Общество научных работников обратилось к спикеру Госдумы Володину с "открытым" письмом в котором, в частности, учёные высказали свое мнение по поводу намерений депутатов запретить ввоз импортных лекарств на территорию России:
«Особую обеспокоенность вызывает п. 15 статьи 2 проекта ФЗ – «Запрет или ограничение ввоза на территорию Российской Федерации лекарственных средств или лекарственных препаратов, произведенных в Соединенных Штатах Америки и (или) иных иностранных государствах». Для многих американских препаратов, используемых при лечении онкологических, орфанных и иных тяжелых заболеваний, не существует российских аналогов, сопоставимых с ними по качеству. Запрет на ввоз лекарств из США и (или) иных иностранных государств создаёт серьёзную опасность для жизни и здоровья многих тысяч жителей нашей страны».
Кроме того, заявлении говорится и недопустимости запрета на контакты российских и зарубежных учёных:
«Не меньшую тревогу вызывает запрет или ограничения на работу иностранных специалистов, предусмотренные в п. 14 статьи 2 законопроекта. Подобные меры сорвут выполнение целого ряда программ развития науки и высшего образования, на финансирование которых уже выделены многие десятки миллиардов рублей (...) Современная наука развивается главным образом международными научными коллективами и по природе своей интернациональна, поэтому любые ограничения на работу иностранных ученых в России наносят вред нашей стране. Запретительные меры, предложенные в законопроекте, значительно сильнее ударят по российской науке и образованию, чем по интересам других стран в этой сфере. Они приведут к сворачиванию многих российских научных проектов, к утрате уникальных исследовательских групп и высококвалифицированных специалистов (в том числе соотечественников, работающих за рубежом), а в конечном итоге – к ускоренной деградации российской науки и образования...»
Учёные уверены, что наука, образование и здоровье граждан России не должны быть разменной монетой в политике, а обострение отношений между государствами не может служить оправданием для разрушения рабочих и человеческих контактов между учеными. Совет ОНР призвал Госдуму исключить из проекта федерального закона «О мерах воздействия (противодействия) на недружественные действия Соединенных Штатов Америки и (или) иных иностранных государств» запреты и ограничения, которые затрагивают интересы российской науки и образования, а также ставят под угрозу жизнь и здоровье граждан страны...
Эксперты RNC Pharma сообщают, что на сегодняшний день в Россию ввозятся американские лекарства на сумму примерно 82 млрд руб. в год. Из них на 45 млрд руб. импортируются препараты, имеющие аналоги в нашей стране. Под санкции, по прогнозам специалистов, могут попасть 130 международных непатентованных названий (и 140 торговых наименований). - пишет Екатерина Чистякова на сайте "Православие и мир".
Казалось бы, можно радоваться, что в «санкционный список», согласно тексту законопроекта, не попадут лекарства, не имеющие аналогов в России. Можно было бы надеяться, что эта норма гарантирует нам, что ни один пациент не останется без необходимых ему лекарств – всегда найдется замена. Но это не так.
Во-первых, даже если у «санкционного препарата» есть аналоги, то они могут присутствовать на рынке в меньшем количестве, чем нужно для обеспечения потребностей всех нуждающихся пациентов. Фармпроизводство – это плановый процесс, и в срочном порядке произвести дополнительное количество упаковок лекарства силами какой-то другой, «несанкционной», фармкомпании вряд ли получится. А значит, дефицит определенных препаратов – вполне возможная вещь.
Во-вторых, попавшие под санкции иностранные компании, лишившись возможности продавать в России часть своих лекарств, могут принять решение вовсе уйти с нашего рынка из-за того, что «избежавший» санкций набор препаратов не приносит достаточно прибыли. Кроме того, из-за непредсказуемости фармрынка в стране, где в любой момент можно запретить продажу хороших, качественных лекарств, компании могут перестать тратить деньги на регистрацию в России новых препаратов.
