Андрей Федоров: "Мы движемся к угрозе военного противостояния"

"Честно говоря, в мировой политике врать довольно часто принято, - говорит Андрей Федоров в эфире радио "Свобода", комментируя "Дело Скрипаля", получившее столь серьезные международные последствия. - В тех случаях, когда это связано в том числе с деятельностью спецслужб, абсолютное большинство властных структур всех стран старается навести тень на плетень. В нашем случае не суть важно, кто там был, потому что дело Скрипалей стало своего рода торговой маркой, которая уже закрепилась и закрепилась надолго.

Главное – проблема тех санкций, с которыми мы можем столкнуться 28 ноября. К сожалению, у нас многие не понимают, что эти санкции будут автоматическими. По американскому законодательству "химические" санкции построены следующим образом: 27 августа были введены санкции, первая волна, которая касалась прежде всего нашего военно-промышленного комплекса – это запрет на любые поставки в Россию напрямую или через третьи страны чипов, софта, железа разного для гражданских и военных нужд. Кстати, буквально вчера пара эстонских компаний попали под это дело.

Были поставлены два условия. Первое условие, что России необходимо сделать официальное заявление о том, что она не будет производить, никогда не будет использовать химическое оружие. И второе – допустить зарубежных экспертов на те объекты в Российской Федерации, на которых может производиться химическое оружие. Безусловно, оба этих требования неприемлемы, потому что они считаются унижающими.

Американцы говорят: дайте нам доступ в лаборатории, где может производиться химическое оружие. Производство "Новичка" – это не конвейер, это не огромный цех. Поэтому не пойдем на это стопроцентно. И в силу этого через три месяца по закону вступает вторая часть санкций. Вот эта вторая часть санкций является наиболее для нас проблематичной, она может затронуть прежде всего финансовую систему нашей страны. Надо думать о том, что параллельно идет сейчас доработка в Конгрессе США о санкциях против России, еще более жесткий набор.

То есть получается, что из не слишком значительного эпизода со Скрипалем мы получили проблему, которая по своим масштабам значительно превосходит проблему Донбасса. Потому что те санкции, которые есть по Донбассу, по Украине, по Крыму, – это то, к чему мы привыкли и что не затрагивает систему жизнеобеспечения страны.

Достаточно сказать, что если под новые санкции попадает Сбербанк, то, соответственно, даже просто нельзя будет провести платеж, поскольку корреспондентские счета находятся в американских банках. Фактически нас загоняют в ситуацию, в которой был Советский Союз 1988 года. То есть это жесточайшее экономическое давление, за которым последуют политические выводы.

Россия и так сейчас находится в сложном положении. У нас есть Сирия, из которой мы не можем вылезти, видимо, не вылезем в ближайшие полтора года. У нас есть Донбасс, где ситуация может обостриться после выборов, в ноябре выборы руководства ДНР, ЛНР. Соединение пяти пакетов санкций - такого в нашей жизни, в истории нашей страны не было, в истории новой России такого не было. Потому что те санкции, которые готовятся, это санкции не против олигархов, это санкции, которые затронут каждого гражданина России. С этой точки зрения это будет иметь серьезные социально-экономические и политические последствия.

Вылезать из ситуации, в какую мы попали, можно несколькими способами. Первый способ, который лежит на поверхности, – это действительно попытаться расколоть позиции в рамках Европейского союза и обеспечить хотя бы минимальное давление на Трампа. Хотя Трамп здесь ни при чем, санкции вводит Госдеп. Закон есть закон, в Америке это, к сожалению или к счастью, действует очень эффективно. Второе: я все-таки начал бы педалировать тему совместного расследования, говорить о том, что Великобритания отказывается, значит, у них руки нечисты. Предъявите нам Скрипаля, дочку Скрипаля, кота уже не предъявишь, как говорится.

Но расколоть Запад не получается. Значит просто тупая конфронтация? Я думаю, не то что конфронтация, я думаю, что мы просто с обеих сторон движемся к своего рода красной черте. Вот эта красная черта может появиться буквально через два-три месяца. Эта красная черта – угроза военного противостояния. Будет ли это Сирия, будет ли это другое место, но это та красная черта, к которой мы можем подойти. И это опаснее всего".