Екатерина Барабаш: "Успенский вовлек всех нас в секту свидетелей Чебурашки"

Екатерина Барабаш

Может, и Эдуард Успенский, ушедший от нас вчера, уже окружен детьми и их безоговорочным восхищением. Или, может, его встретили там все его герои – Чебурашка, Крокодил Гена, Дядя Федор, Матроскин, Почтальон Печкин, Антошка-копающий-картошку и даже старуха Шапокляк – как всегда, с поджатыми губами и всем недовольная. Ясно одно: всенародная детская любовь не может не быть индульгенцией. Пусть так и будет.

Успенскому было 80, когда его не стало. Он умер в деревне Пучково, куда сбежал от городских неурядиц и несправедливостей. Точь-в-точь как его Дядя Федор – порывистый, резкий, непослушный. А ведь послушный человек никогда не станет настоящим детским писателем – чтобы дети тебе внимали, нужны непосредственные детские реакции на жизнь. Словом, ты сам должен быть ребёнком – непоседливым и непослушным, и сердце твое должно быть против всякой несправедливости.

Многие считали Эдуарда Николаевича человеком тяжёлым и скандальным. Главным аргументом тут служила его бесконечная борьба за свои авторские права. Ай-яй-яй, он требует денег за использование мордочки Чебурашки! Ой-ей-ей – он не даёт нам рисовать Матроскина на конфетных фантиках. Фи – скандалист. А ведь это – чисто детский протест, обида, нежелание быть гуттаперчевой куклой в руках тех, кто хочет нажиться за твой счёт. И это те самые поиски справедливости, которые всегда главное в любой сказке – будь она неизвестного авторства дохристианской Руси или известным произведением известного детского писателя.

Имя человека, который привел Успенского к детям, история не сохранила. Известно лишь, что это была завуч школы, в которой учился хулиган, головная боль всех учителей Эдик Успенский. Был ужасно задиристым, обижал учителей и сверстников. Потом Успенский объяснял это тем, что оставшись с мамой после ранней смерти отца, они нищенствовали, и он был самым неустроенным в классе. Маме даже нечего было дать ему с собой в школу на завтрак, и мальчишка очень переживал, что он самый бедный в классе. Оттого и задирался все время. Устав от хулигана, завуч предложила отправить его вожатым к младшим ребятам – мол, пока будет их учить уму-разуму, и сам кое-чего хорошего наберётся. Будем считать, что нам всем повезло с учителями Эдуарда Успенского, которые вместо того чтобы принимать обычные тогда жёсткие меры, рассудили как мудрые педагоги. Эх, всем бы так везло – сколькими талантами приросла бы наша жизнь…

Как это водится, молодому писателю с самого начала начали ставить палки в колеса. Старшее поколение детских писателей никак не хотело пускать на свою поляну выскочку, который во что бы то ни стало хотел в Союз писателей. Кастовые правила не пропускали чужаков. Тем более что Успенский был одиночкой. И оставался потом одиночкой всю жизнь, хоть и приходилось работать в команде. В Союз писателей его все-таки приняли – Успенский был боец дай бог каждому. Потом пришлось воевать с цензурой. То к Чебурашке приставали – «что за безродный космополит?», то осуждали Крокодила Гену, посмевшего копировать западную модель общения и вывесившего объявление: «Ищу друзей». «У них на Западе друзей, может, ищут через объявления, а у нас, в Советском Союзе – в коллективе». Каждая книга, каждый мультфильм становился театром военных действий. Даже у Шарика нашли крамолу – «Мясо надо в магазине покупать – там костей больше» - эту фразу сочли оскорблением советской пищевой промышленности, а вместе с ней – советской экономики, а значит – и всей советской власти. Успенского практически записали в антисоветчики. Реплику про мясо удалось отстоять – писатель сражался за неё, как лев. И победил в неравном бою с цензурой.

Оно вообще из породы победителей. При этом никогда не был ни антисоветчиком, ни диссидентом. Сами того не ведая, его смешные мультяшные персонажи взбалтывали ил на дне советской системы, поднимая его на поверхность. А «Пластилиновая ворона», которую нам пытались выдать за детский мультик, - замечательное философско-абсурдистское откровение, в котором погоня за истиной оборачивается тщетой и обескураживающе бытовым выводом:

«Не стойте и не прыгайте,

Не пойте, не пляшите,

Там, где идет строительство,

Или подвешен груз!»

«Пластилиновую ворону» тоже, разумеется, пытались запретить – «за безыдейность», как было сказано в цензорском вердикте. Вранье, как всегда – просто цензоры учуяли несоветскую идеологию в этом, казалось бы, насквозь детском невинном мультике.

И где сейчас те цензоры? А все эти странные и смешные персонажи не просто остались и останутся навсегда – это то немногое, что еще как-то способно объединять нас. Мы ведь тоже все странные и очень разные, но все мы – секта Свидетелей Чебурашки, и нас не разгонят.