Максим Шевченко: "Силовые решения кризиса в Ингушетии невозможны"

Пресса писала, что митингующие в столице Ингушетии протестуют против заключения договора о демаркации границ этой республики с Чечнёй. Но "конфликта между чеченцами и ингушами нет, - говорит Максим Шевченко в эфире радиостанции "Эхо Москвы". - Есть внутриингушский конфликт – давайте назовем вещи своими именами.

Назову две версии, к которым я пришел после тщательного анализа. Первая версия, что это оппозиция, как бы, протестует против Евкурова (глава республики Юнус-Бек Евкуров,- прим.ред.) Евкуров засиделся, на самом деле, очень давно находится во власти, еще при Медведеве стал президентом Ингушетии. И сейчас был фактически переизбран парламентом, значит, переназначен.

Ингушетия – очень свободная республика, там очень свободное общество, потому что общество строится по принципу, вот, допустим, тарикатов, джамаатов, общин, родов там, тейпов. Хотя, "тейпы" - это не совсем точное слово, которое часто русские употребляют. В общем, влиятельные фамилии, семьи, можно там называть разные имена, там не знаю, там Мальсаговы, Аушевы, Цычоевы, Базоркины и пусть не обижаются те, кого я не назвал, естественно.

И каждый, в принципе, знает вот там, какая земля за кем стоит там. Этот там из Экажево, эти из, там, Мужичи, да? Эти, там, из какого-то еще места, да? И это всё, вот, обеспечивает, ну, такое, достаточно демократическое пространство. Поэтому, естественно, всегда было ворчание, всегда было недовольство Евкуровым.

Сейчас этой ситуацией (это моя первая версия) воспользовались, конечно, люди, с которыми у Евкурова достаточно серьезный конфликт. Это муфтий, прежде всего (это был открытый конфликт). Это, значит, там еще есть разного рода джамааты и тарикаты внутри. Там вот, допустим, с баталхаджинцами у Евкурова был достаточно серьезный конфликт тоже. И религиозный, и родовые там и так далее.

И я так понимаю, есть усталость от Юнус-Бека Баматгиреевича при всем при том, что объективно он очень много сделал для республики. Во-первых, там побежден терроризм. Республика начала отстраиваться, возрождаться. Но люди просто говорят "Ты слишком долго сидишь во главе. Мы тоже хотим". Есть влиятельные люди, влиятельные семьи, влиятельные тейпы, которые тоже хотят. Нельзя, чтобы только кто-то вот так вот был.

Я думаю, что эта ситуация с границей по Сунженскому лесу там передали… Мне рассказывают разные люди, что там есть нефть. Есть ли там нефть, нет ли там нефти, я не знаю. Это совпало с тем, что Рамзану Кадырову передали, значит там, эти предприятия, которые находятся в Чечне, да?

Второй вариант, что это, на самом деле, демонстрация Рамзану Кадырову. Потому что заявления Кадырова о том, что "меня проклинают там в мечетях Ингушетии…" То есть, может, это, наоборот, всё организовано властью, чтобы, как говорится, настроить ингушское общество против Кадырова. Это версии. Подчеркиваю, пусть никто сейчас, кто меня слушает, не считает, что я это утверждаю. Это версии.

Ведь, политика – дело хитрое, и не всегда то, что ты видишь, на самом деле, является тем, что ты видишь. Ты видишь одно, а, на самом деле… Считаю, что разбираться в этом, конечно, должен уполномоченный представитель президента в Северокавказском округе, который является главной фигурой, который в том числе, естественно, отвечает за все территориальные споры, за определение административных границ.

Демаркация границ – это была старая тема с 1991 года. Когда Руслан Аушев и Джохар Дудаев договорились о разделении Чечено-Ингушской АССР на две республики. Там были разные мотивы тогда этого. Но демаркационной линии не было, и это совпало с трагедией ингушского народа, связанной с Пригородным районом, с изгнанием ингушей фактически из Пригородного района. И то, что ингуши называют "войной" в Пригородном районе.

