии и потому не будем его дополнительно критиковать, потому что оно просто в состоянии упадка. Обсуждает в сетях кто с кем где фотографировался, имитируя институт репутации, который на самом деле отсутствует. А транзит власти тем временем идёт и будет длительное время идти.
Каждая группа во власти будет предлагать свою модель - у "технократов" она иная, чем, скажем, у Володина и примыкающих к нему групп старого большинства, тем более чем у полулояльных, полуполитических банд, которые кружатся вокруг власти и предлагают ей свои услуги, периодически нападая на оппозицию. Но также ведут себя и силовые структуры, предлагая свои варианты. Но в чём их активность может состоять? В открытии дел. И они открывают дела наугад, то против общественных деятелей, то против предпринимателей, пытаясь угадать мейнстрим - куда ветер дует. Так действуют сейчас все в аппарате - осторожно, но уже отчётливо. И в следующем году этот транзитный плюрализм будет действовать ещё сильнее.
Принятого решения о том, как будет устроена власть после 2024 года, пока нет. Есть проекты, которые плавают во внутриаппаратном планктоне, но они не обсуждаются. А любой проект должен быть обсуждён, должны быть взвешены его риски. Понятно, что попытка аншлюса Беларуси привела бы к, как минимум, полному расколу если не к войне и с Беларусью, и с Европой. Поэтому это не способ упростить задачу.
Власть сейчас настолько размылась, что можно ткнуть пальцем в любое место и сказать - "Здесь буду я". А остальное сделают законодатели, аппарат, помощники и т.д. А те, кто хотят изменить Конституцию и ради этого созвать конституционное совещание, они конечно, хотели бы уничтожить прежнее государство и создать новое, совсем другое. Сейчас каждый хочет опередить другого в гонке транзита. А транзит - это гонка, где участники должны нарастить свои ресурсы и решить все вопросы. А уже сейчас Путин не решает все вопросы - достаточно его послушать на пресс-конференции. Он увлекается декоративным дизайном государства, хочет придать ему видимость какой-то постсоветской империи, но из этого мало что получается. И это разрушает какие-то остатки эффективного управления в государственном аппарате.
Путин очень хочет ускорить модернизацию, и поэтому он не даёт конченным идиотам, а такие тоже есть в его окружении, довести изоляцию России до предела, потому что единственное на чём держится та же наша способность воевать - это открытые границы. Где экспорт, где покупка, где кража. Если же это остановить - то мы не Советский союз, у нас нет собственной базы развития, хотя даже Советскому Союзу это, как мы помним, не помогло. Без Путина эти люди по глупости своей просто обрушили бы экономику. Но этого мало. Мы по-прежнему каждый день слышим про разные безумные законопроекты, которые очень плохо влияют на производящий класс. А без этих людей, которые ещё в России есть, мы бы уже сейчас сосали лапу.
- Появились ли какие либо новые тенденции в развитии гражданского общества?
- На мой взгляд, картина тут такая. В стране уже несколько лет идёт политизация, то есть возвращение открытых конфликтов в нашу жизнь, которые были почти погашены. Но что происходит? Они возвращаются, но выясняется, что для них нет открытых площадок и политических кадров. Государственное телевидение полностью коррумпировано и захвачено, является сегодня орудием дегуманизации населения, и все, что есть у гражданского общества, у активистов - это Интернет. Закрыть его власть не может и не сможет. Но социальные сети устроены недемократически. С одной стороны, они гиперцентрализованы как Фейсбук, который сам определяет правила поведения в них и "выключает" людей по самым неожиданным для них признакам.
Они чужды понятию квалификации, точного знания, являются благодатной средой для распространения конспирологии, конспирологического мышления и как бы этот неопопулизм нынешнего времени - дитя социальных сетей. И в этом году было очевидно растущее вглубь и вширь использование людьми техник социальных сетей для связи, решения социальных, а иногда и политических проблем. Как для решения "мусорных" кризисов, так и для компаний Навального. Это было заметно и делалось профессионально. Но моя точка зрения - это лишь накопление потенциала, который ещё непонятно куда выстрелит, потому что вся эта политизация пока лишена лидеров. Нет среднего звена репутационно признанных лидеров, нет звена репутационно признанных интеллектуалов, которые могут критиковать движение, его слабости. А оппозиция на мой взгляд сейчас особенно нуждается в хорошей умной критике, чтобы просто выйти на другой уровень. А власть этому конечно препятствует и выгоняет своими точечными репрессиями отнюдь не повальными интеллектуалов в обсуждение каких-то конкретных кейсов, вокруг которых оппозиция не может мобилизоваться за исключением редких случаев вроде прошлогодней реновации в Москве или в нынешнем году - по теме пенсионной реформы или сентябрьских выборов ряда глав регионов.
Это важные показатели, но мы видели как эти инициативы потом глохнут, потому что они по-прежнему не могут собраться вокруг новых лидеров. И этому, конечно, будут препятствовать, так как самое опасное как видится в Кремле - что сценарий транзита выйдет в общество, там начнётся свой конкурс транзита. Пока на этом поле есть только Навальный, но он удерживает консенсус своих сторонников вокруг очень узкой темы, коррупции. Ну и Путина. А это не лучший вариант, так как сила Путина не в его персоналии, а в том, что за ним есть достаточно мощно выполненная политическая повестка, и ему должно быть противопоставлено только нечто аналогичное. А поскольку повестка Путина была глобальна, то и альтернативная Россия должна быть тоже в какой-то степени глобальной. А пока всё, что может предложить гражданское общество, несколько провинциально.
Навальный, конечно, тоже важное и интересное явление. Есть и другие гражданские лидеры, но они пока что действуют в старой плоскости. Хотя и идёт расширение, правда, в соответствии с поговоркой ещё советских лет - "не узок круг, но тонок слой". Сегодня, надеюсь, этот слой утолщается. В него падают и новые технологии, которые заблокировать нельзя никакими средствами, и растут новые поколения, которые неизбежно в каких-то лицах выйдут навстречу национальной повестке будущего.
- Какие проблемы на Ваш взгляд существуют в профессиональном сообществе политологов и политтехнологов и насколько они востребованы на рубеже 2018-2019 годов?
- Я бы, конечно, выделил ряд интересных моментов, например - феномен Екатерины Шульман, которая в новой ситуации пытается восстановить то, что было потеряно за последние 20 лет - позиции интеллектуала, учёного и одновременно гражданского лидера. Этого у нас уже очень давно не было, очень важным мне кажется её включение в Совет по правам человека при президенте.
Сформировалась целая группа людей, которых используют в телевизионных ток-шоу, это их коррумпировало в очень большой степени и они даже непохожи на политологов, а больше на какой-то "Голубой огонёк" и это - печальное зрелище. Конечно, телевидение страшно узурпирует, это отдельная катастрофа, у которой, к сожалению, есть последствия в политическом и экспертном сообществе. Это оглупляет не только зрительскую аудиторию, но идёт и примитивизация "говорящих голов".
На этом фоне слишком легко быть умным, исчезает такое явление как перекрестная критика экспертов, потому что теперь вся критика превратилась в полемику между лояльными и нелояльными, но она абсолютно бесплодна, так как ничего не даёт для ума. А мы нуждаемся в восстановлении института критики и потому, я думаю, чтобы здесь, во-первых, было вытеснено старое поколение, а из молодой академической среды, гуманитарной пришло новое, которое могло бы говорить в соответствии со своим гуманитарным опытом. Настоящие социологи, а не пропагандисты. Важно только, чтобы старые пропагандистские бонзы не успели этих молодых интеллектуалов коррумпировать.