Постыдный "кейс": РСПП боится памяти о репрессированных

Одной из самых нужных и важных акций современной России – «Последнему адресу» исполнилось 5 лет. В своем юбилейном посте один из ее организаторов и вдохновителей журналист Сергей Пархоменко рассказал поистине удивительную историю:

«Не надо уж так умиляться: в пятилетней истории "Последнего адреса" есть и вполне отвратительные случаи. Не все так благостно. Да.

Бывает, что приходится сталкиваться не просто с равнодушием, не просто с глупостью, не просто с трусостью, не просто с жестокостью, но поверх всего этого - еще и с чванливым, спесивым начальственным упоением, с барственным отвращением к надоедливому просителю.

Один из самых, на мой взгляд, позорных и постыдных "кейсов", из коллекции "Последнего адреса", - это эпопея общения с царственными ихвысокоблагородиями по поводу дома, которым распоряжается Российский союз Промышленников и Предпринимателей.

Пошел девятый (еще раз, прописью - ДЕВЯТЫЙ) месяц с тех пор, как активисты "Последнего адреса" в буквальном смысле слова обивают порог приемной Президента РСПП Александра Николаевича Шохина (а может быть вот этот Шохин правильный, не понятно, где тут реальный аккаунт, а где тот, что ведут за него наемные пиарщики). О том, чтоб быть допущенными к общению с самим сиятельным президентом, речь не идет. Несбыточная мечта из месяца в месяц - быть выслушанными его приемной.

Формальное письмо с просьбой разрешить на доме 17 по Котельнической набережной, где располагается начальство РСПП, размещение четырех памятных знаков "Последнего адреса" было отправлено в адрес Александра Шохина еще 7-го апреля - в электронном виде и по почте, как требовали в его экспедиции. Вообще-то в этом доме было арестовано и расстреляно по меньшей мере десять человек. Но у нас есть заявки на четверых, так что начинаем с них...

Письмо передано на рассмотрение к Исполнительному Вице-президенту РСПП Дмитрию Владимировичу Кузьмину. Входящий номер письма, если вдруг кому интересно, - 1125к

Следующие полгода Оксана Матиевская, один из самых опытных и настойчивых переговорщиков "Последнего адреса", терпеливо названивала в приёмную Кузьмина, получая один и тот же ответ: пока не рассмотрели, ждите. В октябре над Оксаной сжалились. Не в том смысле, что соединили с начальником или что прислали ответ. Нет, что вы. Ей сообщили по телефону, дословно: "такое долгое молчание надо понимать как отказ", поскольку Дмитрию Владимировичу не раз об этом напоминали. Телефонный разговор или возможность прийти на приём - нет, что вы, в этом вам тоже отказано.

Но вдруг вернулась надежда на чудо. Среди заявителей "Последнего адреса" нашлась женщина (она присылала нам просьбу установить знак совсем по другому адресу), живущая с Александром Шохиным в одном доме. Кстати, на этом доме знак "Последнего адреса" давно уже есть. Она сообщила нашей Оксане, будто ей удалось поговорить с Шохиным, и тот пообещал, что Кузьмин все же ее примет.

И вот вчера состоялся решающий разговор, о котором Оксана так долго мечтала и теперь отчиталась в письме коллегам:

"...Секретарь Александра: - Да, я вас помню, в звоните с августа месяца (на самом деле, с апреля, но там была секретарь Вика - О.), я ведь доходчиво объяснила, что такое долгое молчание значит, что - нет? - Вполне доходчиво, но вот мне сказали, что Дмитрий Владимирович всё-таки готов со мной встретиться.

Пауза, потом она меня соединяет с Кузьминым.

- Я по поводу нашего письма... - В этом письме нет подробной информации о людях, которых вы хотите увековечить, нам нужно знать подробную биографию

- Но в письме указаны их профессии, даты арестов, расстрелов, реабилитации, какая ещё информация нужна?

- Всё, что можно о них узнать из дел! Особенно это касается иностранца - там же чех, если я не ошибаюсь?

- Да, а что вас смущает в этом случае?

- НО ВЕДЬ ДО СИХ ПОР НЕЯСНО, БЫЛ ЗАГОВОР - НЕ БЫЛО ЗАГОВОРА!

- Ээээ... простите, заговор?

- Был реабилитирован - не был реабилитирован...

- Но в письме сказано, что все были реабилитированы по суду!

- Нам нужны их дела!

- Хорошо, если нужна дополнительная информация, почему же вы не отвечали, и ваш секретарь дважды сказал(доходчиво), что ответ - отрицательный?

- Вы сейчас говорите со мной, а не с секретарём!

- Этого было очень непросто добиться.

- Вы себя как-то странно ведёте. Кто ваш руководитель?

