О причинах, которые побуждают азиатские государства постсоветского пространства дистанцироваться от остального исламского мира, рассуждает на сайте Московского Центра Карнеги аналитик Рафаэль Саттаров
После распада СССР «исламское пробуждение» было одной из главных тем в общественной жизни Центральной Азии, а руководителям недавно ставших независимыми государств приходилось вырабатывать новую мусульманскую повестку.
Начали активно работать арабские религиозные фонды, которые заявляли о «единстве уммы» и стремились расширить свое влияние на местных верующих через сеть медресе и преподавание Корана по лекалам арабских богословов. Другой влиятельной идеей стал пантюркизм, - Турция была готова объединить тюркское население Центральной Азии под своей эгидой.
И все-таки серьезного сближения не произошло, зато парадоксальным образом самым привлекательным партнером для этих стран оказался Израиль, в результате чего регион превратился в самую произраильскую часть исламского мира.
Дело в том, что молодым государствам, совсем недавно избавившимся от влияния одного старшего брата в лице СССР, не хотелось попасть в зависимость от другого, теперь уже в лице исламских фундаменталистов из арабских стран. К тому же выяснилось, что Ближний Восток мало что может предложить Центральной Азии. И там, и там идет неконтролируемый и чреватый конфликтами приток населения из неблагополучных сельских районов в крупные города. Оба региона постоянно сталкиваются с угрозой нехватки продовольствия из-за неэффективного использования трансграничных рек и истощения водных ресурсов. А найти эффективного решения этих проблем не могут.
Поэтому уже в середине 2000-х годов отношение Центральной Азии к ближневосточной повестке кардинально изменилось. Узбекистан разочаровался как в пантюркизме, так и в ставке на религиозную составляющую в международных отношениях, начал энергично сворачивать активность арабских религиозных фондов и закрывать медресе, вернувшись к советской практике, когда имамы готовились внутри страны.
Казахстан благодаря росту цен на энергоресурсы и общему укреплению национальной экономики давно уже не нуждается в менторах и сам проводит активную внешнюю политику. В Таджикистане многолетняя гражданская война надолго отпугнула от исламских идей и власти, и значительную часть общества. А в Туркмении безграничный культ личности Ниязова не оставлял пространства для религиозной жизни.
Главное различие между двумя регионами в том, что на Ближнем Востоке светский государственный строй с примесью арабского национализма почти повсеместно потерпел крах, а в Центральной Азии светский национализм, наоборот, на подъеме. Падение светских режимов в Тунисе, Ливии, Египте, разразившаяся гражданская война в Сирии и усиление радикальных исламистов на Ближнем Востоке стали для стран Центральной Азии ярким отрицательным примером, свидетельством того, что политическая нестабильность несет колоссальные страдания простым людям. Сложилось общее убеждение, что подобное ни в коем случае не должно повториться у нас. И теперь Ближний Восток приводится местными элитами как негативный пример, как наглядное подтверждение того, что высокие ожидания, нацеленные на улучшение уровня жизни и демократические перемены, не оправдывают себя, что простым людям следует терпеть существующие трудности, а чрезмерная требовательность и протесты, наоборот, толкают общество к хаосу. К тому же в Центральной Азии популярны российские СМИ, которые пропагандируют те же идеи.
Более того, руководители центральноазиатских стран публично выступают с критикой таких строгих мусульманских обычаев, как обязательное ношение женщинами хиджаба и никаба. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на встрече с представителями интеллигенции заявлял: «Я всегда был против платков и паранджи. Наши женщины никогда не носили их и не прятали лица. В школах, институтах молодежь начинает носить хиджабы и паранджу. Я всегда был против этого. Мы с уважением относимся ко всем представителям мусульманства, но у нас своя дорога».
То же говорил бывший президент Киргизии Алмазбек Атамбаев:
«Давайте не будем путать культуру арабскую, пакистанскую, бангладешскую и прочие с кыргызской. У нас есть свои одежда и язык. Почему вместо слова “адал” (кыр., чистый, разрешенный шариатом) – “халал” (араб., разрешенный)? Я Коран читал неоднократно, не надо навязывать нам чужую культуру и язык».
