Горькая правда: что узнали латвийцы о себе после открытия архивов КГБ

Для доступа к ним необходимо заполнить регистрационную анкету, указав имя, фамилию, персональные данные, адрес электронной почты, а также цель использования документов КГБ.

В группы публикуемых в этом году документов входят телефонная книга сотрудников КГБ СССР, картотека учета внештатных оперативных работников КГБ ЛССР, алфавитная и статистическая картотеки агентов КГБ ЛССР и описания (учетные списки) ЦК компартии Латвии из фонда Государственного архива PA-101.

Волна от этого события не схлынет еще долго, ведь в той или иной степени вынужденно или добровольно с КГБ сотрудничали миллионы советских граждан, и многие из них наверняка попытаются смыть это позорное пятно, попросту говоря - покаяться. Пройти через это нужно, тем более, что в других странах так называемого «советского блока» подобную и весьма болезненную процедуру пережили и теперь им ничто не мешает жить без гнета прошлых грехов.

Увы, в России если и произойдет нечто подобное, то весьма нескоро, а скорее всего – никогда. И этот факт красноречивее многих других говорит о том, что цивилизованной страной, избавленной от рабства, Россия тоже никогда не станет.

Очень скоро после начала публикации документов, латвийцы стали активно делиться в соцсетях своими «находками» и впечатлениями о списках.

Так, например, один из блогеров выложил на всеобщее обозрение учетную карточку бывшего премьер-министра, министра МВД и депутата Сейма Латвии Ивара Годманиса с комментарием: «Ивар Годманис — двукратный премьер Латвии»

Российский оппозиционер Димитрий Саввин, который сегодня проживает в Латвии, поделился не менее скандальной публикацией про Митрополита Рижского и всея Латвии Александра (Кудряшова) — агента КГБ, под агентурным псевдонимом «Читатель».

А известный латвийский писатель-фантаст Николай Гуданец, пишущий на русском языке, предпочел обнародовать в ФБ данные о себе сам:

«В Интернете появился документ, который требует разъяснений. Осенью 1981 года меня стали приглашать на беседы с офицером КГБ, который расспрашивал меня о сослуживцах и собратьях по перу. Я отвечал на вопросы, стараясь никого не выдать и никому не навредить. Уже в то время я ненавидел советскую власть и КГБ. После нескольких встреч мне предложили дать подписку, и я согласился, из любопытства и склонности к авантюрам. Был дураком, не понимал, что с дьяволом нельзя играть в его игры.

С тех пор меня вызывали на беседы примерно раз в полгода. Я давал характеристики знакомых — такие, что хоть в ЦК принимай. Анализировал приёмы и методы КГБ, собирал материал для книги, которую надеялся когда-нибудь написать.

Но совесть всё равно мучила. Я чувствовал себя замаранным. Я сумел вычислить нескольких агентов КГБ в своём окружении. Но не сразу понял, что меня подвергают перекрёстным проверкам. Не сомневаюсь, уже к весне 1984 года в КГБ знали, что я лукавый раб, который потчует их пустышками. Однако продолжали держать на крючке. Весной 1991 года мне сказали, что я нахожусь в подчинении КГБ Латвии, которое переподчинили Совету министров Латвийской ССР.

Впервые за 9 лет я получил конкретное задание: внедриться в Русскую общину Латвии. Я с улыбкой спросил, дадут ли мне парабеллум, и с тех пор долгие годы обходил РОЛ за версту. С тех пор меня никто на беседы не вызывал. Я не жалею об этом опыте.

Мне не перед кем каяться, никто из-за меня не пострадал. Но, будь возможным прожить жизнь заново, я бы поступил иначе, отказался бы от любых встреч и бесед.

А если кто-либо назовёт меня стукачом и не подаст руки, я это приму, ибо заслужил...»

Это признание ожидаемо вызвало множество откликов у читателей и почитателей Гуданеца:

- Николай, это не голгофа, но крест тяжёлый. Ты нёс его в себе много лет. Теперь, надеюсь, сойдёшь... Даже, пожалуй, распят был,давай, раждайся сызнова... Клуб 81 создавался под эгидой КГБ, общение Олега Охапкина с ними, привело его в психушку. Самиздатовский журнал Часы, по воспоминаниям, Вити Ширали, курировался КГБ, И Борис Иванович Иванов, будучи главным редактором журнала, и многие другие так или иначе общались с этой организацией, которая хотела приручить поэтов, давая им возможность издавать журналы второй литературной действительности, к тому, дабы знать умонастроения андеграунда .Я сам 6 лет был под колпаком. На меня писали доносы на имя первых людей СССР: Брежневу, Черненко, Андропову о том, что я создал сионистскую группу в составе Ростроповича, Вишневской, музыковеда Фрумкина и себя. Это продолжалось 6 лет. Меня в КГБ не вызывали, но вызывали в отдел на беседы в присутствии сотрудника КГБ, поскольку я имел доступ к закрытым материалам и давал подписку, кроме того у меня была подписка на 25 лет о неразглашении сведений о первом ядерном полигоне СССР, где я проходил срочную службу.

- Одно то, что вы, Николай, не боитесь об говорить об этом, достойно всяческого уважения. Не удивлюсь если и найдётся карточка с моими данными. После службы в армии в в/ч 11143 полк Осназ, меня пригласили на беседу в угловой дом и сказали ,что с моим уровнем владения английским передо мной открыты блестящие перспективы. Я тогда спросил у них разве они не в курсе, что моя родная тетя недавно эмигрировала в Израиль и оба моих вербовщика сразу смутились. Предупредили ,что будут думать и убедительно попросили никому не рассказывать о беседе. С тех пор меня больше не беспокоили.

- В каждой институтской группе было 2 кгбшных «стукача». Кто был в параллельных группах на потоке известно. Один мне сам признался, второй после учебы в Военмехе ушел работать в КГБ вместо аспирантуры. Как-то его одногруппники встретили на Староневском, хотели поздороваться, так он деранул от них через проезжую часть - видимо был на задании со слежкой. Кто был в нашей группе мы не знаем. Есть только подозрения, да и те я держу при себе.

- А не рухнул бы СССР, то, похоже, Николай Гуданец и дальше бы ходил на регулярные встречи. Через силу, через немогу, через мегатонны отвращения... Отвращался бы, но ходил, ходил, ходил... Вот так с ненавистной советской властью он и боролся бы до конца своих дней. Отчаянно и бескомпромиссно :)...