Канны: фестиваль под дулами автоматов

Екатерина Барабаш, Канны

Увидеть здесь вблизи никого невозможно. Джордж Клуни не улыбнется тебе приветливо, Мерил Стрип не помашет тебе рукой, а Брэд Питт не заденет тебя звездным плечом. Красная лестница, по которой идут на мероприятия небожители из киноиндустрии, отделена от публики полицейскими кордонами. Попасть на премьеру – нереально. Канны – единственный фестиваль, где не продаются билеты для публики и где все показы – только для профессионалов. Для прессы аккредитация бесплатная (в отличие от Берлина, Венеции или Роттердама), а тем, кто аккредитуется на кинорынок, придется выложить несколько сотен евро. На кинорынке – своя жизнь, свое расписание, свои герои. И цели у участников каннского кинорынка – тоже другие. Здесь обретаются суровые люди, продающие и покупающие, просчитывающие риски, заключающие сделки. Каннский фестиваль на самом деле – для них. Звезды на красной лестнице, нарядные толпы, праздник искусства и определение трендов в кино на ближайшие годы – все это чрезвычайно мило, но это лишь обильный калорийный гарнир. Основное блюдо – коммерция. Самое сердце Канн – где-то в горах на дорогих виллах, где и заключаются многомиллионные сделки, пока беспечные рядовые участники фестиваля там, внизу, наивно думают, что присутствует при сотворении истории кино.

История и современность здесь чтятся одинаково. Из раза в раз тут ждут одного из самых уважаемых, самых монументальных режиссеров мирового кино – Жан-Люка Годара, икону французской новой волны и единственного из новой волны, кто еще находится по эту сторону вечности. Из раза в раз Годар отдает в конкурс свой новый фильм – видеоисследование на разные социально-философские темы, в которые Годар, живущий отшельником на берегу Женевского озера, погрузился всерьез. «Книга образов», которую Годар представил в нынешнем конкурсе, - это размышления об отношениях человека и войны, человека и слова, человека и изображения. Рефлексии на тему войны выливаются у французского классика в сполохи кадров из фильмов разных лет, включая «Войну и мир» Сергея Бондарчука. С помощью многочисленных экспериментов в части звука и изображения Годар достигает эффекта жутковатой причастности зрителя к страшным таинствам войны. Видеоряд фильма сопровождается причудливыми играми со звуком – закадровый голос звучит то справа от зрителя, то слева, то откуда-то сзади – Долби-стерео, сами понимаете. 87-летний режиссер, уже все в этой жизни повидавший и все снявший, решил отдаться на волю эмоций и обрывков собственной памяти. «Книга образов» так и выглядит. И так задумана. «Скажу и покажу все, что меня волнует, а если кому-то непонятно – никого не держу», - примерно так наверняка ответил бы гениальный француз, упрекни его кто-нибудь в скомканности и непонятности его теперешнего киноязыка. Уходили с его фильма много. Целыми группами. Что ж – имеют право. Тем более что Годару на это вообще решительно плевать – он давным-давно сюда не ездит, презирая весь этот треск и блеск. А его тут все равно обожают. Даже постер нынешнего фестиваля – кадр из годаровского «Безумного Пьеро», тот самый кадр, где юный Бельмондо целуется с юной и прекрасной Анной Кариной.

А сегодняшний день усиленно дышит в затылок патриарху Годару, приобретая тоже вполне причудливые формы. Например, в этом году Каннский фестиваль обзавелся телефоном горячей линии для подвергнувшихся харрасменту. Пепел Харви Вайншейтна стучит в сердца организаторов здешнего кинопраздника. Возможно, фестиваль ждал наплыва хищных акул харассмента именно в этом году – все-таки освободилось свято место, раньше занятое Вайнштейном. На телефоне сидит специальная фестивальная команда, готовая принимать жалобы на приставания в рамках фестиваля.

До конца недели в рейтинге кинокритиков, что ежедневно публикует журнал Screen, на первом месте стояло «Лето» Кирилла Серебренникова. В субботу «Лето» - увы – переместилось на второе место, а первую строчку заняла картина Павла Павликовсого «Холодная война». Павликовский – оскароносец, получивший статуэтку за черно-белый, удивительно стильный и сильный фильм «Ида». «Холодная война» снята в похожей стилистике – черно-белое изображение, уменьшенный до квадрата экран. Сюжет: руководитель фольклорного хора заводит роман с юной хористкой, провинциальной девушкой. Время действия: конец 40-х – середина 60-х. Невозможность быть вместе наравне с невозможностью быть порознь, любовь и долг, любовь и родина, любовь и власть – неиссякаемая тема всякой трагедии во все времена. Зула и Виктор расстаются, вновь встречаются, их любовь корежится под тяжестью новой реальности Восточной Европы, избавившейся от фашизма, но получившей новый хомут в виде советской власти, КГБ и его европейских «филиалов». Мучительная история любви, отчаянно пытающейся выжить под наступлением холодной войны, именно сейчас, когда очередная холодная война становится горячей темой, становится отчего-то еще более актуальной и болезненной.

Здесь, на Лазурном берегу, все благостно лишь на первый взгляд. О какой благости говорить, если по городу ходят натуральные отряды с автоматами? Еще недавно ничего похожего не было. Прохаживались патрули, там и там мелькали наряды военных. Нормальное дело, привычное. В этом году группы по шесть-семь человек, рослых и настороженно-суровых, с автоматами наперевес изрядно снижают градус праздника. Остается только надеяться, что дула автоматов так и будут смотреть в землю. Иначе – зачем вообще тогда существовать искусству на свете?