Лидеры центральноазиатских стран хорошо понимают, что их авторитарные режимы не пользуются особой симпатией в западных странах. При этом они зависят от западных инвестиций, грантов и финансовых институтов, а их собственные дети и дети их ближайшего окружения приобретают на Западе недвижимость и там же хранят свои накопления. Все это вынуждает политические элиты региона предлагать западному миру какую-то позитивную повестку для смягчения критики в свой адрес.
Одним из немногочисленных, но действительно положительных аспектов в жизни стран Центральной Азии является толерантность по отношению к национальным и религиозным меньшинствам. Именно эту тему центральноазиатские лидеры широко используют для позиционирования своего образа на международной арене. Особый акцент неизменно ставится на отсутствии антисемитских настроений и процветании немногочисленных еврейских общин, что для мусульманских стран большая редкость.
Исторически бухарские евреи были одним из коренных народов Центральной Азии, хотя вплоть до конца XIX века местные ханы и эмиры проводили против них весьма суровую репрессивную политику, в советское и постсоветское время отношение к ним было и остается терпимым, если не сказать дружелюбным.
Бухарские евреи внесли большой вклад в культурную и экономическую жизнь стран региона и даже сегодня, после переезда большинства из них в США и Израиль, остаются популяризаторами культурного наследия таджиков и узбеков. Они активно выступают за развитие отношений с центральноазиатскими странами и в культуре, и в экономике.
Покойный президент Узбекистана Ислам Каримов и действующий президент Казахстана Назарбаев, посещая Израиль, не раз подчеркивали, что в их странах никогда не было антисемитизма. Власти Таджикистана и Узбекистана взяли на себя уход за кладбищами бухарских евреев, возвратили прихожанам-иудеям здания старинных синагог, конфискованных в советское время, активно налаживают связи с предпринимателями из Израиля и американскими бизнесменами еврейского происхождения. Да и без государственной защиты в странах региона не было случаев вандализма на еврейских кладбищах или в синагогах.
Центральноазиатские страны располагают скудными лоббистскими возможностями, например в Соединенных Штатах, поэтому стараются выстраивать прочные связи с бухарско-еврейской диаспорой.
Дружественные отношения с государствами Центральной Азии играют важную роль и для Израиля. Еще первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, чтобы не допустить создания единого антиизраильского альянса, стремился укреплять связи с неарабскими мусульманскими странами. После распада Советского Союза в сферу «дружественной периферии» Израиля попали и страны Центральной Азии, а также Азербайджан, с которым Тель-Авив установил тесное военно-техническое сотрудничество. В окружении премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху подчеркивают, что страны являются стратегическими союзниками.
Не секрет, что и Израиль пользуется самой широкой поддержкой у представителей светских и националистических сил этих стран. Они видят в нем пример высокоразвитого государства, которое, несмотря на враждебное окружение и сложные климатические условия, сумело построить эффективную экономику и добиться впечатляющего технологического развития. Еврейское государство старается популяризировать свои достижения через программы развития сельского хозяйства, а также предоставляя жителям Центральной Азии бесплатную помощь в проведении сложных медицинских операций. В ответ страны региона стремятся сохранять с Израилем хорошие отношения, зачастую в ущерб своим связям с арабским миром. Они почти никогда не выступают даже с дежурными заявлениями о солидарности с палестинцами, а Узбекистан и Казахстан открыли в Тель-Авиве свои посольства, не обращая внимания на критику других стран Ближнего Востока. Даже в конфликте Турции и Израиля симпатии многих в Центральной Азии оказываются скорее на стороне Тель-Авива.
Переживания на тему цивилизационного выбора в пользу пантюркизма или исламских ценностей перестали быть значимым фактором в политике стран Центральной Азии в отношении Ближнего Востока. На смену пришел чистый прагматизм. Политические элиты региона прежде всего заинтересованы в структурной перестройке своих экономик, в получении инвестиций – особенно технологических и в развитие человеческого капитала. Они понимают, что арабские страны мало чем могут помочь в этой области, поэтому стараются дистанцироваться от Ближнего Востока и его конфликтов.
Полностью здесь