Это сладкое слово - УДО. Почему суды не освобождают «хороших» заключенных

Под коллективным письмом в редакцию «НИ» подписалось трое заключенных из мурманской колонии (ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Мурманской области). Они пишут, что вину признали, раскаялись. В тюрьме встали на путь исправления, всю свою зарплату из застенок пересылают потерпевшим. Но судьи их ходатайства об условно-досрочном освобождении (УДО) каждый раз отклоняют.

Спартак Степанян и Денис Найдин – в прошлом офицеры Военно-морского флота России. Оба дослужились до капитанов, имели благодарности и награды за службу.

Степанян отправился за решетку в 2016 году с кресла директора управляющей компании. Согласно приговору Первомайского суда Мурманска, он недоперечислил коммунальные деньги жильцов тепловикам, то есть ресурсоснабжающим организациям. Денис Найдин сидит с 2015-го за ДТП со смертельным исходом. Убивать он никого не хотел, но по его вине погибли два человека и еще двое тяжело травмированы.

У бывших морских офицеров начался новый жизненный отсчет. Не только дней и ночей, проведенных в тюрьме. Семьям потерпевших и организациям, признанных потерпевшей стороной, они должны выплатить штрафы и компенсации. В 18 с лишним миллионов рублей оценили свой ущерб ресурсоснабжающие организации. За смертельное ДТП территориальный фонд обязательного медицинского страхования и семьи погибших выставили счет на 6 миллионов рублей .

Узники считают, что вправе претендовать на условно-досрочное освобождение (Прим.ред. на первых этапах отбытия срока УДО называют также замену одного наказания другим - более мягким). Суды их мнение не разделяют.

«В судах Мурманской области сложилась негативная практика отказывать осужденным в условно-досрочном освобождении по основаниям, не указанным в законе и противоречащим закону. Каждый из нас обращался в Октябрьский районный суд г. Мурманска с ходатайством об условно-досрочном освобождении, в замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания и изменении вида исправительного учреждения от 2 до 6 раз и каждый раз получали незаконный отказ в удовлетворении ходатайства», - пишут арестанты.

Иски преткновения

Основная причина отказа в УДО: не возмещен полностью причиненный преступлением вред потерпевшим.

У суда нет оснований для отказа, в законе прописано чётко - полное либо частичное возмещение причинённого вреда, размер частично не определён. Кроме того, есть разъяснения Высшего арбитражного суда. Если осужденный предпринимает все меры к возмещению вреда, но по объективным причинам выплатить всю сумму сразу не удается, судьи не должны выносить отказные, уверены авторы письма в редакцию.

Спартак Степанян в эти дни проводит недельный отпуск за пределами тюрьмы – это еще одна из форм поощрения тюремным руководством своих подопечных за хорошее поведение. С корреспондентом "НИ" он пообщался по телефону.

- В России тысячи осужденных сталкиваются с такими проблемами при условно-досрочном освобождении, а это люди, впервые оступившиеся и очутившиеся за решеткой. Они раскаялись и всеми силами, реальными ежедневными упорными действиями по ту сторону проволоки стремятся быстрее выйти на свободу, вернуться к своим семьям, которые еще сохранились, - рассказывает Степанян. – Хотят работать, хотят быть полезными обществу. Большинство – это люди активного трудового возраста, которые на воле куда более полезны для экономики страны, чем за решеткой, где государство ежедневно тратит на них огромные суммы.

Многие из этих тысяч осужденных – предприниматели, которые на свободе будут гораздо эффективнее: откроют предприятия, создадут рабочие места, будут платить государству налоги, - продолжает Спартак Степанян, рассуждая, в том числе, о самом себе.

- В тюрьме я работаю поваром, остальные - третьеразрядными рабочими по комплексному обслуживанию здания. Я зарабатываю на зоне 10 тысяч рублей. У меня не имеется других доходов. Других возможностей, кроме как гасить вред своей зарплатой, у меня, нет. Всё заработанное я отдаю на погашение ущерба [на закрытие исполнительных листов в пользу потерпевшей стороны]. Но я – предприниматель. Я знаю, как зарабатывать деньги и я могу это делать. Я не говорю, что сразу выплачу 18 миллионов потерпевшим, как выйду. Нет. Но я говорю, выпустите меня, и вместо 10 тысяч рублей в месяц потерпевшие будут получать от меня по 30 тысяч рублей. В три, в четыре раза больше, чем сейчас. Кому от этого плохо? – Риторически переспрашивает мужчина.

Администрации колоний только двумя руками за УДО

Самое удивительное, что администрации колоний, как правило, только рады побыстрее распрощаться с такими своими заключенными, как Спартак Степанян или Денис Найдин. Уже сейчас, к примеру, предоставлено право передвижения без конвоя за пределами исправительного учреждения Найдину и другим заключенным, которым начальство исправительного учреждения оказало доверие.

На каждый суд по рассмотрению ходатайств об условно-досрочном освобождении администрация тюрьмы пишет Степаняну и Найдину предельно положительные характеристики. Указывают в них, что они заслуживают условно-досрочного освобождения. «Характеризуется положительно. Взысканий не имеет. Мероприятия воспитательного характера посещает, делает для себя правильные выводы. В беседах с сотрудниками исправительного учреждения ведет себя корректно, вежлив, выполняет законные требования представителей администрации. Участвует в спортивных и культурно-массовых мероприятиях», - написано в характеристике Найдина.