То есть в мире новые эффективные технологии для лечения рака, астмы, СМА будут появляться, но до российских больных они не дойдут в силу непривлекательности отечественного фармрынка. Да и стоит ли тратиться на проведение клинических исследований нового лекарства в стране, где период продаж будет коротким – ровно до того дня, когда истечет патентная защита, появятся дженерики, а сам оригинальный препарат тут же окажется в санкционном списке?
Одним словом, несмотря на то, что закон не предусматривает запрет на ввоз в Россию лекарств, аналогов которым нет в нашей стране, такие препараты могут исчезнуть просто в результате запущенной новым законом перестройки рынка. Пострадавшими будут пациенты, нуждающиеся в лечении лекарствами, замены которым нет.
Пациенты пострадают также и в тех случаях, когда аналоги «санкционного» лекарства остаются и продолжают обращаться на российском рынке. К сожалению, многие люди подвержены лекарственной аллергии, и важно, чтобы пациенту были доступны разные аналоги одного и того же препарата. Ведь аллергия может быть вызвана не самим действующим веществом, а примесями и добавками, которые различаются у препаратов разных производителей.
Более того, если закон будет принят, с рынка будут выведены прежде всего очень качественные лекарства производства США и стран ЕС. Не секрет, что, в частности, индийские аналоги часто проигрывают им по качеству (недаром Росздравнадзор, например, буквально на днях перевел на посерийный контроль индийский дексаметазон).
Возможны ситуации, когда после исчезновения в России американских и европейских лекарств пациентам будут доступны не самые лучшие аналоги, пригодные для лечения острых заболеваний, но слишком токсичные для того, чтобы назначать их для тяжелым ослабленным хроническим больным для ежедневного применения в больших дозах. А значит, пострадают прежде всего самые уязвимые, самые тяжело болеющие люди. Например, больные муковисцидозом.
Очевидно, что возможные последствия принятия закона не будут острыми. Скорее всего, мы не увидим в одночасье опустевших аптечных прилавков. Изменения будут небольшими, постепенными, но их будет много. То, что нас ожидает, напоминает историю с лягушкой в кастрюле с водой. В кипяток нас не опустят, и мы не погибнем мгновенно. Но вода будет медленно нагреваться, и не заметим, как сваримся.
Есть что-то парадоксальное и неправильное в том, что от закона, нацеленного на «противодействие недружественным действиям» США и других стран, пострадают прежде всего наши с вами соотечественники (и мы сами!), и мало что почувствуют наши недруги. Объем российского фармацевтического рынка относительно невелик, По данным DSM Group, в 2016 году он составлял 1 344 млрд руб. (примерно 21 млрд долларов), в то время как мировой фармрынок оценивался в 1 158 млрд долларов.
Очевидно, что доля России очень невелика – меньше двух процентов. И еще меньше – объем продаж тех лекарств, которые попадут под действие проектируемого Государственной Думой закона. Потери американской и европейской фармы будут небольшими, тогда как мы с вами будем наблюдать постепенное исчезновение в аптеках лекарств, на которые привыкли полагаться.
«Не навреди» – старейший принцип медицинской этики, введенный, как считается, еще Гиппократом. Этот принцип, безусловно, нарушают авторы проекта закона. Хочется верить, что по недосмотру. Хочется верить, что до первого чтения закона – до 15 мая – еще есть время все исправить. Можно сколько угодно ограничивать ввоз в страну алкоголя и табака. Любые ограничения, конечно, неприятны, но они не несут угрозы жизни и здоровью.
Иное дело – фармрынок, от состояния которого напрямую зависит доступность лекарств, а значит и наши с вами шансы справиться с недомоганиями и болезнями, наша продолжительность жизни, возможность выхаживать родившихся недоношенными детей, облегчать страдания неизлечимо больных.
И именно поэтому, противодействуя недружественным действиям любых врагов, абсолютно недопустимо подвергать даже минимальному риску рынок лекарственных препаратов.
Война – войной, но нейтралитет госпиталей и перевязочных пунктов должен соблюдаться до тех пор, пока там находятся больные и раненые. Так еще со времен Первой Женевской конвенции повелось.