Чиновники пытаются угадать, чего именно хочет президент

Константин Гаазе отмечает, что похожая ситуация уже была в конце 2012 года и у неё есть свои особенности. Президент стал фактически недоступен даже для крупных чиновников правительства и крупнейших бизнесменов и даёт мало конкретных указаний. В итоге возникает суета, связанная с желанием угадать, чего он хочет на самом деле. Тем самым глава государства осознанно и систематически повышает степень политической неопределенности для правящей элиты, но по действиям ее представителей для президента становятся ясны "расклады" - тот "политический материал", с которым ему придется иметь дело в очередной президентский срок.

"Идеальный пример такой намеренной генерации неопределенности – атака на сверхдоходы металлургов, которую инициировал помощник президента Андрей Белоусов, - пишет Константин Гаазе на сайте carnegie.ru. - Он предложил изъять у бизнесменов, занятых производством металлов и удобрений, прибыль, полученную в последний год из-за аномально высоких цен на их продукцию. То есть те деньги, которые они заработали не благодаря уму и сметке, а благодаря удачной рыночной конъюнктуре.

Предложение опасное и, более того, нереалистичное, так как подобное изъятие в целом ничем не отличается от принудительной национализации выручки частных компаний. Но президент тем не менее нанес на письмо Белоусова лаконичную резолюцию "Согласен".

На бюрократическом языке резолюция "Согласен" без указания того, с чем именно согласен президент, как надлежит действовать, без сроков исполнения, без указания фамилий ответственных, не значит ничего. Или, вернее, может означать что угодно".

Такая неопределенность напугала металлургов и подкосила рынок их акций - многие миллиардеры стали беднее на сотни миллионов долларов за один день. Но зачем понадобилась такая рискованная "игра", когда ситуация в экономике и с курсом рубля так далека от идеальной?

Зато на пустом месте была создана огромная зона повышенного политического давления. Одни бизнесмены начали советоваться с окружением президента, другие начали жёстко возмущаться и атаковать Белоусова, третьи начали "торговаться" в правительстве, нельзя ли как-то уменьшить масштаб "раскулачивания". И в итоге выдают себя с головой - кто с кем дружит, кто кого боится. Это важно в условиях существенной смены состава правительства и прихода туда совершенно новых людей на министерские должности. Но волнуются и чиновники - раз резолюция "Согласен" может значить что угодно, то и непонятно, что именно. Может быть, президент ждет как раз не от металлургов, а от них - предложения иных способов пополнения бюджета?

"Другой хороший пример того, как работает президентский генератор неопределенности, – нагнетаемая силовиками последние месяцы волна политических дел, - продолжает Константин Гаазе. - Речь и про статьи за репосты, и про нелепые шпионские дела, и про дело "Нового величия".

Накануне выборов из Кремля, конкретно из ведомства Сергея Кириенко во все стороны пошли осторожные сигналы о возможных переменах на фронте полицейской борьбы с инакомыслием. У замглавы администрации говорили о возможной отмене 282-й статьи, о либерализации регулирования СМИ в Интернете и так далее.

Силовики прислушались к этим разговорам и стали понемногу сбавлять обороты по экстремистским и иным политическим делам. Если в 2016 и 2017 годах МВД, СК и ФСБ явно соревновались, пытаясь возбудить как можно больше и коррупционных, и политических (экстремистских прежде всего) дел, то в первой половине 2018 года соревнование по экстремизму пошло на спад, а по коррупции продолжилось".

Но весной заявления президента привели к неопределённости и в этом вопросе. Дважды, в том числе на мартовской коллегии ФСБ, он дал понять, что может полностью передать борьбу с экстремизмом в руки МВД и Следственного Комитета, а после инаугурации приостановил все реорганизации внутри МВД и ФСБ. Затем на "Прямой линии" дал поручение подготовить предложения по реформе антиэкстремистского законодательства. Но что имелось ввиду - смягчение, как следовало после ответов на вопросы или что-то иное? В итоге никто из руководителей силовых ведомств не понимает, будет ли с осени взят курс на гуманизацию или, наоборот, на закручивание гаек. И на всякий случай шлют президенту сигналы, что могут осуществить оба варианта и очень хотят определённости.

В администрации президента и правительстве говорят, что до главы государства стало трудно, почти невозможно дозвониться – такие разговоры ходят в Кремле и Белом доме. Приходится прибегать к помощи "посредников" - тех, кто все же с президентом "на связи". Они объясняют, подсказывают, намекают - так чего же именно хочет президент.

"Масштаб деловых интересов посредников, прежде всего предпринимателей из окружения президента (Ротенберг, Ковальчук, Чемезов, Костин), этим летом стал воистину макроэкономическим, - считает Константин Гаазе. - Еще не существующие или существующие только на бумаге отрасли экономики прямо сейчас распределяются между этими капитанами государственно-частного партнерства".

Их и называют главными выгодоприобретателями нового президентского срока, потому что расходы на распределяемые отрасли экономики исчисляются триллионами рублей.