Атомизация России: русские всегда были замкнуты и осторожны

Россия - очень атомизированная страна. Уровень доверия в ней - 20-25% (в Московской агломерации вообще 1-5%). Люди доверяют только членам своей семьи и узкому кругу друзей. Для сравнения: в странах скандинавского евросоциализма этот показатель 60-65%, в Центральной Европе 40-45%.

В регулярном мониторинге Центра социологических исследований РАНХиГС в рамках проекта «Евробарометр» социолог Виктор Вахштайн на простых, жизненных примерах объяснял, чем полезен для конкретного человека высокий уровень доверия (и, соответственно., низкий уровень атомизации), - пишет телеграм-канал «Красный Сион».

Люди, обладающие большими объёмами социального капитала (более 100 «слабых» связей (обычно по работе) и более 10 «сильных»), чаще выбирают активную стратегию экономического поведения. В частности, люди, которые обладают большим числом активных контактов, в 2,6 раза чаще говорят о том, что они ищут возможность дополнительного заработка, чем люди, которые обладают минимальным числом социальных связей.

Это объясняется тем, что социальные связи – один из самых эффективных ресурсов поиска источника дохода. 46% опрошенных в России устроились на работу через родственников, знакомых или друзей – это наиболее распространённый канал поиска работы. Поэтому люди, обладающие большим числом контактов, также имеют наилучшие возможности для поиска дополнительного дохода при возникновении финансовых проблем.Кроме того, люди, которые обладают большим числом активных контактов (более 100), в 1,5 раза чаще рассматривают возможность заняться предпринимательской деятельностью и чаще имеют свой бизнес на данный момент, чем население в целом.

Помимо этого, высокий уровень социального капитала позволяет решать наиболее острые финансовые проблемы, получив помощь со стороны своего окружения. Наибольшее значение здесь имеет число сильных связей, то есть близких доверительных контактов.Крепкая дружба с большим числом людей и любовь, как бы цинично это не звучало, в конечном итоге - выгодно.

Историк и правозащитник Сергей Шаров-Делоне считает, что такое состояние дел – во многом результат 70-летнего существования тоталитарной системы в России, которое и вызвало, «в первую очередь, полную социальную атомизацию общества, разрушение горизонтальных связей и даже представлений о них.

Именно поэтому общество, успешно консолидировавшееся «против» советского режима, тут же распалось, как только сплачивавший людей противник исчез — никакого консенсуса «за» не возникло и не могло возникнуть. Попытки формирования гражданского общества и его структур было незамедлительно поглощено «технологическими» решениями по удержанию власти, заместившими собой слабые ростки общества. Деструктурированное общество явилось идеальным полем для популистских манипуляций, в том числе – и для манипуляций общественным сознанием. Возврат тоталитаризма – современная фашистская по своему характеру контрреволюция только проявила и усугубила эти проблемы...

В настоящий момент выхода из тупика просто не видно. И дело не в определенной устойчивости системы (она устойчива, но не бесконечно ввиду нарастания ею же продуцируемой внутренней деградации), а в перспективах после «дня Х», точнее – в отсутствии таковых перспектив из-за отсутствия общества, способного их сформулировать, освоить на уровне общественного сознания и реализовать. Разумеется, даже 10-15% лидеров хватило бы, но их и близко нет. Всё, что наиболее реалистично ждать от «дня Х» - это развал России и образование на ее осколках разнообразных фашистских режимов или «сомализации» территорий...»

Любопытно, однако, что задолго до современных экспертов об этой проблеме писал выдающийся российский историк Владимир Ключевский: «Жизнь удалёнными друг от друга, уединёнными деревнями при недостатке общения, естественно, не могла приучить великоросса действовать большими союзами, дружными массами. Он боролся с природой в одиночку, в глуши леса с топором в руке. То была молчаливая чёрная работа над внешней природой, над лесом или диким полем, а не над собой и обществом, не над своими чувствами и отношениями к людям. Поэтому великоросс лучше работает один, когда на него никто не смотрит, и с трудом привыкает к дружному действию общими силами. Он вообще замкнут и осторожен».