Поэтому для ингушей, конечно, это всё травма очень тяжелая. Поэтому каждый метр там земли… Хотя, мне не понятно: никто, вот, внутри Чечни на ингушскую землю покушаться не будет – я узнавал специально. В этом регионе люди смотрят, где могилы предков, вот, где родовое кладбище, там твоя земля.

Вот, я спросил. Если, вот, допустим, ингушское кладбище… Во-первых, в этих местах… Ну, там, мне сказали, есть какие-то родовые кладбища, но это места достаточно необитаемые. Но если, допустим, вот ингушская земля попадет на территорию Чечни, ее что, у ингушей отберут? Мне сказали "Конечно же, нет!" Потому что чеченцы и ингуши – братья. Как? Они все знают: чужую собственность нельзя отбирать, это несправедливо.

Поэтому сам факт попадания в другой субъект, допустим, ингушской земли… Эта земля не перестает быть ингушской. Если она, вот, принадлежит ингушской семье… Любой незаконный отбор земель, тем более у народов, пострадавших от депортации, это будет восприниматься как абсолютный беспредел. Поэтому люди даже такой вопрос — они удивляются "Как ты можешь думать, что у нас кто-то может отобрать там землю?" Да, ингуши живут там в Серноводском районе Чечни и так далее. Достаточно много ингушей, и там есть земли, которые принадлежат разным фамилиям, родам. Люди называют фамилии, и никто, естественно, их не трогает. Это просто другой субъект, но земля-то – она, вот, ингушская.

Так же, как, допустим, в Дагестане есть Новолакский или Ауховский район, как чеченцы называют. Там, вот, чеченская земля. До сих пор в правах не восстановлена, к сожалению (до сих пор). Там чеченские права после депортации 1944 года и возвращения. Там есть определенные проблемы, хотя первый съезд народов Дагестана постановил, там, формулу решения: чеченцы приходят, лакцы уходят, аварцы остаются. Была такая формула.

То есть эта проблема есть на Кавказе, но с Ингушетией это очень болезненный вопрос. Но мне не понятно, вот, почему сейчас такие страсти? Когда Юнус-Бек Евкуров договорился, значит, еще с Мамсуровым Таймуразом (бывший глава Северной Осетии,- прим.ред.) о границе между Северной Осетией и Ингушетией, в тысячу раз гораздо более болезненной территории, было ворчание, было недовольство там "Мехк-Кхел" (ингушское движение), но никаких митингов не было такого рода.

Вот это люди говорят, что надо было бы референдум провести. А у нас как всегда, понимаете, сразу, как бы, разом решили рубануть, а, конечно, было бы правильно собрать стариков чеченских, ингушских стариков, чтоб посидели, поговорили. Здесь, значит, меджлис, здесь меджлис, там значит. Вместе. Потом старики выходят, говорят, что, вот… Чеченские старики выступают, ингушские старики. Не торопясь, можно было бы такое сделать. Зачем надо было сейчас так вот радикально прямо взять рубануть?

Силовые версии там невозможны. Никакие силовики из других регионов там не будут просто восприняты, там просто начнется война. Просто не верю, что кто-то решится на такое глупое решение. Конечно, старшие командиры могут быть там русские или, там, не русские. Ну, старшие, там, генералы-полковники. Но так, чтоб пехотой на улицы в Ингушетии притащить там дагестанцев… То есть тот, кто это сделает, это человек, который, считайте, совершил теракт просто. Потому что последствия этого будут крайне тяжелые.

Во-первых, я не верю, что дагестанцы в трезвом уме и здравой памяти поедут туда в Ингушетию вот так вот прессовать ингушей. Так же, как не верю, что ингуши поедут. Помню, с Апти Алаудиновым (замминистра МВД Чечни, - прим.ред) приехали в какое-то ингушское село вооруженные. Им навстречу ингушский спецназ выдвинулся тоже, понимаете? Очень там следят за этим. Там оружие… Если ты с оружием приезжаешь на другую территорию… А кто ты такой? У тебя есть полномочия?

Считаю, сейчас главная позиция принадлежит Александру Анатольевичу, вот, полномочному представителю президента. Он генерал, он уважаемый человек, он там руководитель спецподразделений, понимаете? Он всех знает лично. Он, вот, должен встретиться теперь со всеми. Просто это надо было сделать до".