- Сергей Пархоменко.

- Пархоменко, который на "Эхе Москвы"?

- Совершенно верно.

- Знаете, я очень хорошо знаю тему репрессий, мы всё что вы делаете, поддерживаем и считаем правильным, но ваш руководитель должен был поговорить со мной или с Александром Николаевичем...

- Так ведь мы обратились с официальным запросом.

- Мы не отвечали, потому что у нас идёт ремонт вестибюля, а когда он закончится, мы можем рассмотреть вопрос, чтобы повесить ваши таблички внутри вестибюля...

- Нет, наши знаки мы вешаем на фасад здания, снаружи.

- Наше знание официальное, мы должны всё решать с префектурой - передайте это вашему руководству, будут подходить люди, будут возникать вопросы, вот отремонтируем вестибюль, и найдём место...

- Нет, мы не устанавливаем наши таблички внутри вестибюлей!

- Так. Вы не хотите меня услышать. До свидания!"

Вот тут внизу - сведения о том самом "иностранце", чехе Франце Ивановиче Веселове, насчет заговора которого сомневается исполнительный президент Кузьмин. (Карточка из собрания замечательного проекта "Открытый список" - доступного в один клик любому интересующемуся.)

И тут же повешу портрет Дмитрия Владимировича Кузьмина: должны ж они с Францем Ивановичем наконец посмотреть друг на друга, раз их судьба теперь свела, и один взялся заново решать судьбу другого.

Какие еще сведения нужны? Кто будет эти сведения изучать? Новый суд в РСПП планируется организовать? РСПП проведет судебное следствие на тему того, "был заговор - не было заговора"? А прокурором кто пойдет? А приговор кто станет выносить? Кто возьмет на себя право решить, правильно ли этого человека расстреляли и зарыли в общей яме в Коммунарке? Товарищу Кузьмину доверят? Или сам Александр Шохин судейскую мантию наденет?

А еще потом, я надеюсь, рассмотрят дело ЗАРЕЦКОГО Михаила Исааковича: Родился в 1903 г., Польша, Новогрудский уезд, г. Городище; еврей; член ВКП(б); преподаватель техникума связи, в прошлом сотрудник бюро международной информации ЦК ВКП(б). Проживал: Москва, Котельническая наб., д.17, кв.29. Арестован 25 декабря 1937 г. Приговорен: ВКВС СССР 19 марта 1938 г., обв.: в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 19 марта 1938 г. Место захоронения - Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован 7 декабря 1955 г. ВКВС СССР.

И еще дело ПОКРОВСКОГО Ивана Николаевича: Родился в 1904 г., Западная обл., с. Лески бывш.; русский; б/п; студент Московского химико-технологического института. Проживал: Москва, Котельническая наб., 17, кв.66. Арестован 22 июля 1932 г. Приговорен: Коллегией ОГПУ 27 октября 1932 г., обв.: террористической деятельности. Расстрелян 10 января 1933 г. Место захоронения - Москва, Ваганьковское кладбище. Реабилитирован 10 сентября 1960 г.

И еще дело ТАНХИЛЕВИЧА Абрама Марковича: Родился в 1900 г., г. Минск; еврей; образование незаконченное высшее; член ВКП(б); зам. зав. сельскохозяйственным отделом ЦК ВКП(б). Проживал: Москва, Котельническая наб., д.17, кв.30. Арестован 8 августа 1937 г. Приговорен: ВКВС СССР 25 января 1938 г., обв.: в участии в к.-р. террористической организации. Расстрелян 22 марта 1938 г. Место захоронения Московская обл., Коммунарка. Реабилитирован в мае 1956 г. ВКВС СССР.

Интересно: процессы будут индивидуальные, или по традиции - одним общим приговором всем заговорщикам наказание определят? Как положено - за подписью тройки? Или двойки хватит?

Шикарный заголовок бы вышел: "ТРИБУНАЛ РОССИЙСКОГО СОЮЗА ПРОМЫШЛЕННИКОВ И ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ РАССМОТРИТ ДЕЛА УЧАСТНИКОВ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ".

Я думаю, пиарщики РСПП будут в восторге.

А вы думали, зачем нужен Российский Союз Промышленников и Предпринимателей? Ну как же, вот: дела о контрреволюционных террористических организациях восьмидесятилетней давности заново рассматривать, и определять, уже можно повесить табличку, размером с почтовую открытку, на фасаде дома, или пока еще только внутри вестибюля, чтоб кто-нибудь чего-нибудь лишнего не подумал, или все-таки сейчас не время, и лучше вообще не надо нигде их имен.

А можно я выступлю на всех этих процессах свидетелем? Очень хочу посмотреть на этих судей, поговорить с ними. Буквально пара слов у меня есть к ним...»