Весной 1918 года Борис Савинков еще оставался в Москве на нелегальном положении и создавал антибольшевистский "Союз защиты Родины и Свободы". Прежде всего из числа оставшихся после Брестского мира не у дел и униженных большевиками офицеров. Летом 1918 года "Союз" поднимет серию антисоветских восстаний. Последний же редактор "Русских ведомостей" Петр Егоров за публикацию статьи Савинкова в №44 от 24 марта 1918 года был отдан под суд и посажен в тюрьму.
С дороги!
— Что они с моей Россией сделали!…
Так сказала мне одна девушка с простым и добрым русским лицом и заплакала.
Это слово запомнилось мне. И теперь, оставив Москву - пустыню мерзости, позора и запустения, - я повторяю его и твержу его про себя здесь, в теплушке, под стук дребезжащих колес и под ругань "товарищей"-красногвардейцев. Моя Россия. Да, моя, и ваша, и каждого из нас, русских. Уразумеем ли мы это или по-прежнему будем ходить во тьме, не имея сил ни для ненависти, ни для любви, ни для бесстрастия.
Мы негодуем на декреты большевиков, возмущаемся бесстыдно-похабным миром, чувствуем себя и униженными, и опозоренными, и во власти любого "товарища", и все-таки ничего не можем. Не можем, ибо не смеем. Мятежный дух отлетел от нас. Нашей ненависти хватает лишь на шептание по уголкам, нашей любви хватает лишь на словесное "сочувствие" Дону, и наше бесстрастие выражается единственно в том, что мы давно махнули на все рукой: моя хата с краю, слава богу, что расстреляли соседа, а не меня…
Моя Москва - моя Россия... Москва не преклонила колени и не унизилась до признания победителем чужеземца. Так было. Но так ли это теперь? Не забудем, что Ленин, Натансон и К° приехали в Россию через Берлин, т.е. что немецкие власти оказали им содействие при возвращении на родину. Даром ничего не делается, и за услугу Ленин конечно, заплатил услугой. Сперва "Солдатская правда", потом обнажение фронта, потом Брест-Литовск и, наконец, невероятный… мир… "Что они сделали с моей Россией!.." Ведь надо было быть фанатиком или подкупленным человеком, чтобы серьезно утверждать, что "международный пролетариат нас поддержит". И, конечно, только безумец или преступник мог на этой "поддержке" строить свои политические расчеты. А когда Ленин, Натансон и К° сделали свое дело и разрушили без остатка былую российскую мощь, немцы подняли закованный в броню кулак. Ленин тотчас же смирился, ибо он чужд "революционным фразам". Зато остальные... завопили об обороне отечества, не просто отечества моей России, а какого-то нового, социалистического, выдуманного или вычитанного из книг.
Но кто же поверит, что люди, разрушавшие армию и заявлявшие громко, что "родина — предрассудок", хотят защищать Россию?
Защитить ее они, конечно, не в силах, но я не верю даже в искренность их желания. И съезд Советов своей резолюцией признал, что Ленин бесспорно прав и что нам, русским людям, надлежит примириться с потерей Финляндии, Эстляндии, Лифляндии, Курляндии, Белоруссии, Литвы, Украины и части Кавказа, и что нам, русским людям, надлежит примириться, что Россия, как государство, больше не существует, а существуют отдельные города и деревни, экономически зависимые от чужеземца и низведенные политически до значения Польши после ее раздела. Не сбылась ли мечта Вильгельма II? Не заслужили ли господа народные комиссары немецкий железный крест?
Большевики служили и служат немцам. Не одни только большевики. Разве "селянский министр" Чернов не служил Вильгельму II, когда в течение 2,5 лет издавал свою пораженческую газету "Мысль", где доказывал, что Россия должна быть разбитой?... А Мартов, протестующий против "похабного мира"? Не его ли газета "Голос" конкурировала с черновской "Мыслью"? А другие социалисты-революционеры и социал-демократы? Что они сделали с моей Россией?.. И какую веру нужно сохранить в своем сердце, чтобы, пройдя через предательство, измену, малодушие, легкомыслие, празднословие, оплевывание родины, непонимание свободы, через Либера, Дана, Керенского, Чернова и Гоца, все-таки сказать: "Да, верую в демократию, да, верую в грядущий социализм!"
Вот левые. Каковы же правые? Для кого же тайна теперь, что Россия покрыта сетью немецких сообществ и что наши "реставраторы" - покорные слуги Николая II - идут рука об руку с неприятелем. Для кого же тайна теперь, что есть множество русских, которые спят и видят во сне, что немцы уже вошли в Петроград и что на Невском проспекте уже стоит блюститель порядка - немецкий шутцман. Хоть с чертом вместе, лишь бы против большевиков… Что они делают с моей Россией?…
Но Россия должна быть спасена не с помощью чужеземцев, не силой немецких штыков, а нами, и только нами самими. Только мы, русские, - хозяева земли Русской. И пусть не говорят, что мы слабы, что без Вильгельма II нам не устроить своего государства. Не для того три года подряд проливалась русская кровь, чтобы в решительную минуту забыть об этих потоках крови и, следуя большевистской программе, "протянуть противнику руку". И если всякое соглашательство с большевиками и есть измена отечеству, то измена отечеству есть и всякое соглашение с немцами. Об этом надлежит помнить. Надлежит помнить, что русский народ погибнуть не может и что рано или поздно русские люди уразумеют, наконец, что значит моя Россия, и что измена никогда и никому не простится. И ошибочно думать, что ныне можно вернуться к Николаю II. Тем, которые мечтают о реставрации, следует не забыть, что Николай II означает новые "великие потрясения". Когда же кончатся российские "потрясения"? Когда же моя Россия будет свободной и сильной?
В вагоне красноармейцы, и стук безрессорных колес, чад, и семечки, и косноязычие. Позади — опозоренная Москва, опозоренная Россия, впереди… Но я не хочу, я не смею думать о том, что ожидает нас впереди. Я знаю одно, то, что я, усвоив в юные годы: "В борьбе обретешь ты право свое". Надо бороться, бороться с немцами и бороться с большевиками.
Борис Савинков