О задании, которое президент РФ дал ещё в 2012 году и которое так и осталось невыполненным, вспомнил в ЖЖ журналист Павел Шипилин:
Пару лет назад мои очень хорошие знакомые обратились ко мне за консультацией: каким бы бизнесом им заняться. А то денег что-то мало. Они уже много чего придумали — открыть офис, поклеить стильные обои, накупить столов и стульев — чтоб сидеть самим и для гостей. Ну, переговоры, контракты, сами понимаете. По-моему, уже обсудили марку компьютеров и принтера.
Ах, да, ещё кулер. Потому что это круто и производит впечатление на деловых партнёров.
Я так и не понял, почему у них создалось впечатление, будто мне известна какая-то хитрость мгновенного обогащения. В процессе разговора я со всей присущей мне тактичностью («Вы что, сбрендили?» — самое мягкое выражение, которое можно здесь процитировать) объяснил знакомым, что телегу (организацию офиса) нужно ставить позади лошади (идеи), а не наоборот, что свой бизнес — это большие стартовые затраты с неясным результатом. Однако мне до сих пор кажется, что они решили, будто я чего-то не договариваю и из эгоизма скрываю тайну.
Но от затеи, к счастью, отказались. Надеюсь, мне это зачтется. Во всяком случае, в свою виртуальную книжечку добрых дел я то поучительное общение записал.
Это история мне всегда вспоминается, когда Всемирный банк публикует очередной годовой Ease of doing business ranking — рейтинг легкости ведения бизнеса по странам.
Еще в 2012 году Владимир Путин поставил задачу к 2018 году войти в топ-20, и даже закрепил ее в майских указах.
Однако — не вышло.
Тут надо пояснить, что собой представляет рейтинг Doing business и почему ему можно доверять, хотя и с оговорками.
Во-первых, в этом году во Всемирном банке проводился аудит по наводке бывшего главного экономиста ВБ Пола Роумера. Который заявил, что сотрудники банка использовали корректировки в методике рейтинга в соответствии со своими политическими предпочтениями и больше всего изменения в методологии сказывались на Чили.
«Опасения, что сотрудники Всемирного банка использовали корректировки в методологии для искажения показателей Doing Business в отношении отдельных стран или влияния на внутриполитические процессы в этих странах, не нашли никаких подтверждений»,— говорится в отчете. Однако аудиторы отметили, что частые корректировки все же снижают ценность показателей для исследователей.
Во-вторых, рейтинг составляется не по опросам, а с использованием документов. То есть, какие директивы приняты правительством той или иной страны для облегчения жизни предпринимателей и инвесторов. Индикаторов много, вот некоторые:
И так далее.
Другими словами, если майский указ президента не выполнен, подозревать международных финансистов в кознях в данном случае смысла нет. Если у нас по-прежнему сложно получить разрешение на строительство или затруднена международная торговля, то виновато правительство, а не Всемирный банк.
При этом следует понимать, что рейтинг Doing Business не гарантирует богатую жизнь, как красивые обои в офисе не заменят способ зарабатывания денег. Грузия, например, уже давно входит в двадцатку, но население живет бедно.
Скорее, это необходимое, но не достаточное условие, которое должно быть выполнено.
Эффект можно почувствовать только через несколько лет, когда наши предприниматели ощутят облегчение, а иностранные инвесторы поверят в необратимость проведенных реформ.
В прошлом году глава Минэкономразвития Максим Орешкин объяснил президенту, что по мере приближения к топ-20 конкурировать становится сложнее.
— Важно понимать, что сейчас мы вошли в ту зону, где конкуренция между странами повышенная. Движение, например, с 100-й до 50-й позиции в этом плане проходило гораздо проще. Сейчас нашими соседями и прямыми конкурентами по рейтингу являются такие страны как Франция, Голландия, Швейцария, Япония. Понято, что эти страны также активно улучшают качество условий ведения бизнеса, стараются продвигаться вперед, поэтому для продвижения вперед нам нужно быть лучше, чем они. Грубо говоря, с текущими показателями, если бы все страны оставались бы на том уровне, на котором они были пять-шесть лет назад, то мы бы уже где-то были около 20 места.
Однако заверил Владимира Путина, что надежда на выполнение майского указа сохраняется. Хотя я, например, еще в прошлом году отнесся к его оптимистичному заявлению, мягко говоря, скептично.
Теперь эта надежда рухнула — задание сорвано. Ну и что теперь делать с министром?