Бизнес в «холодную войну»: куда уйдет собственность олигархов

Политолог Татьяна Становая на сайте Московского центра Карнеги исследует вопрос, о том, как западные санкции изменят взаимоотношения крупного бизнеса и власти. Самыми болезненными санкции США стали для крупных российских бизнесменов, в том числе для Олега Дерипаски и Виктора Вексельберга, а потому, учитывая их вес в экономики страны, отношения внутри российской элиты теперь не могут не измениться.

Примечательно, что Владимир Путин начал войну с олигархами еще в 2000–2003 годах, заставив крупный бизнес отказаться от влияния на политически значимые для Кремля темы, а обсуждать с властью только налоговую и бюджетную политику, преференции и прочие «рабочие вопросы». Дело ЮКОСа продемонстрировало всю серьезность намерений Кремля добиваться так называемой социальной ответственности бизнеса, то есть готовность предпринимателей признать примат политических (государственных) интересов над собственными.

Однако процесс, по мнению эксперта, оказался сложнее: адаптация бизнеса к новой реальности привела к дифференциации внутри предпринимательского сообщества, и сегодня американские санкции вместе с внутриполитическими трендами могут дать импульс новому перераспределению собственности, причем в их основе окажутся приоритеты государства, а не экономики.

Значительная часть российского бизнеса политикой не занимается, ведет себя тихо, но и не проявляет излишней «патриотичности». Выделения финансов на политически значимые проекты (например, на молодежную организацию «Наши») она воспринимает как форму политического оброка, плату за стабильное положение. Так ведет себя большая часть бизнеса, в том числе и олигархи - Владимир Потанин, Михаил Фридман, Владимир Лисин, Вагит Алекперов... Для власти это своего рода балласт 90-х годов, избавиться от которого невозможно, но и доверять не следует. Путин и его окружение воспринимают капиталы этих людей, как сколоченные несправедливым образом, и хотя президент обещал не пересматривать итоги приватизации 90-х, это не означает в его понимании автоматическую легитимность их владения своими активами. Более того, они видятся консервативному окружению Путина потенциальным союзником Запада и таким образом сегодня оказываются самой уязвимой прослойкой внутри страны. У этих бизнесменов нет прочной опоры внутри режима, они располагают ресурсами и возможностями для активной коммуникации с западной аудиторией и веду себя как классические «капиталисты», цель которых – максимизация прибыли без политической подоплеки. Это сочетание опасное: есть много ресурсов, но мало политического влияния. В военное время (а сейчас наступает именно такое) у власти возникнет соблазн «восстановить справедливость» и мобилизовать чужие ресурсы «в интересах государства»...

Но за 18 лет путинского правления среди олигархов выделился особый слой тех, кто только следовали правилам игры, но и сформировали коалиции с близкими соратниками президента Путина. Это, например, Алексей Мордашов, ставший вместе с Юрием Ковальчуком и «Сургутнефтегазом» участником крупнейшей в России медиаимперии Национальная медиа группа. И владелец «Новатэка» Леонид Михельсон – единственный частный крупный предприниматель, уцелевший на газовом рынке России на фоне тотальной гегемонии «Газпрома». Заключив союз с товарищем Путина по кооперативу «Озеро» Геннадием Тимченко, Михельсон таким образом вывел свой бизнес из-под политических рисков. Но и такие бизнесмены уязвимы из-за токсичности их политических партнеров: Тимченко был вынужден выйти из «Новатэка», чтобы минимизировать возможное влияние санкционного режима на работу компании.

Наличие политически влиятельного партнера снижает интерес к таким бизнесменам со стороны силовиков и помогает расширяться внутри страны , однако, чем сильнее будет санкционное давление, тем жестче будет проверяться на прочность союз друзей Путина с олигархами 90-х и тем уязвимее будет их бизнес-модель в глазах конкурентов и иностранных инвесторов.

Еще одна группа крупных собственников – это ельцинские олигархи, ставшие путинскими бизнесменами: Олег Дерипаска, Роман Абрамович, Алишер Усманов, сумевшие не только остаться частью бизнес-элиты, но и отличиться перед Кремлем.

Так Дерипаска давно встроился в антиамериканский тренд, гармонично совпав с настроениями в Кремле. Заслуги перед Путиным есть и у Абрамовича, который сыграл политическую роль в деле ЮКОСа, брал на себя развитие Чукотки, финансировал российский футбол. Под руководством Усманова находятся важные коммуникационные ресурсы внутри России (прежде всего ВКонтакте»), отобранные у несговорчивых предпринимателей.

Эти бизнесмены, вероятно, застрахованы от сценариев типа насильственного отъема собственности и посадки. Однако, по мнению эксперта, политическая значимость не равнозначна устойчивым благоприятным условиям. В психологии путинской элиты готовность предпринимателей оказывать услуги или участвовать в разрешении политических проблем – разновидность государевой службы: могут как помиловать, так и разжаловать. Так что не следует исключать и вероятное перераспределение в кризисных условиях их собственности в пользу государства. Политическая лояльность, например, Дерипаски, может гарантировать ему его базовые интересы, но не сохранность бизнеса после санкций.

Все эти группы в той или иной степени вышли из 90-х, но за эти годы в России сформировался новый олигархат из близких соратников президента, управляющих, но не владеющих крупными активами: Игорь Сечин в «Роснефти», Сергей Чемезов в «Ростехе». А если и владеющие, то так, что их доходы полностью зависят от близости к государству и госкомпаниям: Ротенберги, Тимченко, Ковальчуки. Для них смена власти означает угрозу экономические возможности. В отличие от олигархата 90-х годов, когда крупный бизнес прямо участвовал в принятии политических решений, этот олигархат имеет влияние лишь по ограниченному кругу вопросов и находится по отношению к власти в подчиненном положении. Для них санкции могут стать даже не угрозой, а возможностью теснее прижаться к государству. И чем сильнее будет давление Запада, тем глубже может быть их интеграция в политические и государственные процессы. А для государства приоритетом останется не самочувствие путинских олигархов, а состояние крупных предприятий, неблагоприятное положение которых может привести к тяжелым социально-экономическим последствиям регионального или даже федерального масштаба.

«Как бы дальше ни менялся санкционный список лиц и компаний, резюмирует эксперт, - российское государство будет вынуждено разделить появляющиеся риски, минимизируя социально-экономические последствия для соответствующих отраслей и регионов. А это приведет к новому витку перераспределения собственности от тех, кто токсичен, в пользу тех, кто имеет больше инструментов для решения текущих задач, то есть в пользу близких к государству игроков...»

Важным для государства станет купирование макроэкономических рисков: нестабильность на валютных рынках, инфляцию, падение уровня доходов населения... Тут-то и возникнет главная дилемма: нужно ли либерализовать экономику и дать больше свободы хозяйствующим субъектам или передать все в руки государства.

«Логике экономического развития будет противопоставлена логика геополитического противостояния, запросу на реформы – приоритеты безопасности и контроля. Все это создает сильный соблазн поставить президента перед отчасти искусственным выбором между экономикой и государством. И если такой выбор в итоге будет обозначен, значит, по сути, он уже сделан и логика войны победила логику развития...»

Полностью здесь