"До чего же у нас - у горожан - бывает поверхностный взгляд на вещи, - пишет в своем фейсбуке Илья Константинов. - Ах, вишенка, какая она гибкая и стройная, ах, как прекрасен этот очаровательный кустик сирени, ах, как благоухает этот нежный жасмин...
До недавнего времени я наивно полагал, что, скажем, мой жасмин это небольшой куст размером 2х2 метра, послушно источающий в середине лета свой парфюмерно-сладкий аромат. Я и не предполагал, какая это мощная, заточенная на острую конкуренцию, живая машина.
Но вот мне понадобилось вырезать этот куст. Вырезал. И даже, вроде, выкорчевал. Но не успел и оглянуться, как на том же месте с первой космической скоростью полезли вверх новые молодые побеги. И по соседству, и по всему участку.
Батюшки, получается, что этот кустик жасмина имеет корневую систему, простирающуюся на добрую сотню квадратных метров. А может и больше, я к соседям особо не заглядываю.
Кстати, слива тоже не лыком шита. А место суперхищника достойно занимает хмель.
Я вовсе не претендую на лавры Мичурина, мои познания в ботанике исчезающе малы. Речь о другом: надземный и подземный миры, кажимость и бытие.
"Нам бы всем не казаться, не казаться а быть", - грезы шестидесятника, прекраснодушные мечты. Но быть, это значит выживать, бороться за существование и побеждать в этой борьбе. А побеждает вовсе не тот, у кого самые прекрасные цветы, а тот, у кого самая мощная корневая система.
Дай жизни полную волю и все заполонит суперхищник "хмель". И потом полезет на соседские участки. А вы как думали, что сам собой, по щучьему хотению, по велению невидимой руки рынка, на заброшенном колхозном поле вырастет английский газон? Нет, сама собой в нашем климатическом поясе получается только тайга и закон в ней один - тайга, и хозяин один - медведь.
Но в Англии-то получился газон? Получился, через несколько сотен лет. И то не сам по себе, а старанием волевых и трудолюбивых английских садовников, не стеснявшихся использовать такие "садовые инструменты", как тюрьма и виселица. Это сейчас они мягкие и пушистые, впрочем, не известно, надолго ли.
Теперь садовников и у нас хватает. И они вовсе не склонны с нами церемониться. И нам, разумеется, это совсем не по душе, поскольку разводят они отнюдь не картошку, не клубнику и даже не розы. А расчищают новые места для суперхищников и без того заполонивших страну и окрестности.
В окрестностях, кстати, уже недовольны: тамошним садовникам своих сорняков довольно. Хотя и неторопливо (старые уже), но они достают из сараев лопаты, ножницы и пилы, и кое-где уже пускают их в ход.
Но наши заросли явно расчищать никто не собирается. Оставь надежду, дичающий на глазах крыжовник. Никому, кроме самого себя ты не нужен: отращивай корни, точи шипы. Готовься к долгой и отчаянной борьбе за существование.
И никаких иллюзий: красота отнюдь не средство спасения мира, а изощренное орудие размножения. А нравственный закон внутри нас вовсе не предмет благоговения, а инструмент выживания слабых в окружение суперхищников. Что, впрочем, не делает нравственность и красоту менее удивительными и прекрасными.
А если еще шире открыть глаза? И посмотреть на человечество, как часть биоценоза? Как мало мы живем, в качестве личности, как долго, в качестве генома. Мы предполагаем, а геном располагает, как у многолетних растений? А некие сорняки все учат и учат нас нравственности, с важным видом вьюна, обвившегося вокруг матерого дерева. Паразитизм - идеальная стратегия выживания. Почему же не хочется быть паразитом? Не потому ли, что и паразиты падают в гумус? Загадка.
На такие отвлеченные рассуждения натолкнул меня обычный жасмин, который я хотел вырезать под корень, но он оказался сильнее моей хотелки. Что же, живи, жасмин".