«За время отбывания наказания зарекомендовал себя с положительной стороны. Принимает участие в культурно-массовых мероприятиях, организованных как администрацией исправительного учреждения, так и психологической лабораторией, в занятиях в рамках «Школы подготовки к освобождению», активно поддерживает социально-полезные связи с родственниками.<…> Прошел обучение по профессии повар, присвоена специальность «повар 2 разряда». За примерное поведение и добросовестное отношение к труду неоднократно поощрялся администрацией ФКУ СИЗО-1. Нарушений установленного порядка отбывания наказания не допускал, взысканий не имеет», - это текст из подготовленного тюремным начальством отзыва о Степаняне.

Больше 150 лет потребуется, чтобы погасить весь ущерб, оставаясь в тюрьме

Что еще мы можем сделать, чтобы доказать, что исправились? – задает вопрос от себя и от своих сокамерников Степанян по телефону…

Он говорит, что тысячи обитателей не столь отдаленных мест сегодня по факту не могут воспользоваться своим правом досрочно выйти на свободу. Они не могут переломить эту судебную практику никакими своими действиями.

- Такие вердикты абсурдны, они лишены здравого смысла. Почему? Потому что всего моего пятилетнего срока, пока я сижу, даже если я буду отдавать всё заработанное тут до копейки, не хватит на полное погашение ущерба! И даже двух моих сроков не хватит! И трех и четырех, и десяти сроков не хватит! Пятидесяти лет отсидки и близко не хватит! Смысл тогда нас тут держать?

По закону мести

Отклонить прошение об условно досрочном-освобождении для заключенных с исками просят, как правило, прокурор и потерпевшие. И суды встают на их сторону. Почему не работает система УДО?

«Слухи ходят разные: от «контора дала установку судам по УДО не отпускать вовсе» (имеется в виду обычно УФСБ) до четкого указания судам — по какой статье, с каким остатком можно отпускать. «Экономическим» — остаток меньше двух лет, прочим ненасильственным — остаток меньше года, насильственным — как звезды лягут. Но осужденные тоже хотят справедливости и верят в чудо УДО. Встают на путь исправления, пашут по 18 часов, добиваются облегченного содержания, а иным даже удается и на колонию-поселение перережимиться. А как подходит УДО — чудеса начинаются. И администрация положительную характеристику дает, и прокурор, в глаза не видевший осужденного, даже может сказать «не возражаю» (но это большая редкость!), а судья идет, совещается сам с собой и выносит решение», - комментирует ситуацию руководитель организации по правам заключенных «Русь Сидящая» Ольга Романова.

Не достигнута социальная справедливость

«Не достигнута социальная справедливость» – основной и самый распространенный аргумент судей для претендентов на УДО с непогашенными исками. Решение – отказать.

А что такое социальная справедливость? Октябрьский районный суд Мурманска в лице председательствующего судьи Алексеевой описывает ее примерно так:

«Несмотря на соблюдение осужденным требований, предъявляемых уголовно-исполнительным законодательством к поведению осужденного, отбывающего наказание в виде лишения свободы, суду не предоставлены достаточные сведения, свидетельствующие об исправлении осужденного <…> Суммы, как взысканные по исполнительным листам, так и выплаченные осужденным добровольно, несоизмеримы с размером вреда, причиненным потерпевшим, учитывая, что достаточных мер к возмещению ущерба и заглаживанию вреда потерпевшим <Ф.И.О.> не предпринимались.

<…> суд приходит к выводу, что осужденным не принимаются исчерпывающие меры по устранению негативных последствий, наступивших в результате совершенного преступления, что свидетельствует о том, что осужденный не достиг той степени исправления, которая могла бы свидетельствовать о наличии оснований для условно-досрочного освобождения», - говорится в постановлении об отказа в УДО по Найдину.

Замкнутый тюремный круг

Логика потерпевших понятна: за свои страдания они готовы просить для виновника по-максимуму. И пока закон мести работает в российских судах как по накатанной. Без сбоев. Судьи охотно берут в оборот имеющее тяжелый вес право потерпевших влиять на непрохождение ходатайств заключенных об УДО. Предупреждают их о таких заседаниях, выслушивают их мнения, учитывают их мнения.

На фоне же бюджетной логики страны систематические судебные вето на УДО выглядят, по меньшей мере, нецелесообразными. По статистике Московского центра Карнеги на 2017 год, Россия – в европейских лидерах по числу заключенных на 100 тысяч населения: 434 человек на 100 тысяч. В Германии 76 человек, во Франции 101, в Италии 92, в Испании 130, в Великобритании 143.

На тюремную систему мы тратим больше, чем на весь Минздрав РФ. «Бюджет тюремного ведомства в 2015 г. составил 303 млрд.руб., в местах лишения свободы содержалось 646 тысяч человек. Годовой бюджет в расчете на одного заключенного — 469 тыс. руб. Больше, чем на одного рожденного ребенка — выплата материнского капитала обходится государству в меньшую сумму», - рассказывает в Новой газете руководитель Института проблем современного общества Ольга Киюцина.

Так почему не выпускают тех, выпустить кого всеми фибрами жаждет само тюремное начальство?

Понимаем, что проблема не так проста, как представляется самим осужденным. Не исключено, что судьи предполагают наличие спрятанных на воле денег, либо других активов, позволяющих компенсировать если не всю сумму исков, то ее немалую часть. Сказывается и сила общественного мнения, которое традиционно на стороне потерпевших, нежели виновников.

«НИ» обратилось во ФСИН РФ с просьбой предоставить статистику расходов по содержанию осужденных, а также детализированные данные правоприменительной практики по системе условно-досрочного освобождения в России за последние три года. Ответ будет опубликован на страницах нашего издания.